Берни приблизился к старому другу, губы его дрожали.
— Я скажу тебе почему, — пробормотал он. — Потому что ты всегда только пользовался мной. Когда в прошлом году произошло несчастье, кто о тебе заботился? Кто сделал все, чтобы тебе оказали самую квалифицированную помощь? Я. А что ты сделал, чтобы отблагодарить меня за это? Ровным счетом ничего. И не думай, что я не знаю, что ты говорил обо мне в библиотеке Моргана…
— Ты это о чем?
— Там открылась вакансия, а ты сказал, чтобы меня не брали. Почему ты так поступил? После всего, что я для тебя сделал?
— Я никогда не просил тебя делать для меня хоть что-то, Берни.
— Ну вот видите? Та же самая песня! Я могу вырвать сердце из груди и преподнести тебе на блюдечке, а тебе все равно! Тебе все равно! — в ярости воскликнул он, брызгая слюной.
В комнате повисла напряженная тишина.
— А знаете, — сказала Вероника и сделала шаг вперед, — все это совершенно омерзительно.
И, не произнеся больше ни слова, она приподняла ствол и выстрелила прямо в грудь Берни. Он качнулся вперед, упал на груду книг, они так и разлетелись в разные стороны. Несколько секунд смертельно раненный, стеная, хватал ртом воздух, затем тело его сотрясла дрожь, и он отошел в мир иной.
Эйприл прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать. Отвращение, которое она испытывала к Берни всего несколько секунд назад, резко сменилось жалостью к этому тихому, замкнутому человеку. Хоть напоследок, перед самой смертью, он успел выговориться, высказать все, что накипело на душе.
— Прошу прощенья, — сказала Вероника. — Все же я ужасная негодяйка. — И ткнула острым носком туфли Берни в бок — убедиться, что он мертв. — Просто смерть мужа привела к полному расстройству чувств.
— Вы не имели права это делать, — сказал Алекс.
— Я имею право делать все, что заблагорассудится, — парировала Вероника. — Так что говорите: должна я вас убить прямо сейчас или же вы знаете больше, чем сказали нашему бедному другу Берни?
— Как вы узнали, что…
Голос Алекса замер, когда он увидел, как Вероника подошла к груде книг, сваленных в углу. Наклонилась, взяла первую, ту, что лежала сверху. Открыла обложку — внутри, в вырезанных прямоугольником страницах лежало подслушивающее устройство.
— Так вы все слышали, — заметила Эйприл.
— Штука в том, что в отличие от Берни я не столь доверчива, — сказала Вероника. Подошла к столу, ткнула пальцем в разложенную на нем карту. — Ну и в чем тут фокус?
— Самому хотелось бы знать, — ответил Алекс.
Вероника постучала длинными ногтями по столешнице, звук при этом напоминал галопирование маленькой пластиковой лошадки.
— Могу раздробить тебе коленную чашечку пулей, — заметила она Алексу, — вот только не знаю, какой от этого будет толк. — Она приблизилась к Эйприл. — Вот с ней совсем другое дело…
— Ты не посмеешь!
— Доктор Пирсон, я не шучу. Что вам известно, говорите! — И она прижала ствол пистолета к колену Эйприл.
Лицо у Алекса побагровело.
— Я ничего не знаю.
Вероника заглянула жертве в глаза.
— Такое впечатление, будто он хочет, чтобы я прострелила эту хорошенькую коленку. Думаю, в этом есть прямой смысл… двое калек будут лучше понимать друг друга.
— Прекрати, — сказал Алекс.
— Даю три секунды на размышление, — сказала Вероника. Пальцы так крепко впились в рукоятку пистолета, что даже суставы побелели.
— Он же сказал, что ничего не знает! — в отчаянии прокричала Эйприл.
— Три…
— Пожалуйста!
— Два…
Эйприл показалось, что сердце остановилось в груди. В глазах потемнело, она отчаянно боролась с навалившейся на нее дурнотой, но это было слишком.
— Почему вы не верите ему? — услышала она собственный, какой-то отстраненный и чужой голос. И тут голова ее откинулась назад, мир перед глазами завертелся каруселью и померк.
Глава одиннадцатая
Тряска. Тихая тряска, она исходила откуда-то у нее из-под головы. Эйприл заставила себя открыть глаза. Все погружено во тьму. Где она?.. Она выждала, надеясь, что глаза освоятся с темнотой, но кругом по-прежнему было черным-черно. Нет. Погоди-ка. Это же черная кожа. Ею обито сиденье автомобиля. Она лежит в машине, на полу. Сколько она здесь? Голова просто раскалывается от боли. Выходит, она потеряла сознание? Успела ли Вероника прострелить ей коленку?
— Ну, очнулась наконец?
— Ты в меня стреляла? — спросила Эйприл.
— Сама проверь, — ответила Вероника без всякого намека на сострадание.
Эйприл медленно села и поняла, что находится в проходе между сиденьями в лимузине. Похоже, что единственными пассажирами этой длинной машины были она и Вероника. Она ощупала левое колено — целехонько. Вытянула ногу — вроде бы все нормально. Что означало… А что, собственно, это означало?..
— Потеряла что? — осведомилась Вероника. — Или, может, кого-то?
Алекс!
— Где он? — с тревогой спросила Эйприл.
— В другой машине, сзади, — ответила Вероника. — Давай. Сама посмотри.
Эйприл переползла в заднюю часть лимузина, посмотрела в небольшое оконце с тонированным стеклом. Следом за ними ехал большой черный внедорожник. На переднем сиденье она смутно различила две фигуры.
— Откуда мне знать, что Алекс там?
— С чего взяла, что его там нет? — откликнулась Вероника. Открыла «бардачок», достала флягу и налила себе в стакан какой-то золотистой подозрительной на вид жидкости. Отпила большой глоток и закрыла глаза, точно прислушиваясь к реакции организма. — Кроме того, разве не возмутительно, что он тебе лгал?
— Он не лгал.
— Но, дорогая моя, — начала Вероника, сползая по сиденью, чтобы быть ближе к Эйприл, — он едва не позволил мне искалечить тебя. А всего-то и требовалось, что сказать, что он знает.
— Но он же говорил, что ничего не знает.
— Вот почему я и назвала его лжецом.
Эйприл не знала, верить этой женщине или нет.
Это вполне в характере Вероники — играть в столь замысловатые игры.
— Что он тебе сказал?
Вероника изобразила удивление.
— Так ты что же, действительно ничего не знала?
— Конечно, нет, — ответила Эйприл и забилась в уголок самого дальнего сиденья. — Просто он защищал меня.
— Не думаю, что защита тебя входила в его планы, — насмешливым тоном заметила Вероника. А затем допила золотистую жидкость и облизнула намазанные вишнево-красной помадой губы.
— Ты что имеешь в виду?
