Неужто нельзя было, чтобы хранитель всего этого не слыхал? Вот ведь, всю дорогу таились, таились, а теперь вывернули её, как рубашку, наизнанку; да ещё на глазах у Тангара.
Раванга успокаивающе похлопывал по плечу.
— Не бойся, ты не уйдёшь далеко по этой лестнице, ступень за ступенью. Тебе есть чем привязаться к миру. Не пройдёт и нескольких дней, как ты сама это поймёшь. Но прошу тебя: будь бдительной! Бди себя неустанно, иначе упустишь! Яви ему свою твёрдость!
Маритха рассеянно глядела на сгустки тени вокруг.
— Что случилось? — спросил Тангар. — Это что, пока меня не было, кто-то сюда явился?
— Сейчас ты знаешь ровно столько, сколько надо, Тангар. Так и нужно.
— Должен же я знать, от кого её беречь, — пробормотал хранитель неловко, точно извиняясь за свою настойчивость, и это резануло Маритху мимолётным раздражением.
— Прежде всего от неё самой, — загадочно ответил Великий.
— От себя не убережёшь, — под нос пробурчал Тангар.
— И не надо. Просто делай своё дело. То, что и раньше.
— Хорошо, Великий Раванга.
Какая безграничная покорность в его голосе!
— Веди её в Латиштру. Путь тебе известен, дорогу найти не составит труда.
— Я знаю дорогу.
— Возьми.
Он что-то протянул хранителю, тот принял и спрятал за пазуху.
— Из Табалы вышел новый обоз, лишь пару дней спустя. Если идти, не теряя времени, вы поспеете в посёлок немногим позже. Выторгуй хорошего тарпа вместо пропавшего, путь впереди ещё немалый.
Он золотой песок ему дал, сообразила Маритха.
— Здешних тварей не бойтесь, они вас не тронут.
— Это хорошо, — с едва заметным облегчением отозвался хранитель.
— Встретимся в посёлке, Тангар. И не оставляй Маритху своей заботой.
— Не оставлю, Великий Раванга.
«Не оставлю, Великий Раванга»! Почему эти слова ей не отрадны?
— Нельзя в путь выходить, раз Тангар не отдохнул, — сказала она. — Он же всю ночь в дороге…
— Ничего… — начал было тот.
Маритха права, — вступил Великий. — Теперь её черед твой сон охранять. Надо спешить, но не стоит торопиться, по глупости растрачивая последние силы. Ты падаешь от усталости, и тебе смертельно хочется отдохнуть, — мягко и растянуто уговаривал он.
— Может быть, — неуверенно протянул Тангар, — но мы не успеем пройти сегодня…
— Хотя бы до полудня, — легко возразил ему Раванга. — До полудня — это недолго.
Хранитель тут же уселся прямо на голый камень, обхватил голову руками.
— Только до полудня, — повторил он неясно.
Маритха присела, поддержала Тангара, когда он начал клониться к земле. Подсунула его же старый арчах. Когда хранитель провалился в сон, девушка подняла голову. Ей ведь нужно спросить у Великого… но того уже не было.
Теперь её время сон охранять… От кого?
После исчезновения Раванги пещера перестала казаться такой уютной. Вспомнились и глоты, мерзость такая, и твари из незримого, и местные чудища, хоть Великий и обещал от них беречь. Он и раньше много чего обещал. Но на Той Стороне, верно, многое и видится не так, и меняется быстрее по воле Бессмертных. Великие, они, выходит, тоже не всесильные… Не всевидящие.
Вернулись не только страхи. Прошло не так много времени, и вездесущий холод начал понемногу заползать под одежду. Снаружи вовсю светило солнце, но в пещере воздух оставался таким же бодрящим. Девушка нехотя встала, принялась неловко прохаживаться, стараясь не растянуться на неровном полу. Проклятие! Прогулка повергла её в ещё большую дрожь, потому что ветер, свиставший сквозь пещеру, пронизывал сверху донизу. Он был повсюду, и едва дышал только в дальнем конце, за облюбованным уступом скалы, где сейчас раскинулся Тангар. Но там было слишком мало места, чтобы Маритха тоже могла хоть немного согреться. Ни рукой, ни ногой особенно не размахнёшься.
Девушка поразмыслила немного и полезла, оступаясь то и дело, к одному из отверстий, откуда бил ослепительный поток солнечного света, радующий глаз. Наверняка там тепло! Она с трудом взгромоздилась на почти отвесную стену впереди, в свой рост. Оказалась на уступе, радостно подобралась к вожделенному столбу света и тут же приуныла. Поблизости от щелей ветер задувал ещё сильнее, и она не только не согрелась, а пуще примёрзла. Вот откуда такой пронзительный вой по всей пещере. Должно быть, здешние ветры эту дырку в камне и выскоблили. Пришлось поскорее сползать с возвышения, открытого всем ветрам, и возвращаться обратно в свой закуток.
Тут ещё и под ложечкой засосало. Как и все остальные чувства, на время застывшие рядом с Великим, голод тоже давал о себе знать. Да как настойчиво! Она и забыла, что так давно ничего не ела. И не пила.
Маритха торопливо отыскала флягу, прошлым утром оставленную ей Тангаром, жадно принялась глотать ледяную воду, морщась от того, что сводит зубы. Жажду она утолила, но не голод. А теперь ещё и зубы принялись дробь выбивать — все внутри холодной водицей выстудило.
Немало времени прошло, прежде чем в борьбе с холодом и голодом девушка заприметила свёрток, брошенный неподалёку Тангаром. Она жадно накинулась на тюк, тем более что он оказался чьим-то арчахом со спутанными ремнями. Непослушными пальцами Маритха кое-как распустила ремни, вытряхнула содержимое прямо на камни, накинула добытый арчах на себя, запахнулась. В двух мохнатых одёжках сподручнее. Как хорошо, что хранителю хоть Что-то удалось отыскать! Может, и люди уцелели? А если, подумала Маритха, часть обоза спаслась, как после горакхов… Вдруг они недалеко ещё отошли, догнать можно… А Тангар у них самое нужное выпросил да за ней побежал, потому и отдыхать не хотел, припоздниться боялся.
Согревшись немного в чьём-то широченном арчахе поверх своего, она, наконец, обратилась вниманием к тому, что высыпалось к ногам. Ни самого маленького жаровника, ни факела, ни свечки, ни обрывка фитиля! Огня им не видать!
В поисках девушка наткнулась на бурдюк и тут же с разочарованием отвернулась. Пустой. Зачем он пустой бурдюк тащил? Хотя если бы в нем и были остатки жира, они бы так и не пригодились. Огненных камней у них не осталось.
Маритха усердно рылась в куче, потому что знакомый запах тревожно щекотал ноздри. Откуда же это? Или у неё от холода да вечных камней вокруг в голове помутилось? А что это в тряпицу завёрнуто? Нашла! Она тихо засмеялась, опасаясь разбудить Тангара, вгрызлась в твёрдый кусок мяса. В нечистой полотняной тряпке оказались полоски вяленины. Их бы настругать потоньше, но, сколько девушка ни шарила среди пожитков, спасённых хранителем, ножа не нашлось. Пришлось долго и усердно жевать, обливаясь, слюной.
Какое блаженство! Она знала, что холод вернётся, дай только срок, а к ночи и подавно. Знала и то, что ещё будет выть от корчей в животе после полу прожёванной вяленины, как не раз уже бывало. Но сейчас она поминала Тангара самыми добрыми словами. Он не дал ей умереть от голода и холода! И это после того, как целую ночь тащил её в эти скалы, чтобы сберечь от опасности. Он не спал две ночи, а день провёл в дороге. Вернулся в жуткое место, которое чуть не стоило жизни им обоим. А ведь сам он тоже не целый-невредимый. Маритха вспомнила его ногу, с которой свисали лохмотья, вспомнила, как он прихрамывал. Страшно подумать, как Тангар одолел этот путь со своими ранами, пускай не тяжёлыми; но все-таки…
