Что это за Тархи такой, удивилась Маритха. И сын ещё какой-то… Васаи спросил о том так расслабленно, как бы между прочим, но Ведатели никогда не болтают попусту. И все время слушают. Уж Маритха-то знает.
— Нет, высокий Ведатель, — ответила она с чистой совестью, — ничего не слыхала даже. Ни про Тархи, ни про сына его, дай ему Бессмертные ещё больше сыновей!
Ей показалась, он сердится. Но в мыслях её на этот раз не было лжи. Они ясны, как вода из колодца.
— Ну же, Маритха, — строже, чем раньше, журил её Васаи, — не стоит скрывать столь явное. А то тебя могут заподозрить в злом умысле. Ведь тебя принесли сюда из его жилища! Раванга водил туда хранителей той самой ночью, когда ты появилась в Храме.
Ну, раз уж Васаи и так знает этого… Тёмного…
— А его зовут Тархи?
На лице Васаи проступило явное недовольство.
— Перед тобою Ведатель Третьего Посвящения, Маритха, и я пришёл не из праздного любопытства, не ради своей нужды трачу время, — звякнул в голосе металл и тут же сменился спокойствием. — Ты можешь просто промолчать, если тебе неприятен этот разговор… И если забота, что гнетёт сейчас всех и каждого в этом Храме, не вызывает твоего сочувствия. Ведь такое опасное знакомство не делает чести ни тебе, ни Храму.
Да уж, промолчать…
— Но я же… я даже и не думала обманывать, высокий Ведатель, — удивилась девушка. — Никогда не знала такого имени, Тархи!
Не мог же он не услыхать, что Маритха и сама удивлена донельзя. Васаи подёргал пальцами, поглядывая на неё, словно решая, стоит ли говорить.
— Тархи не просто имя, — он понизил голос, слегка наклонился к Девушке. — Это тайна. Это сила. Это воля. Это могущество. Это опасное учение, запрещённое, и потому о нем не говорят. Презревшее всякую родительскую опеку Бессмертных над нами, скромными и беспомощными. — Почти после каждого слова он останавливался, точно проверял, не зря ли ей доверился. — Очень опасное, — посмотрел со значением. — Очень. Но Сыновья Тархи выбирают его, потому что презирают законы Бессмертных… хоть и не могут им не следовать. Они играют со священным! — так шепнул Васаи, что заставил Маритху вздрогнуть. — Возвращение Сына Тархи — большое бедствие для всей Табалы! А ты, должно быть, с ним заодно! — не дал он ей опомниться.
Маритха невольно вспомнила Ведателя. Таким, как был. Узкое даже для горца лицо, лёгкие складки над бровями, пальцы над свечой… «Когда придётся совсем тяжело — зови». Она замерла, почти позабыв про Васаи. После ужаса, открытого ей Равангой, подобное знание уже не могло испугать. Сын Тархи. Вот почему он не Ведатель и никогда им не был, с небывалым доселе спокойствием думала Маритха. Ведатель — глаза Бессмертного, руки Бессмертного, голос Бессмертного, его продолжение — так твердят во всех Храмах. Ведатель слушает Бессмертных, питается их силой. А чем тогда живёт Сын Тархи, отвергающий силу неба? Теперь понятно, для чего ему Нити. Фигурки вокруг Ведателя горестно вторили ей, и Маритха не могла прогнать со своих глаз ни их, ни их хозяина.
— Маритха! Ты слышишь меня, Маритха? — звал её Васаи, и она, наконец, услыхала, попыталась оторваться от созерцания, но не смогла полной мерой очистить свои мысли.
— Конечно, слышу, высокий Ведатель! — ругала девушка себя за то, что дала волю памяти, что выдала слишком много.
Все, что она узнала про какие-то Ключи и Двери, не шло ни в какое сравнение с тем, что с ней произошло в ту ночь. И разделить даже малую песчинку знания о ней с любым из смертных казалось ни с чем не сравнимым мучением. Маритха промолчала бы даже перед Великим… если бы смогла.
— Не знал, что мои слова ввергнут тебя почти в безумие, — недовольно поджал губы Васаи. — Тебя опасно подвергать таким волнениям. Я лишь хотел сказать, что если Сын Тархи позволит себе что-нибудь… ты понимаешь? Могут подумать… люди могут подумать, что ты с ним заодно, и я не смогу тебя защитить. И Первый Ведатель Храма тоже не сможет, и даже Великий Раванга окажется бессилен. Не лучше ли не доводить людей до безумия? Мне кажется, я смог бы легко успокоить их сообразно твоим обстоятельствам, но, к несчастью, я ничего о тебе не знаю… А раз так, я не могу ни о чем судить справедливо.
Он немного подождал, тяжело вздохнул, сетуя на её упрямое молчание.
— Однако я вижу, ты лишь недавно вышла из незримого и не оправилась окончательно. Так можно утерять все здравые мысли.
Утерять все мысли? Как это?
Бессмертные! Как же она сразу!.. Точно! Теперь Маритха старалась удержать перед собой образ Ведателя, хоть и страшилась его… Серая Сфера! Пока она думает о нем, таинственная сфера скрывает её мысли, искажает. Даже от Великого скрывает, а уж от этого, что и так не мастак их читать с полувздоха… Потому Васаи и кажется, что голова её безумна. Вот бы знать, чего он там навидался! Главное теперь не забывать, не упускать саму мысль про него, и все, что увидит Ведатель, окажется ложным.
— Я плохо знаю того богатого человека, — уверенно солгала она, понимая, что от знакомства в пустоши теперь отвертеться не удастся. — Сначала он мне в пустоши повстречался, а потом уж тут. Случайно повстречался. Я в Табале никого не знаю, а его уже видала, вот и пошла за ним, думала, что дорогу в Храм укажет. Не знала, что нельзя с ним ходить, что он из этих… Тархи. Я ведь из той ночи мало что помню… Он накормил, напоил, велел утра дожидаться. Сказал, когда буря пройдёт, меня слуга отведёт в дом Покровителя Табалы. Потому я и думала, что он хороший человек.
— А почему же, прости моё любопытство, тебя от хорошего человека в беспамятстве принесли?
Маритха старательно припомнила тонкие пальцы, застывшие над свечой, и едкие насмешки, однако боль от этого была чуть ли не сильнее, чем желание досадить Васаи.
— А я… мне почудилось, что среди них Такхур был. Среди хранителей, что с Великим Равангой пришли, — соврала она, для надёжности вообразив ещё и Такхура. — Это он, узел на его Нить… Ой! — Надо же, при Ведателе такое ляпнуть! — Это Такхур меня из дома Покровителя умыкнул. Стращал, убить грозился. Вот я с испугу и…
Васаи задумчиво посматривал мимо Маритхи. Молчание, казалось, тянулось бесконечно.
— Хорошо, — наконец уронил Ведатель и как-то поспешно, — меня зовут неотложные дела. Жаль, что я так устрашил тебя Сыном Тархи, однако я и представить не мог, что тебе самой неизвестно… Нужно внимательнее выбирать друзей, Маритха. Мало ли, с кем тебя сведут Бессмертные, — мягко пожурил её напоследок, уже поднимаясь. — Да, я также шёл к тебе, чтобы справиться, хорошо ли за тобою смотрят. Может, у тебя есть жалобы? Может, тебе не нравится эта женщина и надо прислать другую?
Маритха покачала головой. Эту сиделку ей Великий назначил. Глупо менять её на женщину Васаи. Ещё какое-то время после того, как Второй Ведатель Храма удалился, она угрюмо вспоминала Тёмного. Пускай Васаи отойдёт подальше, пускай дела отвлекут его от Маритхи.
С той самой ночи, проведённой в жилище у зловещего Аркаиса, прошло немало времени. Прошло оно и со вчерашнего разговора, и девушка вспоминала про полученное знание без прежнего ужаса. С горечью и глубокой печалью. Должно быть, Великий таки позаботился о Маритхе, пока она спала, немного уняв её боль и прежний ужас перед Пожирателем чужих Нитей. Теперь она не слышала беспрестанных воплей пленников, едва вспоминая Ведателя, только слабый шум. Зато старание самого Тёмного над Нитью Маритхи оборачивалось не только вредом, про который толковал ей Великий, а ещё и огромной пользой. Ведь если она теперь сможет всех Ведателей обводить!.. Это же…
