– Хорошо, – согласился Леки, стараясь говорить так же. – Хоть в них ничего страшного и нет…
– И завтра ночевать в лесу будем, – настаивал Триго.
Леки согласился без сожаления. Оставалось только дождаться еды и улечься, делая вид, что очень хочется на боковую, чтобы не знакомиться с соседями по «постою». Те, видно, тоже не прочь были не водить компании с вновь прибывшими. Леки осторожно оглядывал их, будто невзначай. На треев похожи или охотников. Луки у них в порядке, такие же, как и у Леки. Все кромайцы вроде.
Увесисто хлопнула дверь. Леки оглядел третьего. Тот, который к хозяину ходил, тоже на кромайца смахивал. А вот клинков Леки не заметил. То ли спрятаны, то ли нету их. Может, охотники все-таки? А если лиходеи? Леки содрогнулся. Своих тут поджидают? Вот у них и село тут… что все друг на друга косятся. Так и бывает, если людишки лихие рядом ошиваются. Вот они такие и есть: ни охотники, ни треи. Он привалился к мшистой стене, будто засыпая, расслабился, посмотрел на них сквозь сомкнутые ресницы. Ничего не увидал. Спросил: «Что за люди, опасные они или нет?» Ныряя в очередное виденье, ощутил знакомый металлический привкус на языке и мягко отдался волнам забытья.
Увидал он не что иное, как давешнюю пустоту, ту, что отметелила его на Белой Поляне. Наученный прошлым опытом, не рванулся, не начал раскачиваться в ней, пытаясь выбраться, просто собрался с силами и открыл глаза. Ничего не изменилось. Он все еще был там, в пустоте, но его усилия не остались незамеченными. Пустота забеспокоилась, качнулась, мягко сжала Леки, ни живого, ни мертвого. Отпустила. Он подождал, пока волны улягутся, и снова упрямо прикрыл веки и резко открыл глаза. И снова пустота! Не убежать теперь, не скрыться, нет больше никакого исхода, понял он обреченно и закричал от отчаянья. Теперь все равно, пусть слышат.
Триго яростно тряс его.
– Проснись! Леки! Хватит орать! Проснись, я сказал! – Краем глаза он увидел, что игроки удивленно уставились на них, бросив на полу и монеты и камни. Не зная, что еще можно сделать, наотмашь ударил по лицу. – Просыпайся! Ну!
Веки дрогнули, но не раскрылись.
– Я… Я живой… – пробормотал Леки. Он боялся открыть глаза, опасаясь в который раз увидать пустоту.
– Открой немедленно глаза, – зашипел Триго прямо в Ухо, как рассерженный атай. – Или еще ударю! Они же смотрят! Вон, один уже поднялся, к нам идет, – шипел он Леки в ухо.
– Может, помочь? – раздалось поблизости. Несколько шагов, и незнакомец уже рядом.
Леки распахнул наконец глаза, испуганно щурясь от тусклого пламени убогого светильника.
– Благодарю, – Триго благодарно кивнул, – у него такое бывает. Навязали тебя на мою голову! – повернулся он к Леки и опять поднял глаза на непрошеного помощника. – Это брат мой двоюродный. В детстве в речке тонул, еле вытащили, вот с тех пор он часто… Как задремлет – так и сон дурной видит. Только в последний раз, – он сделал вид, что призадумался, – давно это было. Уж такое мое везение, вечно с ним возиться. А за помощь благодарим. Ты, видно, добрый человек.
Он дернул Леки за плечо, и вовремя, потому что того неудержимо влекло снова в сон. Он встрепенулся, открыл глаза. Незнакомец отошел в свой угол, неопределенно покачав головой. Игра возобновилась как ни в чем не бывало, только светильник игроки утащили к себе на пол, а то не видать ничего как следует.
Триго не протестовал. Открыл флягу, плеснул Леки в лицо. Тот только поежился, еще не в силах говорить.
– Не смей больше спать, слышишь! – прошептал ниори, для надежности встряхнув Леки еще раз, как мешок.
– Я видел пустоту, – прошептал Леки наконец, не зная, что еще сказать.
– Вот будем в лесу, и смотри, что хочешь. А я буду рядом сидеть и будить, когда надо, – горячо зашептал ниори в ответ, – но сегодня не надо больше видений, прошу тебя, если можешь! О нас слух пойдет по всему Кромаю, если еще хоть что-то выкинешь! – Он просил, умолял, и Леки согласно качнул головой в ответ, но у самого уверенности не было.
«Главное – не спать больше», – говорил он себе, снова проваливаясь куда-то, будто пустота еще имела над ним власть, еще хотела засосать, раздавить, расчленить. Потому что боялась его. Избавиться хотела. Триго раз за разом брызгал ему в лицо водой из фляги, встряхивал слегка, боясь привлечь внимание соседей. Они, впрочем, опять чрезмерно увлеклись игрой в бай-гар.
Наконец распахнулась дверь, и ввалился хозяин с большим узлом. Бросил его на стол. Его громкое появленье ободрило Леки, словно пустота боялась этого громилы больше всех остальных. Он даже привстал, чтобы рассмотреть, что там на столе. Хозяин извлек большой глиняный горшок. Запах из него разнесся не очень-то… Каша из аскина! Давненько Леки такой не едал, она только у бедняков на столе частый гость. Аскин – конский корм.
Опираясь на плечо Триго, Леки подсел к столу, ловя любопытные взгляды соседей. Что тут еще? Еще горшок поменьше с варевом из корнеплодов, тут даже не разобрать каких, все переварено в вязкую мешанину. Они, верно, для скотины варили и постояльцам тоже немного уделили. Ясно теперь, чего тут так дешево. От кувшина с перебродившим пойлом несло какими-то грибами. Еще бы, хозяин, верно, удавился бы, если б кувшин пела им поставил. И ни плошек никаких, ни мисок глиняных, ни кружек, только грубые деревянные ложки.
– Ну, деньга де? – не дал даже ложкой ковырнуться в неприятно пахнущем вареве хозяин.
Леки, все еще не в себе, хотел было полезть уже за пазуху за золотом, но Триго под столом коленом придавил его руку к лавке, заставив невольно сморщиться. Хозяин истолковал эту гримасу превратно.
– Эй, будем платить-то?
Но Триго уже вынимал из-за пазухи мелкое серебро и медяки. Не густо, несколько баров, горсточка медных эйсэ. Хозяин мигом успокоился, даже подобрел. Один из незнакомцев, старший, тоже сунул серебряный бар. Хозяин, вздыхая и несколько раз пересчитывая, пододвинул ему три медяка, завороженно проследил за тем, как они исчезли за поясом, и ушел, громыхнув хлипкой дверью на прощанье.
Еда на вкус оказалась такой же, как и по запаху. Леки, привычный к простой пище, давился ею, запихивая внутрь насильно, горестно вспоминая о лепешках в сумках Триго. Незнакомцы тоже деловито пихали варево в себя без восторга и видимого аппетита, черпали ложками по очереди. Триго не мог, Леки чувствовал это всем существом, тем боком, который был обращен к ниори. Боясь привлечь внимание, тот храбро зачерпывал вместе со всеми, но жевал так долго, что дважды пропускал свою очередь. Наконец он сдался.
– Что-то не хочется, – с деланым безразличием сказал он Леки, зевнул старательно. – Я спать пойду.
Он улегся, накрылся второй частью одеяла и затих. Скоро дыханье стало размеренным. Леки тоже отвалился от горшка с аскином. Овощи он только попробовал, согласно кивнув, когда один из соседей помянул недобрым словом хозяина и всю эту блевотину. Они поняли друг друга. Леки тоже улегся, прислушиваясь к другим постояльцам. Его заботило, что же они вообразили себе после его криков. Те не спеша доигрывали последний кон. Проигравшие отчаянно ругались, стараясь выторговать лишний бросок, и игра затянулась еще надолго.
