Леки услышал слабый звон и шум голосов. Наверное, рассматривали мешочек тэба. Повозка дернулась и остановилась.
– А ты чего стал, – тут же рявкнул Прату, – а ну, давай!
Свистнул кнут, и телега снова тронулась, набирая ход.
– А знак этот самый знаешь?
Леки вспомнил. На мешке был выткан или вышит значок, маленький, и не разглядишь как следует. А Прату вот разглядел, не поленился. Умник!
– Дык это ж знак рода Дар, – подал вдруг голос Кайс.
– Вот! – довольно потянул Прату.
– Врешь! – Треснутый, видно, поверить никак не мог.
– Точно говорю! Вот и Кайс узнал. – Прату, верно, лучился от самодовольства. – Нам-то что говорили? Что это благородный тэб Тандоорт Ай Дар описанье давал, вот этого да еще чернявого, который позаметнее будет. А на кошеле ведь знак его как раз! Что на это скажешь?
– Не знаю. – Леки так и чуял, как треснутого перекосило, – Может, и правда. Тогда хоть этого сдадим. Сколько тебе обещали?
– По три канда полновесных за одного колдуна. Да у этого парня мы хорошо поживились. А кошель я верну. С парой монеток. Пусть подарочек будет тэбу Симаю. Чего это владетельный тэб деньгами разбрасывается направо да налево. Не ровен час, тоже обеими ногами в колдовских делах увязнет. А нам еще отвалят! За внимание. За такие штуки тиган платит щедро!
– Хорошо бы! – вздохнул треснутый. – Только вот я слыхал про четыре канда полновесных, – вкрадчиво проговорил он.
– Четыре, – с недовольством проворчал Прату, – это тем, кто нашел. А ты кого нашел? Да ежели б я знал, что так легко будет, я б их еще ночью…
– Я бы… Кабы… – процедил треснутый. – Сам не управился, значит, деньги поровну!
Шум усилился. Охотники Прату и треснутого ругались между собой.
– Один канд нам, – шумел Прату, перекрикивая всех, – мы нашли. Остальное поровну!
– Грабеж! – кричал треснутый, и ему вторили его люди. – Ты меня средь бела дня разуть-раздеть вздумал?
Леки перестал вслушиваться. Боль была уже такой невыносимой, что стало все равно. Какая ему разница, кто сколько огребет за их поимку? Он просил, чтобы ему хоть что-то снизошло в его бедную голову, хоть какая-то спасительная мысль осенила, но боль не давала расслабиться, погрузиться в спасительное забытье. Не давала Леки увидать, что с ними будет. Может, к лучшему?
Он продолжал прикидываться до самой темноты. Голоса сливались и разливались вокруг него, охотники все никак не могли выяснить, сколько кому достанется, но к вечеру пришли к согласию, Леки даже не понял, к какому. Он поглядывал на Триго. Казалось, щеки у того слегка порозовели. Еще казалось, что ресницы вздрагивают время от времени. Неужто только казалось?
Вечером они снова остановились. Броде не время для привала. Темнело. Сейчас бы поселок какой-нибудь искать, а не… О чем они там? Голова огнем горела, слов не разобрать. Вдруг на них опрокинулся целый холодный поток затхлой воды. Леки дрогнул и неуклюже забарахтался, приподнявшись над днищем повозки.
– Ага! Один очухался! Живой будет!
Леки повалился снова на солому, не в силах держаться. В глазах вспыхнули разноцветные огни. И тут он услыхал слабый стон. В ожидании уставился на ниори, не притворяясь больше, не к чему. Триго пошевелился, попытался перевернуться на спину и опять застонал.
– И этот не сдох! – обрадовался треснутый. – Только бахнутый маленько.
– Маленько! – передразнил Прату. – Ну-ка, Кайс, тащи еще.
Еще немного, и на них снова опрокинулся холодный затхлый дождь. Теперь уж больше на Триго. Он резко вдохнул, верно, от неожиданности, и закашлялся. Вода попала в горло. Он надсадно зашелся в кашле. Наконец открыл глаза, мутные, даже в сумерках видно. Посмотрел на Леки.
«Прости, – хотел сказать Леки, – прости меня». Но так и не смог. Попробовал прошептать одними губами, но тоже не получилось. Не шли эти слова. Не шли, и все.
Охотники веселились вовсю.
– Теперь и сдавать их можно. Сейчас Анос будет. А поутру айда обратно, других искать!
Вся ватага дружными возгласами подтвердила мудрость Прату.
– За целых все сполна отдадут! – пекся о главном треснутый.
– Тронулись!
Отряд снова наладился в путь к близкому уже Аносу.
– Ты как? – выдавил Леки наконец, стараясь шептать как можно тише.
Ниори лишь веки опустил и поднял. Говорить не мог или не хотел. На каждом новом ухабе он постанывал, как будто испытывал сильную боль. Резко запрокидывал голову, когда раненая скула утыкалась в солому.
Леки дал ему еще немного времени прийти в себя.
– Ты как? – спросил снова, громче.
– А ну, там, в телеге! – рявкнул Прату. – Вот когда мы вас пристроим, болтайте сколько влезет. А счас – молчать. И ежели хоть кусочек заклинанья уронить доведется, хоть капелюшечку, хоть пол безобидного словца, я вам такие кляпы повгоняю! В жисть не высунешь! Ясно?
Пришлось помалкивать. Они только переглядывались. Так и приехали в Анос. То ли селенье большое, то ли городишко маленький. Стеной да воротами огражденный. Леки поначалу дивился, но потом вспомнил, что места южные, неспокойные, на краю почти: тут и шекимы то и дело наседают, и Игалор – тоже не подарок. Их пропустили быстро. Даже дорогу указали, хоть охотники и сами, видать, знали, куда идти. Леки поглядывал вокруг, сколько мог. Дома зажиточные, но небольшие. Поселок все-таки.
Они преодолели еще одну стену из заостренных сверху толстых бревен. Леки услыхал привычный шум, здесь стояли стражники, солдаты или треи, все равно кто, тут окопалось Королевское войско. То есть войско Истармы.
– Эй, Лидд! – кричал уже главарь охотников. – Чего? Не признал, что ли? Зови старшего кандара скорей. Мы тут ценный подарочек привезли! Да чего стоишь, как дурак? За кандаром беги, сказал!
Постепенно вокруг стало людно. Леки видел удивленные лица, склонявшиеся над ними. «И что, правда колдуны?» «Нешто колдун!..» – неслось отовсюду. Леки прямо нутром чуял их мрачный интерес к своей особе.
– Р-разойтись! – рявкнуло над ухом.
Все лица вокруг исчезли, осталось одно. Квадратное, как отцовские короба для грибов, и столь же огромное. Кандар некоторое время, щурясь, разглядывал пленников. Потом пробормотал:
– Уж больно хлипкие… аж не верится. – Вновь возвысил голос, как человек, привыкший приказывать: – Тащите-ка их в караульню, там и свет есть, я их получше обсмотрю. Прикину, что и как.
Леки рывком сдернули с телеги, подняли на ноги. Голова снова полыхнула болью, как огнем, и он невольно вскрикнул. Вокруг захохотали. Поволокли, держа с двух сторон. Сзади послышалось то ли шипенье, то ли свист сквозь зубы. «Триго», – догадался Леки. Верно, ему таки больше досталось.
