— Никому, это плохо, — проворчал он наконец. — Только себя и остаётся слушать.
Себя… Сама она только от страха вопит. Что она путного придумать может? Вон, Великий в твёрдость её не верит. А Тёмный говорит, что ничего она не знает, даже про себя не ведает.
— Себя… тоже скажешь. Себе я вовсе верить не могу.
— А уж это совсем плохо, — буркнул хранитель и направился к выходу из пещеры.
Ошарашенная Маритха потащилась за ним. Напрасно она перед ним рассыпалась, сочувствия просила. Никто её жалеть не станет. Пора бы уж привыкнуть.
Вылезли из пещерки, тронулись в путь. Сначала идти было нетрудно. Хорошо даже — кости на солнышке отогрелись, пришлось сдёрнуть верхний арчах да на плече тащить. Ничего, не такая уж ноша.
Сегодняшней ночью девушка хорошенько отдохнула, от вчерашней попытки замёрзнуть не осталось и следа. Это Великий постарался, вернее верного. В Барахе она видала недомороженных — просто калеки еле живые. Даже подумать страшно, что было бы с Маритхой, если б её случайно спас кто-нибудь другой. А теперь только больная нога, свёрнутая в скачке по дурацким валунам, неприятно отдавалась при каждом шаге.
Тангар на самом деле шёл не так уж быстро. Через силу он шёл, что уж говорить. Сколько он спал, так, ерунда, а ходил туда-сюда немало. Хранитель прихрамывал. И дышал хрипловато. Да ещё тащил свой узел, может, не такой уж и тяжёлый, но ужасно неудобный.
Теперь они двигались среди причудливых скал, разбросанных вокруг, то тут, то там. Наверно, они тоже когда-то были похожими на ворота запретных земель, сходились и расходились, когда пожелают. Земля местами вздыбилась самым замысловатым образом, а порой неожиданно уходила из-под ног в большие впадины.
Хранитель выбирал дорогу полегче. Обходил все, что можно обойти. Старался подняться там, где полого, и спуститься там, где не круто. Все равно пару раз он бросал свою ношу и помогал Маритхе слезать вниз. Даже через какую-то расселину перескочили. Сначала Тангар долго вглядывался в неё и вслушивался, но, видно, ничего опасного не нашёл. Пришлось Маритхе прыгать. Не то чтобы далеко, а страшно.
Потом солнце затянуло небесной пеленой, и оно принялось тускло проглядывать сквозь густо-серый свод. И без того нерадостные здешние земли сделались совсем неприятными, угрожающими. Сказывались горы. Маритха устала, и, как бы неспешно Тангар ни двигался, она начала задыхаться, а потом и отставать. Голова раздулась словно шар, подкатывала дурнота. В животе мерзко ворочалась утренняя вяленина. Хранитель недовольно оглядывался. Он все больше смирял свой шаг, но помогало это слабо. Устроили коротенький молчаливый привал.
Девушка старалась справиться с собой. Нести её спутник не может. У самого нет сил, хорошо слыхать, как он натужно дышит. Да хромает… вон, намного сильнее, чем вначале, на ногу припадает да морщится. И тащить её придётся не до ближайшей скалы — аж до самой Латиштры. Путь неблизкий.
Пока сидели на холодном камне, кружение в голове улеглось, но как только тронулись… Нет, она так быстро не сможет. Или это вчерашнее замерзание слабостью оборачивается? Со времён ухода из родных мест Маритхе довелось только один пеший переход сделать. Малость. На два дня дороги. И по равнине. В горы она поднималась на тарпах, сначала на низкорослых предгорных, а потом уж на здешних громадинах. Спешиваться приходилось нечасто и ненадолго, иначе бы она того пути не одолела. И так с непривычки долго ни спать не могла по ночам, ни кусок в горло запихнуть. Долго к горам привыкала, все про Игана думала, как он ей обрадуется… А теперь в одночасье все вернулось: и звон в ушах, и одышка, и непомерная дурнота, и бесконечная слабость в теле — все прежние мучения вместе собрались.
Маритху перегнуло пополам. Какая мука! Ну за что это ей, Бессмертные! Собственное брюхо против хозяйки восстаёт, когда идти и так мочи нет!
Наконец-то вывернуло. Девушка обессиленно опустилась на землю. Тангар молча смотрел на это, стоя в двух шагах.
— Не могу больше, — прошептала она, и слезы злобы и отчаяния поползли по щекам.
Смотрит! Помог бы чем… Хотя чем тут поможешь? Хранитель опустился рядом, подсунул ей под голову свой узел. Долго молчал.
— Ничего, — «утешил» наконец, — помаленьку доберёмся.
Доберёмся… Какими силами? Что от них к концу пути останется? Так можно и умереть на дороге к избавлению. А может, мелькнула преподлая мыслишка, Великий так и задумал? Её смерть ему и правда на руку… Ведь пропади Маритха, и вся история закончилась бы сразу. И дверь бы на месте осталась, и мир бы его возлюбленный пребывал в покое и счастье. Зачем же тогда спасал прошлой ночью? Девушка даже головой потрясла, отгоняя гадость, пришедшую на ум. Нет, он заботится о Маритхе, вот только… Не спаси он её от смерти, уж Тёмный бы, верно, сам расстарался. Так что не суждено ей пропасть что так, что эдак.
А в пути? Будет ей Аркаис помогать или нет? Ведь Маритха идёт туда, куда велит Раванга. Тёмному это не понравится. И если она будет упорствовать, то, может, и отстанет проклятый, уверившись в её воле. Вдруг у Великого такой расчёт?
Только что-то из глубины сердца говорит Маритхе, что не отстанет Сын Тархи, не отвяжется. Хоть бы это было ложное, навеянное…
Отдохнули хорошенько, снова двинулись в путь, уже еле-еле. Девушка теперь послушно брела за своим хранителем, стараясь твёрдо ставить непослушные ноги, а они, как нарочно, сделались необычайно мягкими, неуклюжими и все норовили сложиться в коленях.
Солнце за полупрозрачной пеленой клонилось к скалам. Тангар оставил девушку со своим ненаглядным узлом, а сам отправился на поиски ночного укрытия. Хоть Великий и обещал, что здешние твари их не тронут, ночёвку прямо на голой земле хранитель решительно отмёл. Маритха тоже против ничего не сказала. Тащиться ещё куда-то ей не хотелось до писка, но и сидеть прямо тут страшновато. Надо идти.
Тангар бродил довольно долго. Она уже забеспокоилась. Наливаясь багровым, солнечный круг скатывался все ниже, холодало. Не пропал бы да не заблудился среди скал. Она бы точно заблудилась… Как же голову ломит! Девушка прикрыла глаза, хоть сидеть тут вслепую и неуютно. Но так легче. Да, легче… Пускай только сердце успокоится, и она пойдёт, Тангара поищет, покричит ему…
Маритха резко открыла глаза, оттого что кто-то на неё смотрел. Не удержалась от вопля, поползла от новой напасти, толкаясь руками о землю.
Прямо перед ней, шагах в пяти-шести, стояла преотвратительная тварь, неуклюже уперев в почву лапы, поросшие то ли иглами, то ли жёсткой щетиной. Хорошо хоть, не очень большая, ростом, пожалуй, Маритхе чуть выше колена. Зато длинная, гибкая и страшная. Серая, почти как эта земля, только светлее. Сильно вытянутая морда заканчивалась каким-то наростом с мельтешащими противными усиками наподобие червяков, разглядывать с перепугу недосуг было. Наверно, у неё и зубы имеются, и нешуточные.
Девушка издала последний крик и замерла. Надо подняться и бежать. Никто не придёт. Тангар где-то в скалах потерялся. Нужно только сразу вскочить и вон к той скале, там уступчик над землёй… Ноги, и без того слабые, отказывали Маритхе. Если она и вскочит, то далеко убежать не успеет.
