— Раньше мне этот Сигизмунд казался более величественным,— заметила Ксандра.— А здесь он выглядит жалким.
— Возможно, художнику было важно принизить Сигизмунда перед Карлом,— сказал Август.— Он счел, что Карл Великий заслуживает более лестного изображения как первый «Рекс романорум». Что вновь возвращает нас к орлу. Как ты убедилась, Священная Римская империя выбрала своим символом орла.
Над головами Сигизмунда и Карла Великого висели щиты, украшенные изображениями орлов. В точности таких же, как орел на рисунке.
— Получается, что Гутенберг хотел объединить все и вся,— задумчиво протянул Август.— На рисунках изображены правители, Священная Римская империя… а также «Сироты» и орден дракона.
— Но ты так и не сказал, каким образом все они связаны между собой,— заметила Ксандра.
— Возможно, следующая иллюстрация прольет на это свет,— пожал плечами Август.
— Осталось десять минут.
— Этого явно недостаточно.
— Времени всегда не хватает.
Август осторожно перелистывал страницы Библии до тех пор, пока не дошел до Книги пророка Даниила. У него оставалось всего десять минут. Возможно, уже меньше — девять. По крайней мере, это изображение было понятным. И он записал:
Шесть. Львиная клетка
В заглавной букве «А» изображалась следующая сцена: мужчина, по всей видимости Даниил, зажатый между двумя рычащими львами.
— Что ж, по крайней мере, здесь все ясно,— пробормотал Август.— Не вижу ничего странного или из ряда вон выходящего.
И он, глядя на львиную клетку, начал прокручивать в памяти историю пророка Даниила, ища ключ к рисунку. Насколько он помнил, Бог закрыл пасти львам, чтобы защитить Даниила. Он снова взглянул на иллюстрацию. Да, действительно, пасти у львов закрыты.
Тогда почему Даниил смотрит так испуганно? Да это же совершенно очевидно — Даниил на рисунке чего-то боится. Прикрывает ладонью рот и с ужасом глядит на окруживших его львов. Это Даниил, в котором нет веры… Интересно, однако это определенно не та информация, которую он ищет.
— Пять минут…
— Знаю, знаю,— пробормотал Август.
Внезапно его осенило.
— Просто поразительно! Знаешь, разгадка снова в животных.
Ксандра принялась разглядывать иллюстрацию.
— Львы? Да, вижу.
— Нет. Нечто другое. Попробуй отвлечься от очевидного.
Она снова взглянула на изображение. Фигурка Даниила и львы находились в нижней части заглавной буквы «А», под изогнутым сводом желто-зеленой арки с ответвлениями в виде виноградных лоз и пышных пурпурных и голубых цветов. Август указал на золотое пятнышко, служившее началом еще одного изображения на зеленом фоне: старик держит в руках маленькое создание с плоским носиком и крохотными заостренными ушками.
— Что это?
— Ежик. Еще один средневековый символ порока. Легенда гласит, что ежи сбивали с виноградных лоз ягоды и уносили к себе в нору на иглах. Было принято считать, что в точности так же поступал дьявол с человеческими душами.
— Так старик держит в руках ежа?
— Заметь, это человек с бородой и в плаще, следовательно, он мудр и могуществен. Интересно то, что он вовсе не держит ежа. Напротив, он его отпускает. Вот почему так напуган Даниил. Его пугают вовсе не львы. Его пугает зло, которое вот-вот выпустят в мир.
— Неплохой анализ. Скверно лишь одно: ты опоздал на целую минуту,— заметила Ксандра, многозначительно постукивая пальцем по циферблату.
— Не станешь ведь ты убивать из-за того, что я опоздал на минуту.
— Правила есть правила, — сказала Ксандра. — Без них мы бы до сих пор жили в хижинах и обменивали бы зерно на медвежьи шкуры. Неважно, насколько опоздал человек, на минуту или на час. Главное — опоздал.
— Пожалуйста, умоляю! Я сделаю для тебя все!
— О драгоценной жизни членов своей бывшей семьи можешь не беспокоиться,— насмешливо произнесла Ксандра.— Я придумала кое-что пострашнее.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Эйприл следила за тем, как уходит время — просачивается, словно вода в рыхлый песок.
— Нельзя ли ехать побыстрее? — нервно спросила она у водителя такси.
Машина еле ползла по освещенной фонарями улице. Они уже давно должны были добраться до доктора Уинтера.
— Послушайте, леди, вы что, в первый раз в округе Колумбия? Здесь убийственное движение! И убийства — убийственные,— добавил он после паузы.
— Что?
— Ну, уровень преступности очень высок… Старая вашингтонская шутка,— объяснил водитель.
«Убийства?»
Эйприл покосилась на руку доктора Уинтера в высоком пластиковом стакане, купленном возле станции метро у торговца прохладительными напитками и набитом льдом.
— Далеко отсюда до больницы?
— Кварталов шесть-семь.
Эйприл подняла руку с часами и всмотрелась в циферблат.
— Надо ехать быстрее. Что, если я добавлю вам еще двадцать долларов? Может, будете жать на клаксон и объедете все машины?
Водитель погудел. Всего один раз.
— Сгодится?
Эйприл опустила стекло и оглядела улицу.
— Должно быть, на мосту авария.
— Вполне возможно.
— Нет, это слишком долго. Давайте я выйду.— И с этими словами она протянула водителю пачку купюр.
— Моя двадцатка здесь?
— Само собой,— ответила Эйприл и вылезла из машины.— Но делаю я это лишь потому, что увидела у вас под ветровым стеклом фотографию жены и детишек.
— Да, правда, это мои… Огромное вам спасибо! Они будут так рады, так рады!
Эйприл захлопнула дверцу и припустила по тротуару чуть ли не бегом, не выпуская из рук свертка с Библией и стаканчика с отрубленной рукой.
Несколько минут спустя она уже входила в приемный покой отделения скорой помощи, прекрасно осознавая при этом, как чудовищно выглядит: одежда грязная, волосы встрепаны, косметика размазалась по лицу. В ярком свете неоновых ламп это сразу бросалось в глаза. Она уже хотела окликнуть женщину за стойкой регистратуры, как вдруг та сама обратилась к ней, не глядя на ужасный внешний вид Эйприл.
— Придется подождать. Минимум минут тридцать,— сказала она, протягивая Эйприл номерок.
— Я пришла проведать друга,— сказала Эйприл, отдавая номерок обратно.— Доктор Уинтер у вас?
Ей назвали номер палаты, и Эйприл бросилась к лифтам. Шагнув в кабину, она обнаружила, что оказалась в компании двух молодых симпатичных врачей.
— Вам уже оказали помощь? — вежливо осведомился один из них.
