Он вёл её до самого верха. Первый раз девушку не в пещеры тащили. Ступени были обтёсаны грубо, да и глыбы, из которых они сложены, совсем не подходили друг к другу, потому девушка то и дело спотыкалась. Ведатель же поднимался уверенной, лёгкой поступью, будто вокруг горело множество свечей и заливало все ярким светом.
Он тронулся вдоль узкого коридора, не оглянувшись в её сторону. Отставшая Маритха кинулась его догонять. Какой огромный дом! Ну, точно, гостевой. Только не для таких бедняков, как она. Богатый, даже роскошный. Широкие двери по сторонам и узоры на стенах. И ни одного человека вокруг, только тот, что впустил их.
Ведатель распахнул дверь. Маритха нерешительно перешагнула порог и застыла. В её светильнике, похоже, сгорели последние капли жира, и огонёк, сделавшийся сразу синим и слабым, затрепетал, почти на давая света. Зато появился другой. Он осветил лицо Ведателя и пошёл зажигать одна за одной свечи в диковинных пузатых прозрачных мисках. Ведатель прошёлся по всей просторной комнате, даже зале, зажигая всюду свет. Все самые укромные уголки сразу выступили из тени.
Наверно, половина всего места на этаже под крышей принадлежала сейчас Ведателю. В этой части дома не было перегородок, только мощные подпоры держали свод.
Девушка только ахнула. Не привычна она к такому богатству. Не веря себе, она подошла к резной подставке, провела пальцем по гладкой поверхности, уловила слабый незнакомый запах, будоражащий, чуть горьковатый. Неужто дерево? Поддаваясь соблазну, она тронула ещё что-то, потом ещё. Да тут почти все из дерева, которое и в родных-то местах большая редкость! Даже до́ма в Ашанкаре все сплетено из чёрной лозы или слеплено из глины. Камень там не очень-то в ходу, а вот грязи разной хватает. Даже у них в Предгорье деревянные вещи значили одно — богатство. Их привозили издалека. А в горах и лозы-то нет. Горцы часто прямо на пол шкуры кидают. Так и живут. Здешний пол тоже завален пушистыми шкурами, красивыми, очень светлыми и ещё, с резкими темными пятнами. Она никогда не видала таких чудесных, необыкновенных…
Маритха переводила взгляд с одного чуда на другое. На диковинную утварь, какой и вовсе не знала, на увешавшие все стены муштары, таинственно блестевшие струнами, на необычайно красивые подставки для странных, а порой и уродливых фигурок. Иногда у них не было ног или рук, иногда даже лиц. Она почему-то боялась на них смотреть, но проклятые куски дерева и камня притягивали взгляд. Невольно Маритха подалась вперёд, пытаясь разглядеть танцующую женщину, разведшую руки в стороны, коснулась большого сиденья с перильцами. Оно качнулось, накренилось, и девушка отпрянула в сторону, едва не грохнувшись.
— Ты устала, Маритха. Измучена. Напугана. Садись отдыхай, — услышала Ведателя и совсем смешалась.
Она так жилище разглядывала, что про хозяина позабыла. То есть… не про хозяина, это же гостевой дом… Неужто тут всюду так?
— Я редко бываю в Табале, очень редко. Это и есть моё здешнее обиталище. И оно ждёт меня всегда, как бы ни был переполнен этот дом. Что, впрочем, тоже случается редко. Здесь гораздо теплее, чем в подземелье, где ты провела последнее время, так что сними хотя бы наличник, — легко усмехнулся он, небрежно скидывая свой широкий роскошный арчах.
— Зачем? — сказала Маритха и сразу же поняла, какой глупый вопрос, и вид её дурацкий — с ног до головы завёрнута, будто тюк какой-то.
Не дожидаясь ответа, она принялась стягивать верхние одёжки. Незнакомец прав, тут было намного теплее, чем в тех подвалах, где девушка успела побывать. Маритха уже отвыкла от того, что холод может и не есть её костей. Жаровники в этом доме топились получше, чем в жилище Покровителя Табалы.
— Ты ведь не бывала в покоях самого Покровителя, — оборвал её мысли незнакомец. — Уж поверь мне, там гораздо уютнее, чем в пещерах для слуг и непрошеных гостей.
От того, что он слышит каждое слово, сказанное самой себе и даже вовсе не сказанное, Маритха тоже отвыкла.
— Ты ведь голодна?
Она кивнула, понимая, что бесполезно гордо отнекиваться. Да и незачем, раз уж она сюда заявилась. Ведатель дёрнул какую-то толстую верёвку, идущую вдоль стены. Потом прошёлся туда-сюда, поглядывая на девушку.
Маритха не осмелилась его разглядывать. Посматривала искоса, смиряя своё любопытство, пока он сам не подошёл почти вплотную, словно поймав её жалкие потуги скрыть свой интерес. И только тут она отважилась взглянуть прямо. Как и Раванга, он оказался невысок и не очень-то заметен. Вот только лицо узковато даже для горца, да глаза тоже, да скулы кажутся острее… нет, это потому что лицо такое узкое. Те же пепельные волосы и глаза. Скромное свечное пламя многое крадёт, не видно как следует. И все равно, даже Тангар с виду намного красивее его, и больше, и сильнее.
Маритху точно ветром качнуло, пришлось даже отступить на шаг, чтобы удержаться. Откуда тут ветер? Это снаружи, вон, шумит за толстыми ставнями, а тут тихо. Пышет теплом жаровник, и так уютно, спокойно. Тут же её повлекло обратно, она пошла вперёд, шаг, другой. Остановилась прямо перед Ведателем. Голова отяжелела, а тело, наоборот, сделалось приятно лёгким. Да будь что будет! С тех пор, как она подошла к ворогам Табалы, все крутится не так, как ей мечталось. Ну и пускай.
— Садись где пожелаешь, — сказал он, и Маритха опустилась прямо тут, у его ног, на пушистые мягкие шкуры, потому что её ноги дальше не шли.
И как она могла его опасаться?
— Странный выбор. Не лучше ли тебе будет в кресле, на мягких подушках?
Он указал на те самые диковинные шатающиеся лавки с перильцами, и Маритха испуганно покачала головой.
Разве место Ведателя не в Храме, среди братьев по ремеслу?
И уж точно не в этой бесконечной роскоши.
Зря Маритха в долгий путь отправилась. Лучше б дома сидела. Теперь же она только и делает, что за жизнь свою дрожит. И все-таки…
— А что с ними? — осторожно спросила она Ведателя.
— Со знакомыми твоими?
Девушка кивнула.
— Они потеряли разум?
— Не беспокойся.
Опять эти слова! Она сейчас сама разум потеряет!
— Не потеряли… пока. Им всего лишь довелось увидеть то, что скрыто от обычных глаз. Я приоткрыл завесу — и только.
— Что увидали? — не поняла она.
— Ты многого не видишь обычными глазами, Маритха. А равно и они. Все вы слепы. — Он подошёл к одной из фигурок, провёл пальцем по гладкой поверхности. — Но для вас так лучше, спокойнее. Незримый мир ужасен для непосвящённого. И прекрасен…
— А с кем они… — Маритха запнулась, вспоминая, в каком ужасе сражались с этим самым невидимым миром её похитители.
Ведатель усмехнулся.
— С тем, что узрели. Или кого узрели. Хорошо, когда не видишь, не знаешь, не чувствуешь. Словно нет ничего, лишь то, что вокруг, — он обвёл рукою комнату. — Но как только проникаешь туда хотя бы взором, тот мир становится плотным… ощутимым. До ужаса.
