Давно ли она ходила с гордо поднятой головой? Давно ли заливисто хохотала над каждой неудачной шуткой Сис Мя Э? Давно ли она мечтала, что ее жизнь изменится безвозвратно?
Давно, очень давно. Кажется, что было это много лет назад, а ведь с того времени, как Ак Ми Э прошла обряд Хранителей Рода, всего лишь четвертая зима минула. И весна скоро повернет ко второй половине. Зеленеют деревья, светит солнце, птицы поют, только все это Ак Ми Э теперь не в радость. Уж лучше бы она туда совсем не ходила…
Уже у самого порога домика она столкнулась с Су Ин. Как она стала похожа на Матушку! Су Ин всегда казалась немного печальной, но добрее ее не было существа во всем поселке. В доброте тоже есть изъяны, в последнее время стала понимать Ак Ми Э. Су Ин так хотела помочь девушке! Она так и лезла к ней со своей непрошенной заботой. После ее утешений да советов Ак Ми Э становилось еще хуже. Вот и сейчас она вышла из Матушкиного жилища с пучками трав в руках и застыла на пороге, увидав белое, напряженное лицо девушки.
– Ак Ми Э, что случилось? – Девушка махнула рукой, но Су Ин загораживала дверь то ли случайно, то ли намеренно, не давая возможности ей вскочить в спасительный сумрак жилища и расплакаться окончательно. – А Матушки нет еще. Видать, Старейшина долгую беседу с ней держит. Может, – она участливо поглядела на Ак Ми Э, – я смогу помочь?
– Ничего, – через силу произнесла девушка, – споткнулась, ударилась немного, приложу сейчас мазь с фэн-травой, и пройдет.
Понятно, что такая ложь не осталась нераскрытой, уж очень она жалкая, но не было сил придумывать что-нибудь другое, да и нехорошо это. Но тут уж и Су Ин сообразила, что не до нее Ак Ми Э, и когда девушка попыталась проскользнуть внутрь, Хранительница легко потеснилась ото входа. Что поделаешь, решила добрая женщина, посидит, выплачется – глядишь, и полегчает.
Как только девушка добралась до своего уголка – упала на лежанку без сил. Не хватало сил даже на то, чтобы по-настоящему расплакаться, она только всхлипывала судорожно. Наверное, все уже выплакала. Ак Ми Э и не знала раньше, что можно столько плакать. Не знала, что может быть столько боли.
В таком положении Матушка ее и застала. Сама она вошла тоже что-то невесела и даже сразу не заметила Ак Ми Э, уже затихшую на своей лежанке. Сбросила свой подбитый пухом огромный плат до самых пят, прошлась по горнице, рассеянно трогая травы, развешенные пучками по всем стенам, кроме входной, и только тут случайно бросила взгляд в уголок Ак Ми Э.
– Что же ты не разденешься? – осторожно подошла Матушка.
Девушка подвинулась все так же безмолвно, только мокрые глаза смотрели на Старшую Хранительницу безо всякой надежды. Обреченно.
– Ну же, Ак Ми Э, – зашептала Хранительница, садясь и обнимая девушку за плечи. – Что произошло опять? Кто обидел?
Та только сильнее зарыдала.
– Не могу… так, – наконец прошептала она.
Она же не глупая, видит, как тщетно пытается Матушка найти какие-то слова для нее – и не может. Неужели Старейшина с Матушкой про нее говорили?
– Видно, духам так угодно, девочка, – пробормотала Хранительница, опустив глаза.
– Нет, духам я не угодна, – Ак Ми Э присела и посмотрела на Матушку сквозь слезы. – Они не хотят со мной говорить. И каждый в Роду И Лай, каждый, даже маленький ребенок, знает, что духи не хотят Ак Ми Э. Она никогда не будет Хранительницей Рода. Наверное, права Та Ни, – и ее голос предательски задрожал, – они меня прокляли…
– Ты что же говоришь! – Матушка вскочила в негодовании. – Как только ты можешь говорить такое! Так говорить – все равно что призывать проклятие на свою голову. Берегись рассердить духов!
– Матушка, – Ак Ми Э тяжко вздохнула, – да весь Род гудит, как дикий рой в дупле лесного дерева! Мне до этого дня лишь только в лицо этого не говорили. А теперь и так уже сказали… Разве могу я своими словами сделать еще хуже?
Она стала вытирать слезы. Так случалось всегда – сначала рыданья, а потом Ак Ми Э успокаивалась, делаясь все рассудительнее. И все чаще эта мысль посещала ее голову в такие моменты.
– Мне нельзя здесь больше оставаться, Матушка, у тебя, – вздохнула она.
– Ак Ми Э… – только и смогла вымолвить старая Хранительница. – Погоди, не спеши, посидим сейчас, подумаем…
Сколько раз она так успокаивала Ак Ми Э? Но сейчас девушка решила окончательно. Чего ожидать неудавшейся Хранительнице от этого места? Четыре зимы назад она перешагнула тот порог, от которого можно было еще воротиться обратно в свой род, к матери, к отцу… Теперь они ее не примут. То есть примут, конечно, если Старейшина прикажет, а он прикажет, ведь он человек справедливый. Это раньше Ак Ми Э его боялась, а теперь понимает, что добрый он человек, хоть и суровый. Ведь только он, еще бывшая подружка Быстрая Девушка да Ак Ло Тан смотрят на нее, как раньше. Как во время того злосчастного праздника Весны, когда Ак Ми Э была так беспечна, так весела. Потом, когда она выпила воду с порошком коры тин-кос, но не увидела ночью явственных снов, Матушке легко удалось ее успокоить: так часто бывает в первый раз, сказала она. Пройдет немного времени, и Ак Ми Э обязательно увидит и сон свой вещий, и постепенно духов видеть начнет, сначала во сне, потом наяву, потом слышать их научится, потом разговаривать. Уж потом понимать, а это главное. Только когда Хранительница понимать научится, она настоящей становится. Тогда и отправляется она к роженице назвать своего первого ребенка. А духи играть будут, загадки загадывать. И если правильно все женщина сделает, тогда все в Роду ее Хранительницей признают, все склонятся перед ней и ее детьми станут. Трудный путь это, не один год уходит, а два или три.
Матушка снова успокаивала Ак Ми Э, только теперь девушка ей уже не верила. Четыре года, как она посвящена на празднике Весны, только ни на один пальчик не приблизилась к тому, чтобы настоящей стать. Не хотят духи, чтобы Ак Ми Э их понимала, чтобы с ними разговаривала. Не хотят, чтобы слышала. Не хотят ей показываться, даже во сне. Так и ходит она с Матушкой, помогая ей, словно и не посвящали ее никогда, словно не пила она напитка из коры дерева тин-кос. Что с того, что она узнала за это время о травах все ведомое старой Хранительнице? Что толку в ее простых заговорах, заученных на память? Кому нужна ее сила, о которой все время толковала Матушка, если духам она не нужна? Может, и вправду на ней проклятье? Тогда почему Матушка его не чувствует, почему духи не сказали ей об этом? Не сказали прежде, чем она выбрала маленькую Ак Ми Э к себе в воспитанницы? Столько вопросов… И ни одного ответа. Только слезы и боль.
Никогда прежде не бывало, чтобы Старшая Хранительница ошиблась, взяв не ту девочку, без силы, без желания и способности с духами говорить. Ведь они, духи, сами выбирают, Хранительница лишь указывает. Желания у Ак Ми Э всегда предостаточно было, а вот способности и силы, видно, нет. За что же духи сыграли с ней такую злую шутку? Ведь она так верила в себя… когда-то. Ждала, надеялась. Все отдала духам, даже ясные глаза и сильные руки Ак Л о Тана, все до капли! За что же?… А теперь что с ней делать? Она перескочила из одной жизни в другую, но в эту другую так и не попала, повисла где-то между. И теперь она одна, совсем одинешенька, никого у нее нет. Отец, мать, что теперь стыдятся ее, Ак Ло Тан, что до сих пор предан ей, – все остались в той жизни. А Матушка, Су Ин, Сис Мя Э тоже далеко и оттуда смотрят на нее, то ли сочувствуя, то ли жалея. Лишь подальше отсюда, где никто не знает про Ак Ми Э, так и не ставшую Хранительницей Рода И Лай, она сможет прижиться, успокоиться…
