Гайят приняла его одна. Новая, вооруженная до зубов охрана обыскала его с ног до головы, прежде чем впустить. Правительница Адья Тэрэк вновь блистала в том самом золотом платье, что и на Совете. Тай, как и предписано церемониалом, не поднимал глаз на девушку. Без выражения пробормотал необходимые деревянные слова, умоляя простить за недоразумение, происшедшее лишь по его недомыслию. Она долго молчала. Потом уронила, беззащитно так, совсем не по-королевски:
– Посмотри на меня, Тай! Он послушно поднял глаза.
Точеное лицо Правительницы, глаза, обведенные снизу широкими тенями, еще более темными от пламени свечей. Ведь она почти не спала несколько суток. Заботы Адья Тэрэк, похороны отца, спешное вступление в свои права, воцарение… Даже ее юная, сияющая красота не выдерживала такого напряжения сил. Зато волосы, заботливо уложенные в причудливую корону, покрывал венец Правителей Адья Тэрэк. Обычный ее обруч исчез, открывая лоб, уже тронутый первой тенью морщин. Да, Великая Гайят могла бы гордиться своей преемницей.
– Ты помнишь наш разговор тогда, в парке? Больше года назад? – грустно, почти умоляюще.
Тай почувствовал тепло у бедра. Его верный спутник появился откуда ни возьмись и жался к ноге, скаля клыки. Тай ведь… чуть не поверил.
– Я помню все, – он кивнул.
– Ты сохранил мой платок? – она вопросительно улыбнулась.
– Да, я хранил. Его отобрали. Она вроде расстроилась.
– Ничего, не беда, – спустилась со ступеней, подошла ближе, – я дам другой. Или больше, чем какой-то платок… Ты вел себя как герой, там, в опочивальне у отца… – Она подошла еще ближе, тонкий аромат ее кудрей пропитал все вокруг. – Ты настоящий мужчина, настоящий воин, а таких очень мало. Их мало осталось, Тай… – Она шагнула еще. – Я не хочу отсылать тебя в Дэльгар, так далеко. Но твой отец настаивает… зачем-то. Он упрямо не желает видеть тебя в Чатубе.
– Это не новость, – заметил Тай, чтобы что-то сказать.
– Я хочу, чтобы ты остался здесь, со мной… Все покидают меня… Все, кто мне дорог…
Слезы блеснули в глазах Гайят. Ти-кой зарычал.
– Первая Госпожа… ох… да простит меня… Правительница Адья Тэрэк, – вывернулся Тай, – может оставить меня в Чатубе, если пожелает.
– Нет, – с силой и даже мукой произнесла она, – твой отец, Архал Кальги, он имеет власть надо мной. Не спрашивай, какую. Большую власть. Я не могу ему перечить. Это он… – Она запнулась. – Он стоит за всем, что совершилось этим летом в Чатубе. Страшные времена. Я боюсь. И за тебя… Когда он набросился на тебя, я думала…
Она вздрогнула.
«Хватит! Убейте его!» – разве это не ее слова?
– Он страшный человек. Опутал своими сетями весь двор… Я не заметила, как угодила в эти сети. И теперь – как игрушка в его руках. Я не могу сказать то, что хочу, не могу ничего сделать… Тай! Он убьет тебя в Дэльгаре!
Гайят порывисто кинулась к нему. Застыла в полушаге, стыдясь своего порыва.
– Что толку в короне, если она не дает свободы! – воскликнула она. – Если я даже не могу… – Она кинула такой взгляд на Тая, что мало кто усомнился бы в величайшей страсти, пожиравшей эту внешне ледяную женщину.
Таю стало не по себе. Что она еще может, эта колдунья? Что она делает с ним?
– Раньше мне приказывал отец, теперь корона… – Она опустила голову. – Я так надеялась, что ты вернешься, ждала-верила! А он сказал – все закончено. Я выйду за линса. И я смирила себя… как смиряю теперь… Ах, отец, – она покачала головой почти в непритворной горести. – Зачем он услал тебя так далеко, если оказалось, что все это пустые сплетни, проделки линсов?
Посмотрела на Тая. Он кивнул.
– Увы, моя властительница. Это так.
– Но ты был там… в Земле «вечерних звезд»?
– Да, моя властительница…
– Не повторяй эти слова! Они ранят меня! – почти взмолилась Гайят.
– Да, но там нет ничего, кроме деревьев и дикарей. Я едва вернулся, растеряв в дороге весь отряд.
Она то и дело цепко впивалась в него взглядом, будто бы случайным, проверяя, действуют ли ее чары. А Таю и стараться не приходилось. Вот кто колдунья. Такую желал бы любой мужчина, даже если бы она не была Правительницей. Теперь ее будут страшиться… и обожать. Он дрожал и сам не мог унять этой дрожи. Да и не стоило.
Такую желал бы любой мужчина. И он желал. Но только сейчас. Когда туман развеется, он ведь и не вспомнит о ней. Потому что большего разочарования, чем с Райшаной, ему не перенести… так стойко. Колдунья…
– Мой отец говорил еще что-то о происках Кайя…
– Ранжин Кайя мертв, моя власти… Гайят. Он пал от моей руки.
Все-таки она вздрогнула, блеснул зловещий огонек из-под ресниц. Нет, Ранжин говорил правду. И Тая понесло вперед.
– Его пришлось убить. Он позволил себе оскорбить ум и красоту прекрасной Гайят, позволил себе нелестные выражения, глупые намеки… Я должен был убить его во славу прекрасной…
– Что? Что он говорил? – Глаза Правительницы непонятно заблестели.
– Мне неловко тревожить…
– Что?! Что он говорил? – Ее голос звенел, как натянутая струна.
– Что моя властительница проявила глупость, доверившись ему. Что обмануть ее не стоит никакого труда, лишь чуть-чуть… – он поперхнулся, – притворной нежности. Что она зря так гордится своей красотой и умом, полагая, что имеет власть над ним… и всеми остальными…
– Хватит! – Гайят задохнулась. Что ж, Тай тоже отомстил ей.
– И ты слушал все это?! – выкрикнула она, почти не владея собой.
– Нет, я поквитался с мерзавцем тут же, прекрасная Гайят! Она отступила назад и упала на свое сиденье на возвышении, напоминавшее трон из тронной залы.
– Мерзавец!
К кому это она, подумал Тай.
Гайят, призвав всю свою волю, уже пришла в себя.
– Они все, – снова мягко, потерянно начала девушка, – против меня Кайя, Ардэлси, твой отец. Все говорят в лицо одно, как этот Кайя, а за спиной плетут интриги. Но особенно Архал Кальги! Он хочет моей смерти, Тай! Я не знаю, что мне делать!…
Тай молчал. Что ей сказать? Она ведь упрашивала его, чтобы он помог извести своего собственного отца. Какая же она… Тварь. Змея в золотистом платье.
– Что? Посоветуй… Я ни на кого не могу больше опереться… Мне нужна помощь… И когда он перестанет указывать, что мне делать, я наконец смогу…
Ее страстный взгляд мог бы сбить Тая с ног, если бы он верил ей.
– Что?… Что мне делать?
– Я очень ценю внимание Правительницы и честь, которую она мне оказала… – пробормотал он. – Но что я могу советовать, если речь идет о моем отце? Между нами нет вражды, и если мы подняли мечи друг против друга, то лишь по воле случая…
