В тусклом свете свечей голубая кожа сабора казалась еще более яркой, а золотистая полоска меха, которая начиналась на лице и исчезала под воротником коричневой рубахи, переливалась всеми оттенками желтого цвета.
— Дари и Стормбрейкер еще не вернулись, — низким голосом произнес Ико. — И моя мать тоже.
Арон очень удивился его словам и с любопытством спросил:
— А ты будешь знать, когда они соберутся домой?
— Да.
Немного подумав, Арон решил, что в словах Ико нет ничего странного. Если у фурий и правда такой сильный грааль, как говорит Дари, они должны уметь общаться с родственниками посредством мысли.
Отлично!
— А ты почувствуешь, если у них что-то пойдет не так?
— Да, — без колебаний ответил сабор. — А как твои дела? Минуту назад я ощутил за дверью какую-то странную энергию. Я уже хотел войти в комнату, но вдруг все закончилось.
— У меня все хорошо. Просто приснился дурной сон…
Арон старался говорить как можно увереннее, хоть и знал наверняка, что только что был лишь на волосок от безумия.
Ико больше ничего не сказал, но и с места не сдвинулся.
Интересно, сердито подумал Арон, как долго он тут собирается торчать?
Наконец мальчик собрался с духом и осторожно спросил:
— Ты не знаешь, есть ли какие-то правила, запрещающие мне выходить ночью из комнаты?
— Нет, не знаю. Ведь я провел тут еще меньше времени, чем ты.
— А если я пойду прогуляться по башне, ты поднимешь тревогу?
Сабор стиснул зубы, а потом ответил ровным голосом:
— Не мое дело — судить тебя за твои поступки. Поступай как хочешь.
— Если я захочу прогуляться по коридору, ты пойдешь за мной? — спросил Арон, глядя в бесстрастное лицо Ико.
— Да. Если ты покинешь комнату, я буду сопровождать тебя.
Внезапно Арон вспомнил слова Зеда о судьбе и воле богов, а также о том, что саборы считают своим долгом помогать избранникам судьбы. Мальчик по-прежнему не верил в этот вздор — ну какая из него важная личность! — и все-таки…
Разве не он находится сейчас в Триуне, в Доме Старших Мастеров? Разве не он ведет беседу с сабором, который собирается до утра охранять вход в его комнату?
Арон долго подбирал слова и наконец спросил:
— Почему ты здесь, Ико?
— Я здесь, потому что я должен быть здесь, — невозмутимо ответил сабор после короткой паузы.
Пришел черед Арона стиснуть зубы, а заодно и кулаки. Похоже, разговоры с саборами — пустая трата времени.
— Ты тоже веришь, что я важен для Гнездовья и что мои действия могут изменить судьбу страны? — немного успокоившись, спросил он.
Наконец-то Ико взглянул Арону в глаза и даже приподнял бровь, но не проронил ни слова.
Разозлившись, Арон чуть не дернул заносчивого мальчишку за длинные черные волосы.
— Ты случайно не собираешься дать клятву защищать меня? — почти прорычал он.
И снова Ико ответил только после того, как тщательно обдумал вопрос Арона.
— Я уже дал такую клятву — только не тебе.
На лице сабора застыло суровое выражение, и Арон понял, что задавать новые вопросы бесполезно.
А ведь он очень похож на Сета! — подумал мальчик, и сердце сжалось от нового приступа боли.
Тяжело вздохнув, Арон пошел по коридору — но не туда, где находилась комната Дари, а в другую сторону. Он передумал смотреть на Часовню Матери в тот самый момент, когда увидел на пороге своей комнаты Ико, и теперь сам не знал, куда идет. Тоска и одиночество грызли его изнутри и не давали стоять на месте.
Может быть, выйти из Дома Старших Мастеров и попытаться найти амбар тэлонов? Арон знал, что общение с Тек подействовало бы на него умиротворяюще. Однако выходить ночью на улицу без факела или другого источника света опасно — даже за стенами такой неприступной крепости, как Триун.
Арон шагал по коридору, и по его щекам ручьями текли слезы. Он ни разу не оглянулся, но кожей чувствовал, что сабор идет следом. Выйдя из своей башни, Арон скоро попал в просторное помещение, а оттуда — в другую башню. Блуждая по зданию, мальчик дважды прошел мимо дверей собственной комнаты, а потом обнаружил лестницу. Скоро он узнал, что на верхнем этаже располагается библиотека, а на нижнем — кухня. На пути попадались то коврики, то столы, то висящее на стене оружие (очень старое и, очевидно, служащее лишь украшением). Через решетки на маленьких аркообразных окнах в коридор просачивался лунный свет.
Шагая по коридору жилого этажа, Арон так резко повернул за угол, что едва не врезался в высокого рыжеволосого мальчика, выходящего из своей комнаты.
Гальвин Хердер.
Старший ученик Виндблоуна был полностью одет — словно собирался на улицу. Он замер, окинул Арона таким же ледяным взглядом, каким смотрел на него у порога комнаты Дари, и высокомерно произнес:
— Маленькие дети ночью должны быть в постельке.
— Я не маленький, — заливаясь краской, возразил Арон. — Мне четырнадцать лет, а через несколько лунных циклов исполнится пятнадцать.
Взгляд Гальвина остался абсолютно бесстрастным, и Арон почувствовал себя кроликом, попавшим в лапы лисы.
— Не думал, что мастер Стормбрейкер выберет себе в ученики такого доходягу, — все тем же спокойным тоном заявил Гальвин.
Решив не обращать внимания на обидные слова, Арон отступил в сторону, но Гальвин загородил ему дорогу. Его невозмутимое лицо наводило на Арона такой ужас, что мальчик, презирая себя за слабость, оглянулся назад и нашел глазами Ико.
Сабор неподвижно стоял чуть поодаль и, сложив руки на груди, наблюдал за мальчиками. Похоже, он вовсе не собирался приходить Арону на помощь.
— Не стоит полагаться на таких дикарей, как саборы, — лениво улыбнулся Гальвин, и от этой улыбки у Арона по спине побежали мурашки. — Они думают только о себе и добры лишь до тех пор, пока им это выгодно.
Сердце Арона заколотилось, как сумасшедшее. Мальчик не боялся физической боли — родные братья давно приучили его к тумакам; самое страшное было то, что он внезапно оказался под властью страшной темной силы, которая — Арон знал это наверняка! — жила внутри Гальвина и, словно чума, разъедала его сердце и душу.
Мальчику вдруг померещилось, что перед ним стоит не человек, а злобная хищная тварь вроде морока, готовящаяся вот-вот совершить свой смертоносный прыжок.
Нужно немедленно уносить отсюда ноги — пока я не натворил чего-нибудь такого, что вынудит лорда Болдрика послать меня в Суд.
— Я ухожу, — решительно заявил Арон, делая шаг в сторону.
И тогда Гальвин с быстротой молнии стиснул рукой его плечо — да так крепко, что у Арона даже в ушах зазвенело от боли. Кряхтя и морщась, мальчик пытался вырваться из стальной хватки, но его старания не принесли никакого результата.
