— Я же хочу! Я же слова поперёк не сказала! — прошептала Маритха, перепуганная новой напастью. — Это ж надо, чтобы я по чужой указке боялась! Не хочу! Да и никто не захочет!
— Я никогда и никого не заставлял принимать мою помощь. Не стану и тебя. Хоть цена велика необычайно.
Велика необычайно… Что же там, за этой дверью?
— Что там за сокровище? За чем так охотится… Тёмный?
И тут же вспомнила, что никто ей этого не скажет. И правильно сделает, как выходит. Великий покачал головой:
— Оно не имеет цены, потому что цена ему — вечность. Там нет тех сокровищ, что ты можешь себе представить, Маритха, но если Аркаис пройдёт сквозь Дверь, платить придётся всем. Ты можешь не узнать этот мир после того, как она откроется. Волею Бессмертных Ключ от Двери оказался не бессловесным куском металла, — заговорил он совсем непонятно. — Потому и сохранение мира в своей первозданности отныне и твоя забота тоже. Тебе придётся встать на его защиту. Так случилось, и поправить что-то может лишь исчезновение Ключа. Или твоё исчезновение.
— А этот ключ, он что, его нашли уже?
Великий кивнул.
— Тогда к чему тут я? — обеспокоилась Маритха.
— Только ты можешь открыть. И всего один раз. Если захочешь. Аркаис очень старался, чтобы ты захотела. Для него.
В её бедной голове, наконец, начала рассеиваться вечная ночь, забрезжило Первое Солнце. Вот в чем дело!
— А почему я?
— На то, вероятно, много причин, однако все они известны только Бессмертным. Я знаю лишь одну. Но сколько бы их ни нашлось, все ведёт к одному — они выбрали тебя.
— Так поётся в моей песне…
— Примерно так.
— И ничего, нельзя сделать? Если я… ну, кому-нибудь другому разрешу двери открывать? За меня? Нет?.. Нельзя? — спрашивала она, уже зная ответ.
— Против Бессмертных? — Раванга улыбнулся, верно, дивясь её глупости. — Я мог бы разрушить любое воспоминание о Маритхе, и тогда ты очнёшься другим человеком, не помнящим родства и прошедшей жизни. Или безвольной куклой. Но то, что возложено на твои плечи Бессмертными, останется висеть тяжким грузом, пока плетётся твоя Нить. До осуществления.
— Ты все это можешь? — замерла от страха Маритха.
— Я могу, — сказал он с силой, что не часто разворачивалась перед девушкой, и точно вырос куда-то в темноту, под самый свод. — Я многое могу. Но никогда не ударю беззащитного своею силой. Никогда не пущу во вред. Никогда не стану тратить на свои прихоти, потому что это часть общего, неподвластного нам. Вот и все, в чем мы разнимся с Аркаисом. В остальном мы подобны. И мне легче судить, на что он способен. Потому я и хочу тебе помочь, но насильная помощь никогда не бывает впрок. Решайся, Маритха, без оговорок и сомнений, и мы преодолеем то бремя, что повесил на тебя Аркаис.
Она глубоко вздохнула. Давно уже решилась, да без сомнений… тяжко. Нет-нет да и приходят. Верно, это Тёмный насылает! Она не станет ему помогать, ни за что. Раз уж сами Бессмертные доверили ей свою тайну, что же… придётся хранить, будь она трижды неладна! Но Тёмный смотрит на неё, следит, надеется, что Маритха размякнет от его посулов и ненависть исчезнет. И отвращение тоже. Что, пленённые Нити перестанут выводить свою песню у неё в голове, стоит только про них подумать. Пускай надеется! Только бы мстить не стал.
Хотя… Кому ещё нужна её тайна? Пока все так, как есть, из-за неё старается Великий, из-за неё сражаются даже двое Великих! Многим до неё есть дело. И глупому Тангару, и Покровителю Табалы! А что останется, если все это исчезнет? Что Маритха без него в этом мире? Ей и так и этак под замком сидеть, уже ясно. Но пока где-то рядом Ведатель, тут же и Великий Раванга, тут же и все остальные. Вокруг неё все вертится. Не забудут, не оставят, уговаривать будут, развлекать её одиночество. И пускай они, эти Великие, сейчас её мысли слышат. Они-то с ней не церемонятся! А надо бы.
— Он успел гораздо больше, чем хотелось бы, — Великий легко вздохнул. — Раньше ты была иной. Но мы исправим свершённое Аркаисом, шаг за шагом.
— Да я же, — пробормотала девушка, — каждому твоему слову верю… Не могу не верить. Как уж тут не довериться? А сомненья, так они у всех… Избавь меня скорее от него! — взмолилась она. — А то аж жутко такое внутри таскать!
— Сейчас ещё не время. Ты недавно была без памяти, и разум не укрепился. Так можно снова уйти в незримое. Связь с тем миром ещё не исчезла до конца, и в следующий раз выйти будет намного труднее. Не стоит рисковать.
— Но он же… в мыслях моих копается! Ты сам говорил! Только что!
— Сейчас ты под моим присмотром, и все, что он внушит тебе, нетрудно будет развеять. К тому же знание о его настоящем естестве лишь недавно стало твоим, и Аркаис не станет сразу же ломиться в закрытую дверь. Он слишком осмотрителен. Ничто не исцеляет так, как время, потому что время — это забвение. Оно весьма благотворно для Аркаиса — он подождёт. Что ему, если Дверь откроется годом позже? Двумя? Он ждал всю жизнь, и отсрочка его не испугает. Мне же необходимо вечно бдить твой покой, не давая ему приблизиться, следя за его игрой на твоей Нити.
— Что же делать? — Выходило так, что никакой надежды Тёмный не оставил.
— Не бойся, я тебя не брошу, Маритха. Мы выкуем твёрдость, необходимую для противостояния. Главное сейчас — избавиться от его присутствия на твоей Нити, оно связывает любые твои намерения. Он не отважится менять что-то основательно… по определённым причинам, так что не бойся. Наберись лучше сил. Ты очень слаба сейчас, и незримое ещё стоит где-то рядом. Мне придётся иметь дело с твоей Нитью, и Аркаис не станет смотреть на это праздно. Борьба предстоит нешуточная, и твоё тело к ней пока не готово. Я не стану рисковать тобою, твоим разумом в этой схватке. А сейчас, я вижу, мне придётся остановиться, толком ничего не начав.
Маритха вздрогнула, и не раз, пока он говорил. Какой у него чудесный голос! А и правда, она ведь только что чуть в какой-то невидимый мир не отправилась, потому, верно, в голове все и путается. Спасибо Великому, хоть руку подал. Да только… неправдивые его слова! Покой обещал, а говорит, что нету его, покоя. Зачем обещал? Так и верь…
— Я никогда не стал бы обещать ложного. Это не мой голос ты слышала, не за мою руку ухватилась, чтобы вернуться.
— Твой! — твёрдо сказала Маритха.
— Точно такой же, но не мой. Не моя рука, — повторил он.
— А чья? — спросила Маритха, холодея.
— Та, что ближе. Вы ведь связаны. Он всегда готов ухватить то, что ему не принадлежит. Ты ещё нужна Аркаису, и ему не хотелось, чтобы твоя Нить так легко ушла в незримое. Кроме того, ему гораздо легче было достучаться до тебя в мгновения беспамятства. Вот что опасно.
Значит, он снова спас её. В третий раз. Для себя берег. Мерзкий Ведатель!
— Хорошо. Мы вернёмся к этому, как только ты окрепнешь. — Великий улыбнулся, ободряя Маритху.
