Книга Женщина с глазами кошки, страница 27. Автор книги Алла Полянская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Женщина с глазами кошки»

Cтраница 27

— Уайна Койя! — провозглашает громко и торжественно шаман. Голос у него высокий и пронзительный, а под левым глазом огромный фонарь — таким свободно можно освещать дорогу. Мне идиотская ситуация кажется немного комичной, но я сдерживаюсь и не смеюсь — кто их знает, этих индейцев, обидятся еще. Но что-то же я должна сказать…

— Чего?

А старик молча поднимает майку Эда и тычет сухим красноватым пальцем с черным ногтем ему в грудь. Потом снова что-то кричит — знать бы, что! — с таким победным видом, словно сорвал джекпот. Луис расстегивает рубашку, и его картинка тоже вызывает нездоровое оживление в толпе.

— Уайна Инка! Синчи Виракоча!

Мне давно надоел этот дурацкий спектакль, я уже приглядела местечко, куда развесить мокрые шмотки, но старик крепко держит меня за руку.

— Луис, что здесь происходит?

— Он сказал, что ты — новая Властительница Койя, это на языке инков. А я и Эд соответственно новые Синчи Виракоча, то есть сильные белые мужчины, сыновья бога. В деревне проживало племя мочика, которое когда-то принадлежало к империи инков. А Виракоча был одним из главных божеств инков, белым богом.

— И что?

— Да, собственно, ничего. Инки были солнцепоклонниками, а ягуар считался у них одним из воплощений солнца. Здешнее племя тоже солнцепоклонники. Старик говорит, что сбылось древнее пророчество, к народу инков возвратились их боги. Теперь им можно покинуть эти места и больше не охранять Виль-Таэн.

— Глупость какая-то.

— Так или иначе, местные расположены к нам дружелюбно. И они как-то узнали, что города больше нет.

— Тогда идите вымойтесь, и пошли отсюда. Времени в обрез!

— Ты права.

Но человек планирует, а у богов свои резоны.

Самое забавное в этой ситуации то, что практически у всех индейцев на шеях болтаются католические крестики, но это никому не мешает танцевать у костра, разрисовав себе лица самым нелепым образом. Костер горит странным зеленоватым пламенем, а дым его сладкий и терпкий одновременно. Что за траву бросил в огонь старикашка? Индейцы знают толк в траве… Голова моя тяжелеет от ее запаха, и вместе с тем сознание ясное, как никогда. А песни аборигенов будят во мне воспоминания… Но не мои. Или мои? Вот храм в лунном свете, посреди зала — статуя монстра, только не разбитая, а целая. В камне воплощено существо, которого в принципе быть не может — сильное мускулистое тело не то жабье, не то человеческое, но шесть рук и щупальца вокруг тела делают его непригодным для сравнения с человеком. Пропорции похожи, только и всего. Думаю, скульптор хорошенько дернул коксу, а потом принялся за работу, вот и получилась у него эта жабья морда, яростно оскаленная клыками, с которых капает зеленоватая слизь. И глаза, много глаз, глядящих на меня с холодной жестокостью… Стоп! Глаза и слизь? У скульптуры не бывает такого взгляда красно-черных глаз на жуткой роже. Существо живое! Причем породила его какая-то совсем другая реальность, это не земная форма жизни.

А в храме темно и зябко, из отверстий в стене тянет холодом и жуткой вонью. Мои шаги вдруг стихают — потому что я вовсе не я, а большой ягуар, и шелест моих лап по мраморному полу не возмущает тишину. Монстр притаился на троне. Да, да, теперь я вижу, что под ним не пьедестал, а трон, — и ждет. И имя его назвать нельзя, иначе оно тоже останется в моей памяти.

Я вижу его, он возвышается надо мной — странное, ни на что не похожее существо. Не живое, но и не мертвое. У него нет формы, его тело — сгусток тьмы и уродливые щупальца, а то, что условно можно назвать головой, состоит из огромной пасти, усыпанной клыками, с которых тянется зеленоватая слизь. Вокруг пасти восемь глаз, вспыхивающих то красным, то зеленым, и только тот глаз, что на лбу, остается темным, но он клубится тьмой, которая притягивает меня к себе. Если этот глаз вспыхнет, существо сможет сойти с трона, пока ему просто не хватает силы, которую может дать только человек. И я понимаю, что древнее Зло, вся ярость чужой Вселенной тянут меня, чтобы сожрать, а значит, добрать недостающей силы и воскреснуть.

Я не одна в храме. Рядом еще два ягуара, и мы медленно окружаем чудовище на троне. Его глаза манят заглянуть во тьму. И мне кажется, что, посмотрев ему в глаза, я найду что-то важное, пойму то, что давно пыталась понять. Ведь это существо древнее Солнца. Когда первобытный Хаос выпустил рой атомов, из которых соткалась наша Вселенная, монстр, сидящий на троне, уже был древним. Он метался и разрушал в поисках своего мира, а Хаос отомстил ему, связав и оставив здесь. Теперь чудовище сидит и копит силы, чтобы снова подняться и разрушить все вокруг. Оно питается душами, кровью и низменными желаниями, и скоро, очень скоро вспыхнет, налившись прежней силой, его последний глаз, и тогда наш привычный мир изменится навсегда. Монстр хочет восстать из своего полусна-полусмерти, он близок к этому, как никогда, — а мы приближаемся к нему, чтобы убить.

Я чувствую поток Зла. Энергия настолько сильная, что прижимает меня к полу, так же как и моих братьев, но мы упрямо ползем к трону, окружая чудовище, и я знаю, что решающий прыжок — мой. Вот два ягуара бросаются на Древнего с разных сторон, а я, почти оглохнув и ослепнув от рева и вони, прыгаю на него. Моя лапа врезается в темный глаз, где Тьма танцует свой вечный танец, я сжимаю когтями эту субстанцию и вырываю ее из глазницы, хотя тело мое изнывает от боли, потому что щупальца Древнего разрывают меня на части. Но Инка-Солнце ослепляет и сжигает нас, Та-Иньи берет меня за руку и ведет в храм, где уже горит костер. Вот только рука моя выскользнула, и огонь отдаляется…

Страшный рев возвращает меня в реальность — я выныриваю из потока воспоминаний и образов. Надо мной склонился старик с колокольчиками в косах и что-то говорит, но я не понимаю, что.

— Луис?

Луис тяжело дышит, словно бежал марафон. Эда приводит в чувство молодая индианка — дает ему что-то выпить из чаши. Руки его заметно дрожат, все тело в испарине, как и у меня. Моя рука болит, словно ее обожгло и заморозило одновременно, а шаман опускает ее в миску с какой-то жидкостью, и боль притупляется. Что здесь происходит?

Я произнесла вопрос мысленно или вслух? До меня доносится голос Луиса:

— Старик говорит, что может спокойно умереть, потому что его глаза видели новых властителей инков. Еще он говорит, что у каждого из нас теперь по два сердца — Та-Иньи подарила нам сердца Солнечных Котов, и мы отныне с ними в родстве, как и с этим племенем, потому что их тотем — ягуар. Та-Иньи была когда-то жрицей в храме Мачу-Пикчу, а потом исчезла в Виль-Таэне, как и все, кто туда входил.

— И что?

— А то. Шаман знает, кому поклонялись в Виль-Таэне, а мы убили Древнего, освободили души, которые монстр держал в заключении. Тот, что спит во Тьме, имени его назвать нельзя, — умер сейчас, и старик рад, что его глаза видели это. Он говорит, что когда-то властитель инков Синчи по приказу богов решил разрушить Виль-Таэн, потому что там происходили вещи, которых не должно происходить на земле. Та-Иньи была жрицей-девственницей в храме Солнца, Прорицающей. Ей было откровение о том, что победить Древнего может только ягуар и что война будет выиграна. Виль-Таэн был разрушен, но солдаты Синчи, когда вошли в храм, прельстились драгоценностями из сокровищницы, и Древний забрал их жизни. Он наложил проклятие и оставил души в стенах Виль-Таэна до тех пор, пока их не освободят новые вестники богов, которые одновременно придут в Виль-Таэн и… не понимаю… Буквально звучит так: убьют там свою темную человеческую сущность. Не понимаю…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация