— Ещё как осмелится. Тут пограничье, тревожная земля, далёкая от больших храмов и непреложных законов Бессмертных. Здесь он волен во многом. За Табалу да за целость моста на Ту Сторону он держит ответ перед Верховным Покровителем всей Аданты, и это все оправдывает. Я могу лишь просить, и до сих пор Радих С готовностью выполнял все мои просьбы. Но не слепо, Маритха… не слепо. Великий — это не титул. Так нарекают люди, а не Храм и не Покровитель Великой Аданты. И если Радих воспротивится, моё слово будет значить не многим больше, чем слово другого Ведателя.
Он чудесно улыбнулся. Немного лукаво.
— Разве он тебя не боится? — с удивлением протянула Маритха.
О всесилии Великих ходили легенды. Одно его слово — и счастье навсегда уйдёт из этого жилища. Да что там! Из города!
Раванга тихо засмеялся.
— Нет, он не страшится подобного исхода, потому что его не будет, — ответил он её мыслям. — Я не проклинаю людей направо и налево, как тот старик, из-за которого тебе пришлось пуститься в путь. Равно как и не дарю благословений. Это дело Ведателей. Пусть они творят подобные дела именем Бессмертных. А теперь… смотри на меня и просто вспоминай. Все, что придёт тебе в голову. Я должен ещё раз заглянуть в твою память, услышать твою Нить. Должен проверить, не ошибся ли.
Маритха уставилась в его глаза. Поначалу неуверенно, затем с радостью, а потом уже ничего не видела, кроме этих глаз. Растворилась, как и в его голосе. Даже не помнила, что вспоминалось. Была вроде и жизнь её простая в Ашанкаре, и старик-Ведатель, что её испоганил, в пыль растёр, и непростой путь в Табалу, и встреча в пустоши. И новый знакомый, что над нею насмехался. И над Тангаром, над всеми потешался. Только над Великим не насмешничал. Но и себя не ронял, с ним говоря. Хотелось бы знать, добрался ли он до Табалы вовремя, не сгинул ли в буре?
Девушка очнулась. Не хотелось больше плакаться, жаловаться на судьбу, ничего не хотелось. Только бы убраться отсюда поскорее.
— Я удаляюсь, оставляя тебя немного успокоенной. Правда, Маритха?
Она молчала. Не того ждала. Да куда ей с самим Великим спорить?
— Наступит ещё черед твоей правды, женщина, — поспешил он её утешить. — Очень скоро наступит. Пока же ожидай Тангара, а с ним исхода отсюда.
Он стукнул в дверь, и та поднялась, выпуская его. На прощанье Великий бегло взглянул на девушку, устало вперившуюся в свечное пламя, и внутри у неё загорелись знакомые искорки. Стало тепло, немного голодно и совсем не страшно. Но червяк беспокойства так и не ушёл полностью ни из головы, ни из сердца. Что же все они с нею делают? Это она сама успокоилась или Великий нашептал? Не годится так… хоть он и Великий.
И только тут Маритха сообразила, что за разговорами про Нить свою несчастную совсем позабыла про главную надобность разузнать. Ведь до сих пор неведомо, зачем все о ней так пекутся.
— Жди. — Тангар просунул голову внутрь и исчез вслед за Равангой.
Потянулось время.
Чтобы не сидеть попусту, изнывая от скуки и гадая, скоро ли за ней придут, девушка увязала свой узел. Осмотрела накидку, арчах наличник, шапку, рукавицы. Вроде все тут. Подумав, собрала снедь, что осталась от ужина, завернула в тряпицу и тоже в узел сунула. Тут в кормёжке недостатка не было, на двоих таких, как Маритха, хватило бы, а там — поди знай. Только уселась, как услыхала скрежет запоров. Вскочила, ожидая увидеть Тангара.
Но на пороге высился всего лишь Самах, её ночной сторож, одетый в свои лохматые шкуры, с какой-то цепью через плечо, с мохнатой шапкою в руках.
— Давай, — сказал он, — собирайся.
Сердце забилось от недоброго предчувствия.
— Куда это?
— Куда надо, — ухмыльнулся хранитель.
Маритха лишь отодвинулась к стене, не собираясь трогаться с места. Время нужно потянуть, пока Тангар не появится, лихорадочно соображала она. Только как?
— Я не пойду, пока твой главный сам мне не скажет! — выпалила она первое, что в голову пришло. — Позови его!
— Ого, — опять ухмыльнулся её сторож, не двигаясь, однако, с места, чтобы её принудить. — Вон как запела… как только Великий тут объявился.
— Делай что хочешь, а не пойду, — рассерженно прошипела Маритха. — Кричать буду!
— Кричи не кричи, а ничего не выйдет, — Самах примирительно покачал головой. — Вот вредная ты баба. Одни с тобой заботы. А мне-то за что они? Мне чего до тебя? Вон и парни насмехаются. Да сам Тангар и приказал тебя наверх тащить! Дурища! Тащи, говорит, её сюда. В Храм поведу, Великий наказал. Ему — Великий, мне — Тангар, слышишь… не ты, а Тангар мне приказывает, а то чего б я тут с тобою бился просто так… Ты это… — Он помрачнел. — Не побегу я за ним, чтобы все потом и с меня, и с него потешались: дескать, бабе угодить задумали, туда-сюда вокруг неё скачем. Так что подбирай барахло своё… свечи туши и вперёд! Тангар наверху, уж верно, весь злостью изошелся, а я тут с тобой застрял! Коли хочешь, орать можешь. Дело твоё.
Маритха вздохнула с облегчением. Так это Тангар её зовёт. Тогда ладно. Скорёхонько собралась, оделась наспех, задула свечи и тронулась вслед за Самахом полутёмными коридорами. Не так уж тайно все получилось, да ей-то что, коль этот самый Тангар так решил, коль Самаху верит, думала Маритха, оскользаясь на стёртых столькими ногами ступенях. Как это она тут не сверзилась, спускаясь в первый же день, осталось для неё загадкой.
Они несколько раз поднимались по ступеням, петляли узкими проходами, уверенно двигались вверх, но Маритхе было страшно и неуютно среди тёмного камня, лишь местами подсвеченного редкими огнями. Слабые светильники, подвешенные к несоразмерно огромным крюкам, всаженным в стены, только усиливали ужас перед подземельем. Скорее бы выйти отсюда. Видно, здешние обитатели хорошо знают эти бесконечные переходы, раз не боятся лазить тут в кромешной темени. Впрочем, им только раза три живые люди повстречались, и то прошмыгнули мимо, как тени. Интересно, куда это слуги все пропали, когда их Покровитель ещё бодрствует?
Наконец в сплошном камне появились щели. Пещеры сменила каменная кладка человеческого жилища. Они добрались доверху и вскоре почти упёрлись в дверь. По сторонам от неё пылали два огромных ярких светильника. Откуда ни возьмись, появились двое. Хранители, в таких же черных пластинах и меховых полурукавках. Незнакомые.
Самах окликнул их.
— Это ты, что ли? — с досадой проворчал один. — Чего тебе ночью, в бурю, не сидится? Да ещё вместе с бабой?
Маритха запоздало потянулась к наличнику, который так и не пристегнула за ненадобностью. Самах обернулся, досадливо сморщился.
«Они же ничего не знают», — сообразила Маритха.
Тангар, значит, только Самаху открылся. А сам он где? Ведь должен тут их ждать, наверху. Девушка опять забеспокоилась.
— Тангар приказал, — тем временем охотно объяснял Самах, — в Храм её отвести. Открывай.
