Опять этот голос!
Маритха удачно свернула в другой проход прямо перед носом у догонявшего её чудовища, и прислушалась сквозь дрожь, колотившую её на бегу. Точно голос. Маритха, говорит. Её зовёт.
Остановись, Маритха! Остановись, пока не поздно!
Ещё чего! Нет, пока она жива! Это не голос, это жуть, что за ней гонится, заманивает. А ей казалось, что она знает этот голос… такой знакомый… такой близкий… От него так больно… так больно… Как он мог… её…
Остановись, Маритха! Голос упрашивал. А в затылок снова дохнуло жаром. Невозможно больше бежать. Будто сердце сейчас разорвётся…
Кто-то ударил её, прямо в сердце. Она покатилась, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Скорчилась на земле, ожидая скорой расправы. Чудовище топталось над ней, ходило взад-вперёд, пыхтело, отвратительно причмокивало. Дышало жаром прямо в ухо. Но не нападало.
Девушка немного отдышалась, но все равно еле втягивала воздух из-за страха, стеснившего грудь. Глаза упорно не открывала. Сейчас отойдёт эта жуть подальше в ту сторону, и Маритха как вскочит…
Не беги, Маритха! Что бы ни случилось!
Снова этот голос! Она верила ему… Огромные ноги все ходили над ней, но разрывать её пока так и не разорвали. Девушка прислушалась внимательнее. А что, если правда? Казалось, что тварь описывает вокруг неё круги все больше и больше. Что, если уйдёт, только надо на месте сидеть, не двигаться?
Маритха застыла. Вокруг неё посопели, почмокали, и вдруг над головой раздался такой ужасный хохот, что кровь остановилась. Она бы вскочила и побежала дальше, но ноги просто отнялись, а одна рука как к камню приросла, не отдерёшь. Все, на что девушка оказалась способна, это нелепо дёргаться, смежив до боли веки.
Так, так, оставайся на месте, не беги…
Я не бегу.
Главное, не беги.
Не побегу…
На неё нисходило нежданное облегчение. Невдалеке ещё похаживали, посапывали, но девушка приободрилась. Выжидала только, когда ей разрешат встать или идти. Она ведь заблудилась, и если Аркаис её не найдёт… Нет, он не может не найти!
Рука странно подёргивалась. Маритха разлепила веки. Топот внезапно стих, и вокруг стало тихо. Только голос:
— Давай же, вставай. Нам пора.
Девушка с усилием сбросила наваждение. Сын Тархи в неизменном пушистом облачке света, скрадывавшем обличье, осторожно поднял её с камня. Он до сих пор держал её за руку.
— Что… что случилось?
— Ничего не случилось. И хорошо. А могло бы.
Он тронулся вперёд, Маритха потянулась следом, опираясь на его руку.
— Это ничего?! Да за мной такая тварь гналась!
— Никто за тобой не гнался. Кроме страха.
— Никто… — Маритха на миг остановилась.
— Наваждение. Если бы я не держал тебя за руку, ты унеслась бы прочь. Для тебя тут… силы слишком неистовы. Да, здешние силы не для тебя, — повторил он, раздумывая о чем-то. — Ты очень слаба.
— Не разберёшь, то я сильная, то, вот, снова слабая стала… Держал… — дёрнула она рукой, но та была надёжно захвачена её спутником, не вырвешься. — Но я же бежала… Одна! До сих пор не отдышусь!
Дыханье до сих пор вырывалось из горла со свистом, а в груди, внутри, очень глубоко, все болело от удара.
— Никуда не бежала. Но для тебя все было как в действительности. И если бы тебя нагнали, это тоже была бы действительность. Для тебя.
У девушки мурашки по коже пробежали.
— Но ведь не догнали…
— Ты вовремя остановилась. Догоняют тех, кто бежит.
Маритха вздрогнула, внутри отдалось болью.
— Меня ударило чем-то… — прошептала она. — Это кто? Оно?
— Это я, — поразил её Аркаис. Девушка даже встала, и ему тоже пришлось остановиться. — Следовало остановить тебя. Пока не поздно.
— Ты меня ударил? — У Маритхи слезы навернулись. Хоть оно и понятно, хоть и следовало… все равно обидно.
— Я велел остановиться. Так, чтобы ты услышала. Мне жаль, что вышло… так болезненно.
Воцарилась тишина. Он мог бы приблизиться к ней снова. Как-нибудь. Ведь это так просто! Слезу там вытереть или по щеке погладить. Но он молчал. Маритха упрямо торчала на одном месте, сцепив зубы, и вдруг поняла. Сын Тархи не стал вытирать ей слезы, он убрал эту боль, что не давала дышать. Тонкой струйкой уже знакомой прохлады она утекала куда-то в пространство. Вот и все, почти так же, как и было. Нет, лучше, спокойнее.
— Я мог бы утереть твои слезы, — усмехнулся он, — но они высохли.
Девушка смущённо улыбнулась. Теперь она часто забывает про то, что он слышит и видит её насквозь.
— Хорошо, не убил ещё. Надо же… Велел остановиться! Раз, и все!
Он может убить всего одним словом, вспомнила она с восхищением.
— Я же не могу лишиться своего Ключа!
На этот раз они засмеялись вместе. И вместе тронулись вперёд.
— А что это было-то? Чудище… которое вроде привиделось? — выдохнула девушка, протискиваясь в узкий проход вслед за Сыном Тархи.
— Я же сказал, твой страх.
— Страх он такой… невидимый, — заметила Маритха, все ещё не успокоившись окончательно. — У него огромных ножищ не бывает, и он за тобою почём зря не топает… И не сопит. И уж точно хохотать не умеет!
— Невидимый? — Ход расширился, и Аркаис шагал все быстрее. — А ты кого-нибудь видела?
Маритха покачала головой.
— Он же со спины за мной!.. А потом уж я глаза закрыла.
— Даже если бы увидела. Такой же домысел, как и все остальное. Это был твой страх, и только. Без вкуса, цвета, запаха и звука. Не жаркий и не холодный. Ты сама его расписала красками, вдохнула жизнь. Он обрёл свою плоть благодаря тебе. Так понятно? Или мне придётся втолковывать до скончания времён?
Девушка подавленно молчала, только их шаги раздавались в тишине. Это же… не мысли даже! Так нечестно!
— Мысли… образы… — процедил Аркаис в её сторону. — Все равно. Это все ты.
— Да что это за место такое! — стонала Маритха. — Кошмарное! Проход этот жуткий!
— Удивительное. Сильное. Там мир становится тобой. Все исчезает, остаёшься только ты. Эту пещеру трудно преодолеть.
— Мной… мною… Я не такая! — тупо повторяла она, силясь понять, что с ней за напасть такая приключилась. — Что у меня, ничего больше нет, кроме… этого вот?
— Это суть. То, что есть. Вся твоя жизнь — это то, что ты видела. Или слышала. Чудовище, что жаждет тебя разодрать. Она такая, это место не лжёт. Не стоит пытаться сейчас одолеть это знание, пока ты неспокойна… Когда-нибудь поймёшь.
— Ладно, ладно, — бормотала Маритха, ей и самой хотелось забыть поскорее.
