— А зачем тебе? — спросил он машинально.
Глаза ее мечтательно прикрылись:
— Если скот недорогой… Поле это, про которое ты рассказывал, продать и взамен купить стадо. Хорошее такое стадо, породистое… И мясом торговать. И молоком… Сыр катать. Работников много не надо — я сама сыр катать умею… На сыр всегда спрос будет, если с умом…
Она говорила и говорила; в душе ее сидела купчиха, расчетливая, умная и даже, кажется, опытная; это кто ей, интересно, в доме под раковиной рассказал о тонкостях мясной торговли?!
— Расскажи мне о доме, — вдруг попросила она. — Крыльцо какое? Куда окна выходят? Где сад? Как комнаты расположены, где баня?..
Лучше всего было сослаться на незнание; Игар сообразил это слишком поздно. Он уже рассказывал, описывал, придумывая на ходу:
— Крыльцо — пять ступенек… Лестницу на второй этаж менять надо, подгнила… Сад…
Серая паутина. Бесформенная тень, от которой веет слепым ужасом; вот что ждет тебя, бедная Тиар. Не торговать тебе мясом. Твоим мясом будет торговать, распоряжаться тот, кого ты когда-то страшно предала и на которого поэтому и смотреть-то теперь страшно…
Он осекся. Тиар удивленно сдвинула брови:
— Эй… Ты чего это так смотришь, а?
Ему казалось, что он воспитал в себе достаточно ненависти к этой грязной, продажной, подлой, во всем виноватой шлюхе. Она и есть грязная, продажная, виноватая… Ее-то легче всего засунуть скруту в пасть — поделом… Зачем только он рассказывает ей про пять ступенек крыльца?!
— Ты чего так смотришь?..
Она, кажется, испугалась. Опасливо отодвинулась:
— Эй… Ты припадочный, что ли? У нас девчонка была припадочная, выгнали ее… Клиенты пугались…
— Ничего, — сказал он через силу. — Солнце… голову напекло.
Под вечер, в маленьком пыльном поселке, они окончательно разругались с возницей. Тот не хотел ехать быстро, как требовал того Игар, — берег лошадь. Игар сначала пытался увеличить плату, потом не выдержал и полез драться; в конце концов возница уехал, бранясь и проклиная, а Игар остался на дороге, сжимая кулаки, и рядом стояла, вцепившись в свою корзинку, испуганная Тиар:
— Ты… припадочный-таки. Что он тебе сделал?!
Игар молчал. С каждым днем нечто внутри него напрягалось все больше, будто накручивалась на колок сырая жила; возница просто попал под горячую руку. А теперь предстоит искать нового… Или покупать лошадь, а денег снова нету…
— Гляди-ка, — позвала его Тиар. — Гляди, интересно…
Она стояла перед огромной, в рост человека бочкой; у подножия ее старушка торговала утиными яйцами, на крышке сидели, болтая ногами, два карапуза, а темные бока бочки были сплошь оклеены белыми и желтыми листочками; у Игара похолодело внутри.
«Разыскивается для предания справедливому наказанию беглый послушник Игар, прозвища не имеющий, восемнадцати лет… Росту среднего, телосложения тощего, глаза имеет серые, волосы русые, нос прямой… Приметы особые: таковых не оказалось. За оного назначена награда
двестиполновесных золотых, а если кто укажет на…»
Сколько?!
У него потемнело в глазах. Он точно помнит — обещали сто,
сто… Святая Птица, столько не дадут за десяток каторжников, убийц, расчленителей…
А потом он перевел взгляд на сосредоточенный затылок Тиар, и в голове его помутилось снова. Ей так же просто продать его, как заштопать дыру на платье… За такие немыслимые деньги!..
Самым верным казалось кинуться на нее сзади и задушить. На глазах изумленной старушки с утиными яйцами; потому что лучше угодить в яму за удушение шлюхи, чем…
Тиар обернулась. На лице ее наблюдался совершенно детский, живой интерес:
— Слушай, я так люблю грамоты на столбах смотреть… Прочти мне, а?
Он молчал. Старушка доброжелательно улыбнулась, малыши забарабанили босыми черными пятками.
— Прочитай, ты же, вроде, умеешь?
— Времени нет, — сказал он сухим ртом.
Играет? Прикидывается наивной? Умная женщина так и поступила бы не умею, мол, читать… А потом со всех ног за стражей. Тиар умная…
Брови ее сошлись на переносице. Выпяченные губы купчихи и ядовитый взгляд опытной шлюхи:
— Так уж и нет? Тебе жалко, что ли?
Игар мельком взглянул на старушку, торгующую яйцами. Та слышала каждое слово; Тиар достаточно назвать его по имени… Может быть, старушка тоже грамотная и успела выучить всю бочку наизусть…
— Тебе жалко?! — голос Тиар обиженно дрогнул.
Игар тряхнул головой. Наваждение. Святая Птица, он совсем сумасшедший. Не яд в ее глазах, а огорчение и обида. Искреннее непонимание, почему Игар, такой, вроде бы, милый и любезный, отказывает ей, богатой наследнице Тиар, в пустяковой услуге…
Он перевел дыхание. Сумасшедший. Что вообразил: старушка с утиными яйцами — тайный шпион… А Тиар действительно ничего не поняла; слава Птице, что ее не учили читать. Что ее детские слезы никогда не капали на раскрытую азбуку…
Она еще что-то говорила; Игар буквально тащил ее за собой, желая скорее миновать поселок и выйти в чистое поле. Проклятая беспечность. И где-то там, посреди дорог, наверняка болтается тот блондин, который был с медной серьгой, а сделался и вовсе без уха… Которому не жить, не возвращаться к старой княгине без Игара на кончике длинной веревки…
У Тиар оказалось одно хорошее качество — она не была злопамятна и скоро забыла об Игаровой к ней невнимательности.
Они устроились на ночь в стоге сена; Тиар достала из корзинки купленные накануне харчи и сытно поужинала, не предложив Игару ни крошки. Он смолчал; в вечерней тишине ему мерещился далекий стук копыт.
— Долго еще? — спросила Тиар, потягиваясь. — Доберемся в три дня, а, провожатый?
Она улыбалась; глядя на ее расслабленную, вполне милую улыбку, Игар вдруг покрылся крупным потом.
«Она среднего роста. У нее темные с медным отливом волосы и карие с прозеленью глаза. Скорее всего, она изменила имя… Она умеет читать и писать, у нее, возможно, утонченные манеры — но происходит из простонародья. Она умна…»
Она умеет читать и писать.
— Ты что, снова?!
Женщина отодвинулась. В ее глазах Игар прочел самый настоящий страх:
— Ты… Ты чего так смотришь?!
— Ты не Тиар, — сказал он хрипло. И испуганно оглянулся — на проступающую на вечернем небе звезду Хота. Очень низкую звезду.
— Ты не Тиар, — губы его почему-то расползлись в улыбке. — Не Тиар…
Он засмеялся. Сухим трескучим смехом; вот так так… У нее не будет дома с крыльцом — но и жить она будет тоже… вместе со шрамом под левым соском. Дурочка, ты не понимаешь, чего только что избежала…
