Стоило большого труда втолковать Ак Ми Э, что такое деньги. Металл, на который можно обменять что угодно? Ак Ми Э не понимала. Как можно обменять металлические кружки на что угодно? Они нужны кузнецу для того, чтобы сделать из них вещи для работы или украшения, ну а зачем эти металлические кружки женщине, что ткет полотно? Ей нужна трава фэн или мис-лис и сок дерева тан для размягчения волокон. Если у тебя есть эти кружки, втолковывал ей Сай Дин, можно пойти и к кузнецу, купить у него украшения, и к женщине за полотном и взять у нее это полотно в обмен на кружки. Это нечестно, доказывала ему Ак Ми Э. А что же она им может дать вместо полотна и украшений или ножей? Всего лишь кружки? Немало пришлось повозиться Далекому Человеку, чтобы прояснить для девушки, что в большом мире так проще вершить обмен.
В большом мире вообще было так много странного для Ак Ми Э, но больше всего ее ужаснуло то, что чужеземцы предков своих не помнят и не чтят. Богов Адья во главе с Кайятрэ она не понимала и понимать отказывалась. Неудивительно, что ее, оторванную от корня, понесло в странные «земли Адия», как она их называла. Там все оторваны от корней, их носит по ветру, словно лепестки с деревьев тин-кос. Туда-сюда. Один здесь, другой там. Роды смешались, поэтому голос духов больше не слышен им, и предки больше не могут им помочь. Не знают люди, у кого помощи попросить, поэтому придумали богов каких-то далеких.
– Ты, Ак Ми Э, поосторожнее, – возразил ей на эти слова как-то Далекий Человек. – Не оскорбляй понапрасну богов. Они ведь мстительные. Точь-в-точь как твои духи предков, если чем-нибудь их рассердить.
Ак Ми Э так и ахнула.
– Неужели ты, Сай Дин, веришь их богам? Ты же прожил с людьми И Лай много лет, ты видел многое. Пускай я не могу с духами говорить, но ты видел Матушку, видел Су Ин и Сис Мя Э! Неужели стоило отойти немного от нашего родного поселка, чтобы ты забыл все, во что верил?
Сай Дин усмехнулся.
– Я об этом, Ак Ми Э, не забыл, и помню много лет. Пойми, девочка, – он примирительно положил ей руку на плечо, – я ведь родился и вырос в Земле Адья, а не в поселке И Лай. У меня ведь, как у чужака, даже нет своей ветки на дереве тин-кос. У моих детей есть, а у меня нет. Не выросла. Это что значит по-вашему? Не приняла меня земля, питающая И Лай.
Ак Ми Э молчала. Она не знала этого.
– И выходит что? – продолжал Далекий Человек. – Что я чужой здесь, как был, так и остался. Но дошел-то я сюда почему? Потому что верил в милость Кайятрэ и в милосердие и любовь к смертным Таиши, его спутницы. Потому что верил до конца, потому и спасся. Никогда, даже в самые лютые моменты, я богов не хулил. Вот и выжил. Так что не хочу я слушать твои слова. Мы, адья, – он в первый раз назвал себя «адья» и поэтому запнулся, заволновался и продолжал с непонятным блеском в глазах, – верим, что каждому свое. У нас свои боги, в Дэльгаре свои, у… степных людей, мы квирайя их называем, тоже свои боги. Есть линсы, такой древний народ, древнее нас, так вот, у них тоже свои боги. И мы верим в то, что, когда люди на земле… ну, схватки между ними происходят, боги тоже в своем мире борются. Мы говорим про это: «война». Наши боги побеждают, и мы сильнее становимся, мы побеждаем – значит, наши боги верх берут. Вот так, Хранительница.
– Не называй меня так, – попросила Ак Ми Э в который раз.
Сай Дин был довольно покладист, но иногда называл ее так, чтобы уязвить. Не часто, конечно, а когда бывал сердит.
– Одно сказать тебе могу, Ак Ми Э, – Сай Дин сделал упор на эти слова. – Никогда, слышишь, никогда не возводи на богов народа адья хулу, когда мы будем там. Если попадем, конечно, туда. Я многого навидался, я долго жил в поселке. Я слушаю спокойно твои слова, Ак Ми Э. Что до тебя богам? Вряд ли ты их разгневаешь так сильно, что плохо придется. Тем более что ты под покровительством своих духов. Но если кто другой тебя там услышит, можешь нажить неприятности.
– Так что же, – с удивлением открыла для себя девушка, – ты столько лет прожил в нашем поселке и все это время верил в своих богов? Богов адья?
– Разве духи И Лай сделали мне что-нибудь плохое за это? – ухмыльнулся он. – Ведь не я оттуда бегу, а ты.
Она опустила голову. Далекий Человек был прав. А ведь всю свою жизнь она думала… Но Сай Дин нарушил ее мысли.
– Не огорчайся так, Ак Ми Э. Каждому свое. Хоть иногда мне приходят в голову странные мысли. Вот мы с тобой идем уже не один день, правда? Я знаю, что ты всю жизнь в лесу провела, но закинь сюда, в эти места, любую женщину из вашего Рода, разве сможет она идти так уверенно через лес? Я верю, что ты нутром чувствуешь, где всходит и заходит солнце, ну а дальше? Ты же все опасные места видишь раньше меня. Я сначала не верил тебе, думал, привыкла девочка приказы отдавать, пока Хранительницей считалась, вот и лез куда не надо было. А как тебя стал слушать – лучше у нас дело пошло. Ты же дух болотный чувствуешь задолго до того, как он появляется в воздухе, говоришь: повернуть надо… Я и поворачиваю, не противлюсь тебе более. Говоришь «страшно» – я не иду туда, говоришь «мертвая земля» – я не иду, говоришь «травы ядовитые там» – опять я не иду, «звери опасные» – снова не иду.
Но откуда ты все это знаешь, если твои духи не говорят с тобой? Или это неправда?
Ак Ми Э растерялась. Никогда ей это в голову не приходило.
– Я не знаю, – наконец выдавила она. – Я и вправду не слышу, – робко посмотрела на охотника. – Я клянусь тебе, Сай Дин! Я просто знаю, и все. Я знаю, что солнце садится там, – и она вытянула руку. – Я знаю, что там большое болото, гиблое место, – и она повернулась в другую сторону. – И оттуда, с его середины, тянет смертью. Тлением, будто передо мной истлевший труп утонувшего животного. А вот эти ягоды, – и она взяла в руки широкий свернутый лодочкой лист ат-лиса, наполненный бледно-розовыми невзрачными ягодами, издающими терпкий аромат, – они несут жизнь, укрепляют силы… Жалко, у нас не растут такие. Наверное, – и голос ее стал задумчивым, – ими можно исцелять от гнилой болезни, когда человек не может есть и дыхание его наполнено гнилью.
– Вот и я говорю… – Далекий Человек был сбит с толку и не знал, что еще сказать. – И где твой ти-кой? Я его несколько дней не видел.
– Он охотится, – беззаботно сказала Ак Ми Э, – но не беспокойся, он нас навещает, охраняет. Сие заботится о нас.
– Хорошо бы он не забыл, что он ручной. – Охотник уже несколько дней был настороже. Ти-кой его беспокоил почему-то.
– А ты когда-нибудь видел, чтобы ти-кой, живущий в поселке, напал на кого-нибудь? Они всегда нас охраняли, – пристыдила Ак Ми Э.
Народ И Лай всегда держал в поселке несколько ти-коев, поэтому ему не угрожали те, что обитали в лесу. Ухаживали за ними Хранительницы. Подле них жили детеныши ти-коев, они их приручали, и хотя ти-кои никого в поселке не трогали и были мирными и довольно покладистыми, слушались они только Хранительниц Рода. Этот ти-кой пошел бы за Ак Ми Э, даже если бы она приказала ему остаться в поселке. Он ведь не знал, что она больше не Хранительница.
