Книга Смех Дракона, страница 12. Автор книги Генри Лайон Олди

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Смех Дракона»

Cтраница 12

Когда женщины выбрались на поляну, Краш уже задыхался.

* * *

Их ждали. Вторая дюжина бегуний заканчивала привязывать к столбу голого, дрожащего от страха парня – сельского дурачка Витуна, безобидного и бесполезного. Витун плакал и дергался. Из уголка рта дурачка ползла нитка слюны. Краш не успел опомниться, как оказался у другого столба. Ему завели руки за спину, плотно стянув запястья веревкой. Петля охватила лодыжки. Плохо оструганная древесина колола спину; пытаясь вырваться – так зверь рвется из ловушки, не зная, что свобода ушла навсегда – Краш загнал с десяток заноз, жгучих, как осиные жала, и заскулил, чувствуя свое бессилие. Морок слетел с него, оставив ясность надвигающейся смерти.

И хорошо, если только смерти.

На краях поляны вспыхнули костры. Ударили барабаны, хотя Краш не видел ни одного. Мрачный, давящий ритм наполнил лес. Сердца людей откликнулись, ноги заплясали на месте. Мальчик ничего не мог поделать с глупыми, связанными ногами – голени и бедра подергивались, а пятки то и дело отрывались от земли. Запах женщин усилился, к нему подмешалась резкая струя, от которой кружилась голова. Бычиха затянула песню на неизвестном Крашу языке. Хор подхватил припев. Контрапунктом звучал визг дурачка – Витун не выдержал, исторгая из груди звук, похожий на скрежет пилы.

В лесу откликнулся утробный рык.

Крашу показалось, что мир лопнул. Где-то там, в гуще деревьев, непохожих на деревья, возникла трещина, открывая путь в пространства, не знающие людей. Мальчик чувствовал себя новорожденным, покидающим утробу матери; цыпленком, выходящим из расколотой скорлупы, чтобы закончить путь в горшке с супом. Рык приблизился, заглушив песню. Тем ужаснее возобновилась она в наступившей тишине. Тяжелая поступь сотрясла землю, Витун, взвизгнув в последний раз, замолчал – и на поляну, топча кусты, выбрался монстр.

Тварь напоминала скелет исполинской птицы, обтянутый шкурой, бугристой и чешуйчатой. Когти мощных лап оставляли на земле глубокие борозды. Передние лапы, короткие и слабые на вид, беспрестанно двигались, словно оживший кошмар потирал руки перед едой. Хвост, длинный и мясистый, вытянулся струной. Глубоко утоплены в глазницах, сверкали хищные угли; сверху, вместо бровей, тянулся костяной гребень. Морда двигалась из стороны в сторону: чудовище прислушивалось – или принюхивалось.

Содрогаясь от страха, Краш понял, что монстр двигает мордой в такт песне.

Бычиха, прекратив петь, что-то крикнула. Подчиняясь ей, все женщины пали на колени, продолжая тянуть низкую, яростно звучащую ноту. Монстр щелкнул клыками – и бросился к столбу с Витуном. Крик несчастного дурачка взлетел над поляной, но быстро смолк. Веревки лопнули, тело упало на землю. Склонившись над жертвой, монстр рвал беднягу на части; запрокидывал ужасную голову, проглатывая кусок за куском. Следя за трапезой, женщины хохотали. Кое-кто бился в конвульсиях. Барабаны не прекращали грохотать, Бычиха вновь запела. Краш не сомневался, что следующей жертвой будет он.

Но нет, монстр, насытившись, стоял смирно.

Ритм изменился, изменилась и песня. Она стала медленной, тягучей, с обилием свистящих звуков. В ответ лес откликнулся громким шипением. Что-то еще раз лопнуло, раскололось в чаще, выпуская нового гостя. Бычиха понизила голос до шепота. Стало слышно шуршание, вкрадчивый шорох, как если бы десяток мужчин волокли по земле мешки с зерном. Крашу показалось, что сама ночь, сделавшись темнее темного, виляет хвостом – нет, это живое, наводящее ужас существо выползало на поляну. Змей, огромней которого не видел даже тот, кто лицезрел Черную Вдову, явил себя неистовым участницам жертвоприношения. В трех локтях от земли, покачиваясь, плыла голова, размером с лошадиную. С клыков, белеющих в разверстой пасти, капала жидкость, мутная и пахучая.

Там, где падали капли, жухла трава.

– Да! – взмолилась песня. – О да!

Так вот для чего меня приютили в деревне, понял мальчик. Не из милосердия, нет – из тайных соображений. Должно быть, в жертву тварям женщины приносили только своих, односельчан. Если не подворачивался кто-нибудь, проживший в деревне нужное время, ставший «местным» в достаточной степени, чтобы монстры – или древние боги, которые, вне сомнений, любовались происходящим из мрака столетий – снизошли к приношению… Тогда Бычихе и ее подругам приходилось жертвовать сыновьями, племянниками, стариками – а то и мужьями, вечно жившими под угрозой стать кормом чудовищ. Краш подвернулся очень кстати, и время его маленькой жизни стремительно подходило к концу.

Змеиная голова качнулась напротив его лица.

* * *

Гад не торопился.

Мелькал раздвоенный язык, словно змей желал облизать жертву перед трапезой. Краш не заметил, что наступила тишина. Жало замелькало чаще, змей пробовал воздух на вкус, изучая ужас Краша, которым было пропитано все пространство. Похоже, результат оказался для твари не вполне ожидаемым. Мотнув головой – капли яда чудом не попали на обнаженного мальчишку – змей изогнулся странным образом и двинулся вбок. Не успел Краш опомниться, как чудовище дважды обернулось вокруг столба, заключив жертву в гибкое, пульсирующее кольцо, и подняло голову рядом с плечом мальчика.

С ледяным интересом змей рассматривал встревоженных, как стая обезьян, женщин. Бычиха шагнула было вперед, собираясь возобновить песню, но шипение предупредило жену кузнеца: молчи! С трудом двинув затекшей шеей, Краш увидел желтый глаз, разделенный черным веретеном зрачка. Там, в холодной, как омут, глубине, светилось что-то знакомое. Краш тонул в янтарной воде, из последних сил цепляясь за аспидную соломинку зрачка – и видел, видел! Он готов был поклясться утраченным Оком Митры, что и впрямь видел…

На дне змеиного омута ждала Черная Вдова, королева подземелий Шаннурана, в венце из дрожащих щупальцев. Приемная мать, казалось, улыбается пасынку, скаля клыки – не белые, как у прочих зверей, а темно-красные, влажные на вид. Даже здесь, в глуши смертельно опасного леса она не оставила Краша своей милостью.

Громче заурчал монстр, сожравший Витуна. Вперевалочку, вытянув хвост, как если бы стремглав бежал за жертвой, ящер приблизился к мальчику, предупрежденный шипением змея. Дрогнули ноздри, расположенные ближе к глазам, чем к кончику ужасного рыла. Монстр принюхался, рыкнул, обдав Краша вонью мертвечины, и встал у столба, составив змею компанию.

Женщины, сбившись в кучу, попятились.

Они защищают меня, понял Краш, бледный от восторга. От меня пахнет Черной Вдовой! Твари готовы биться за меня насмерть, служить мне телохранителями. Мальчик забыл, что наг, связан, беспомощен. Ликование переполняло его сердце, как если бы Краша возводили на трон. О, королева моя! Я – принц, принц тварей! Мне стоит лишь приказать…

– Убейте их! – закричал он.

Ящер дернул передней лапой. Жуткий коготь ободрал Крашу предплечье, на землю потекла струйка крови. Веревка, стягивающая запястья, лопнула, и мальчик почувствовал, что руки свободны. Быстро присев, он стал возиться с путами на лодыжках. Голова змея качнулась вперед, предупреждая: не мешать! Когда петля ослабла, Краш упал на четвереньки – так затекли ноги.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация