— Это… такие виденья… обман… Кажется, что есть… А там… что придумал…
Её трясло от холода все больше. Зато боль уходила все дальше. Или Маритха от неё уходила.
— И цена им… такая же! — Она зашлась смехом, но её тут же грубо встряхнули, вырвав кучу стонов.
— Что ты мелешь, дура?
— Правду…
Под сводами раздался дикий вопль. Тангар сподобился вернуться. Маритха же не могла беспокоиться ни о чем, кроме того, что делается за чёрной стеною, и потому, когда бывшие хранители сцепились неподалёку от неё, она почти не взволновалась из-за Тангара.
Озноб жестоко сотрясал её, перед глазами принялись мелькать разноцветные пятна. Таких необычайно ярких и чистых цветов тут нет, это она в Храме на озере… несётся над водою. К водопаду. Рука об руку.
Она очнулась. Нарутха стояла над ней и глядела.
— И ты… меня… укоряешь… За что? — Жёлтые глаза не мигали. — Я видела… вечность, — рассказывала она нарутхе. — И ещё… много…
Взгляд зверя стал почти беспощадным, и девушка устало закрыла глаза.
Он вернулся. Он её не бросил. Для его чудесной силы исцелить её — пустяк. Для него все пустяк.
Маритха подошла к нему, чтобы её снова обняли… чтобы искры…
Вот теперь она застонала от другой боли, горше горького, но глаза уже ни единой слезинки не выдавили, не вышло. Никого с нею рядом не было. Только хранители выкрикивали что-то над головою. От них ужасно в ушах звенит, но больно не от этого. Он не вернулся. Это все забытьё. Навеяно…
Нарутха сурово взирала на девушку. А Маритха уже не видела… лишь иногда, урывками. Перед ней кружились обломки её глупой жизни. Мать, что изо дня в день ждала старика Ведателя. Иган, что неловко утешал перед долгой разлукой, а сам так и не собрался возвратиться. Маритха хихикала, глядя на это все откуда-то сверху. Отец, Ниха, муж её… проводники, погонщики, торговцы… дорога в Табалу слилась в одну серую ленту из неотличимых лиц. До одного мига. Встречи. Он спас её. Или нет, не спас… Что-то она позабыла… не важно…
— Спаси её! — услыхала она вопль Тангара сквозь вереницу картинок. Ах да, Тангар ещё, в этих образах, его много, он тут и там. Он любил её.
— Я не могу, — спокойный голос Раванги, тот самый, от которого сердце когда-то плавилось, как жир в жаровнике. Теперь почему-то не тает. Голос другой… или сердце… — Тело повреждено очень сильно. Оно не удержит Нить.
Это чьё тело не удержит?
Это её! Маритху внезапно выбросило из забытья. Какой-то удар. А, это хранители ещё дерутся и хрипло дышат. Уже не кричат.
— Я умираю? — тоненько сказала девушка, даже не прошептала.
— Все мы смертны.
— А Дверь? Она… ещё…
Маритха поворачивала голову, но разглядеть ничего не могла. В глазах темно, от Раванги остался только далёкий голос. Почти не трясло, только подрагивало внутри немного. Тела уже почти нет. Нечему трястись. Нечему болеть.
— Открыта, — донеслось из беспредельности.
Она, кажется, вздохнула. Может статься, Бессмертным одной её смерти хватит.
И снова её унесло. Перед глазами сияли Нити. Чистые, ясные. А там, внизу, фигурки какие-то. Маритха вспомнила: она им обещала. Что ж, этим нечего жаловаться. Она все для них сделала, и не её вина, что так случилось.
Вечность…
Эта надежда — последняя.
Это лицо — уродливо.
Эта ступень — предел.
В последний раз она очнулась на какой-то миг и даже зрение обрела, чтобы увидеть проклятые глаза нарутхи. Потому что в последний миг всегда вспоминаешь. Каждый раз, чтобы потом забыть опять. Маритха испустила ужасный крик, ибо, наконец, поняла, что она потеряла. Теперь уже навсегда. Она отдала свою вечность. Глупо и бездарно. Утратила безвозвратно.
Маритха закрыла глаза. Навечно.
В храмовом подземелье, как и пелось в её песне.
Из мрака Двери шагнула знакомая ей фигура, но девушке уже не суждено было её видеть.
Сын Тархи вышел из междумирья, увидел тело почти под ногами, схватку двух хранителей, уже не раз друг друга задевших, Равангу, склонившегося над Маритхой, и тут же постиг происшедшее.
— Она умирает.
— Это так. Нить ещё не истекла, но тело мертво. Осталось немного. Разделение сейчас начнётся.
Такхур вдруг споткнулся, нелепо изогнулся и покатился по каменному полу. Он едва успел подняться и увернуться от чего-то, как его тут же бросило в другую сторону. Ужас разукрасил его лицо пятнами, глаза — безумием. Он орал, корчился от какой-то боли, несомненно, ужасной, падал и с трудом вставал, извивался и все равно пытался уйти от неминуемого. Однако прошло совсем чуть-чуть, и он больше не смог подняться. Его тело само поднялось в воздух, как будто кто-то бросил его, окрасилось кровью. Хранитель взвыл не своим голосом, хватаясь за бока. Одежду рвали с него вместе с кусками мяса. Неведомо кто и неведомо зачем. Тангар оторопело взирал на это, вставши столбом.
Когда истерзанные останки Такхура наконец упали наземь, Аркаис опустился около тела Маритхи рядом со своим противником. Туда же кинулся Тангар, хромая и придерживая раненое плечо. Он бросился на колени и принялся звать её по имени, едва касаясь пальцами тела, точно опасался ощутить, насколько оно мертво.
— Отпусти её, Аркаис, — проговорил Раванга. — Она готова уйти.
— Нет! — крикнул Тангар ему в лицо. — Нет! Спаси её, Великий Раванга!
— Ты ничего не сделал, — ответствовал Великому Сын Тархи, не обращая внимания на отчаяние хранителя! — Утратил Источник. Быть может, единственный в этом мире за многие годы.
— Ты видишь, что рана смертельна. Её не могло спасти даже чудо. Это так, Тангар, — повернулся Раванга к хранителю, напряжённо ожидавшему от него по меньшей мере этого чуда, — её уже не вернуть. Прими, это воля Бессмертных.
Тангар прорычал что-то нечленораздельное.
— Ты не вправе удерживать её Нить, она распадётся, — повторил Великий. — И будет утрачена. По твоей вине.
— Я знаю, что делаю, Раванга.
— Про что он? — вмешался хранитель, сквозь пелену отчаяния зло взиравший на Сына Тархи. — Это ты!.. Это ты притащил её сюда! Такхуру на поживу! И себе тоже! Ты!
Никто ему не ответил.
— Её Нить тебе не принадлежит, ты уже много потратил, чтобы удержать её в теле и вместе с тем уберечь от разрушения, — быстро ронял слова Великий. — Это все равно не продлится долго.
— Да. Много времени не понадобится.
Тангар в растерянности только взгляд переводил с одного на другого.
— Бессмертные не приняли тебя? Значит, они есть.
— Не совсем так, Раванга. Я просто достиг конца. Эта ступень — предел для меня. Дальше мне идти не суждено. И ты не уйдёшь. Но я попытался и многое испытал. Я близко подошёл к пропасти между мирами, я видел её, но дальше дороги нет. Это не мой Ключ. И не твой.
