— А ты?
— Тоже нет,— признался Чарли.— Но отец подарил мне первые издания комиксов, целый набор. Сказал, что я смогу прочесть их, когда мне исполнится шестнадцать. Но при одном условии: что я буду обращаться с ними очень бережно и не стану загибать уголки страниц.
— А твой отец требовал, чтоб ты бережно обращался со всеми книжками?
— Еще бы. И мама тоже. Она ведь у меня археобиблиолог.
— Кто?..
— Ар-хе-о-биб-ли-о-лог,— произнес по слогам Чарли.
— Ишь ты! Сложное слово для маленького мальчика.
— И еще я знаю, как правильно писать слово «пародонтоз»,— похвастался Чарли.— П-А-Р-О-Д-О-Н-Т-О-3!
— Потрясающе,— заметил Менг, а про себя подумал, что лучше бы остался присматривать за бабушкой.
Моторы самолета взревели, он помчался по взлетной полосе, набирая скорость. Через несколько секунд они оторвались от земли.
— Так значит, ты видел эту книгу раньше,— сказал Менг.— И твоя мама позволила ее рассмотреть?
— Нет. Я просто сидел на стуле напротив. На нее нельзя было даже дышать.
Менг взял книгу со стола и положил на колени Чарли.
— Валяй,— усмехнулся он.— Разглядывай, сколько душе угодно.
— Правда?..
— Честное слово,— ответил Менг.— И… впрочем, ладно. Для тебя это будет сложновато.
— Что?
— Это работа ФБР. Не думаю, чтобы с ней мог справиться ребенок.
Чарли тут же завелся.
— Я знаю, что смогу! У меня получится! Ну, пожалуйста, пожалуйста!..
— Так и быть. Но я тебя предупредил. Работа очень сложная.
— Я справлюсь,— заявил Чарли, и глаза его горел и решимостью.
— Ты знаешь, что такое книжная миниатюра? — спросил Менг.
— Конечно. Это там, где картинка.
— Ну, допустим, я опишу тебе три картинки. Сможешь их найти, как думаешь?
— Не проблема,— ответил Чарли.— И это все?
— Ну а потом… сможешь вырвать для меня эти страницы?
Чарли разинул рот от изумления, точно ему сказали, что Санта-Клаус существует на самом деле.
— Что?.. Вы сумасшедший?
Менг опустил руки на драгоценную книгу.
— Это необходимо для особо секретного проекта ФБР. Я понимаю, для ребенка это тяжело.
Чарли так и вцепился в книгу обеими руками.
— Ничего не тяжело,— сказал он.— Но мои родители… они просто убьют меня за это!
— Твои родители ничего не узнают,— поспешил успокоить его Менг и оставил книгу на коленях мальчика.
После чего он описал три иллюстрации и объяснил, где их найти.
— Вы уверены, что нам ничего за это не будет? — спросил Чарли, обнаружив после непродолжительных поисков первую иллюстрацию.
Менг поднял открытую ладонь — некий гибрид салюта скаутов и военного приветствия.
— Клятва дракона,— сказал он и забрал у Чарли вырванный листок.
— Что за клятва? — поинтересовался Чарли.
— Попрошу Корнелиуса, он тебе расскажет,— ответил Менг и опустил ладонь на голову мальчика, ласково взъерошив ему волосы — жестом тренера, довольного тем, как выступил его ученик.
Ему еще учиться и учиться.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Пассажиры борта 1213 задвигались, зашевелились. Люди, просидевшие бок о бок несколько часов в полном молчании, впервые заговорили друг с другом, зная, что скоро неизбежно наступит конец путешествию и они освободятся от болтливого соседа раз и навсегда. Август сокрушался, что начал беседу со своей соседкой: если бы он молчал, не произносил ни слова, ничего бы не случилось. Но это был самообман — никто не в силах остановить надвигающуюся лавину.
Ксандра передала ему ноутбук.
— Приземляемся через час,— заметила она.
Поступили последние три иллюстрации.
— У меня осталось меньше сорока минут,— пробормотал Август и торопливо записал в блокнот названия трех миниатюр.
Семь. Рыцарь в зеленом плаще и с мечом
Восемь. Бык со свитком
Девять. Сотворение мира
— Думаю, лучше начать с чудаковатого рыцаря,— сказал Август и приблизил иллюстрацию под номером 7.— Таких в современных Библиях не увидишь,— пробормотал он себе под нос.
Основой рисунка служила красная заглавная буква «Е», она отчетливо просматривалась в центре. Как и в большинстве других случаев, буква была изогнутой и внутри ее помещалась фигурка: рыцарь в толстых синих доспехах и зеленом плаще. В правой руке он держал длинный меч. Левая рука приподнята, ладонь раскрыта.
— Малосимпатичный субъект,— заметила Ксандра.
— Да нет, впечатление ошибочное,— сказал Август.
Он узнал лицо на иллюстрации — пышные каштановые волосы, пронизывающий взгляд.
— Теперь уберем бороду, оставим усы, и, думаю, ты легко узнаешь этого человека, отца Дракулы. А если точней — Влада Второго Дракула.
— Но плащ у него другой, — заметил а Ксандра. — Он ведь должен быть черно-красный?
— Ты насмотрелась фильмов,— сказал Август.— Влад Третий действительно несколько запутал историю отца. Дракула дословно означает «сын Дракула». До сих пор это словосочетание переводилось неверно, как «сын дьявола». Но Дракул, имя, которым наградили Влада Второго, в переводе с румынского означает «дракон» , а не «дьявол». И это прозвище пожаловали ему, когда он присоединился ко двору императора Сигизмунда.
— Ну а плащ?
— Плащи у драконистов обычно были зеленые, как на рисунке, а не черные, как многие считают,— ответил Август.— Но конечно, на экране черный выглядит гораздо эффектнее.
— Позволь догадаться, откуда ты так много обо всем этом знаешь,— сказала Ксандра.
— Просто продал однажды первое издание романа Брэма Стокера « Дракула ». За двадцать пять тысяч долларов. Роскошная книга в горчичном переплете с красными буквами. Издана «Арчибальд Констебль энд компани» в тысяча восемьсот девяносто седьмом году. Отец купил ее в середине пятидесятых всего за пять сотен или даже меньше. Вот это, я понимаю, сделка! Откуда ему было знать, что через несколько десятилетий начнется весь этот бум вокруг Дракулы. Но мне повезло, и бум состоялся,— добавил Август.— Но самое замечательное в книге то, что в основу сюжета легли реальные исторические события, во многом куда более страшные, нежели досужие вымыслы.
Ксандра непонимающе улыбнулась.
— Вот как? Почему же?
— Во-первых, реальный Дракула, которому молва приписывает жуткие издевательства и пытки над людьми, изначально вовсе не был жестоким, он и сам пережил немало страданий. В одиннадцать лет он попал в заложники к султану, его держали в плену в Турции. И плен закончился только после того, как убили его отца. Когда он вернулся домой, сердце его ожесточилось, и он стал — как бы помягче выразиться? — образцовым садистом.
