— Вы спятили?
— Ни на минуту. Теперь картинка сошлась, только и всего. Эд и Луис говорили мне: подручные наркобарона их били и спрашивали обо мне, причем так, словно давно меня знали. Но я до сей поры никогда не посещала, а вот вы здесь бывали. Или станете меня убеждать, что существует еще третья женщина с идентичной физиономией?
Она закрывает глаза, словно от удара. Получай, красотка! Просто так совпало, а Эд и остальные выступили статистами. Случайно оказались не в том месте не в то время.
— Поговорим об этом позже.
— Нет, агент Бартон, я не хочу с вами говорить. Не желаю иметь дело с людьми, которые подставляют своих сограждан, будучи обязаны служить и защищать. Вы получаете зарплату из наших налогов, но легко послали на смерть девять человек, включая экипаж самолета, и сделали это в своих личных интересах. Я не хочу с вами разговаривать, уходите, вы мне неприятны. Сегодня же выкрашу волосы, чтобы наше странное сходство не отпугивало меня от зеркала.
— Это не решение проблемы.
— Это у вас проблема, агент Бартон. А у меня если сейчас и есть проблема, то вас она вообще никак не касается.
Я встаю и иду в глубину сада — чтобы ветер очистил мою душу. Потому что эта сука взволновала и расстроила меня. Я всегда расстраиваюсь, когда сталкиваюсь с чем-то таким… непоправимым. Спецслужбы всегда держали за разменную монету жизни граждан, прикрываясь государственными интересами там, где речь шла об их собственных задницах. А мне не хочется быть расходным материалом для кучки каких-то негодяев. Но если я не могу изменить систему, то уйти-то от системы могу? Так я думала до сих пор. Но система догнала меня и превратила в ничто, и мне это не нравится.
Чьи-то сильные руки хватают меня за плечи, выгибают меня… Нож входит в мое тело так холодно и жестоко… и так больно… Что ж такое, Господи? Я ничего не могу поделать с этим. И глаза Та-Иньи полны слез, она гладит мои волосы — я знала, что мы встретимся, но не знала, что так скоро. Я ведь еще не все дороги прошла, я… Неважно, потому что вот она, Та-Иньи, берет меня за руку. Но пойти с ней не получается — я не могу встать.
— Еще не время. — Слезы из ее глаз, такие холодные, капают мне на грудь. — Я скажу тебе, когда.
— Та-Иньи!
Я плыву, плыву куда-то… Не время? Что — не время? Не знаю. Только зеленый сумрак закрывает мне лицо, а голубые глаза хищного кота смотрят сочувственно и отчаянно.
— Тори! Нет, боже ж мой, Тори!
— Мистер Краузе, держите себя в руках. Она жива.
— Это все вы, вы с вашими проклятыми играми! Вы подставили ее, это вместо вас она получила удар ножом! Вы не имели права так поступать!
— Мне жаль. Я не думала, что все так обернется.
— Теперь вам придется научиться думать! — Луис в ярости, я слышу. — И если вы надеетесь, что вам это сойдет с рук, то ошибаетесь!
— Вам всем лучше успокоиться. Думаю, с мисс Величко все будет хорошо — я вызвала самолет, ее переправят в наш центр, и там ее станут лечить лучшие доктора.
— Нет. Она будет лечиться в нашей больнице.
— Мистер Домингес, это опасно для нее, ведь именно мисс Величко убила местного кокаинового короля. Но вы можете полететь вместе с ней, в самолете достаточно места.
— Что ж, так и сделаю.
Лететь? Куда лететь? Я не хочу на самолет, ни за что на свете! Я должна им это сказать, пока они… Черт, как же мне больно!
— Эд, — его имя короче, пусть уж Луис меня простит, — нет.
— Тихо, милая, все будет хорошо, вот увидишь!
Ничего не будет хорошо. Если мы втроем окажемся в том самолете, ничего уже не будет хорошо, никогда. Но я не могу им объяснить, у меня не хватает сил, но знаю точно: это ловушка. Большая ловушка для больших хищников.
Я периодически проваливаюсь во тьму, но краешком мозга осознаю происходящее. Вот мы уже в самолете, Эд держит меня за руку. Как врач я понимаю, что ранение у меня смертельное: нож вошел в грудную полость, пробив легкие. Но каким-то чудом я еще жива, и даже боль уже немного отступила — я слышу голоса пилотов, еще чьи-то, хотя рев двигателя самолета перекрывает их. Я прислушиваюсь, и вот наконец нужный разговор долетает до моих ушей сквозь гул и шелест пылинок.
— Нет. Папа, я везу всех троих. Да, сможем. Черт меня подери, если бы я знала, что такое случится! Нет, тут что-то странное происходит, сам увидишь. Да, мертв. Думаю, она знает. Хорошо.
Если бы не рев мотора, я бы услыхала и того, с кем говорит мисс Бартон, а так — не разговор, а какой-то огрызок кошачий. Но и из услышанного я понимаю, что права — мы летим в западню, выхода из которой может и не быть.
— Где Луис?
Эд склоняется надо мной, чтобы другие не слышали наш разговор.
— Тут. Сейчас придет.
— Нам надо бежать сразу после посадки.
— Тори, ты ранена!
— Со мной скоро все будет в порядке. Помнишь, ребята Педро сломали тебе руку? За какое время она срослась? Несколько часов прошло. Мы изменились, Эд, и я тоже скоро буду в порядке, а потому надо бежать. Как только они поймут, что мы изменились, нас уже не отпустят. Нас распылят на атомы и микроэлементы, мы просто исчезнем. А они поймут, что происходит, уже скоро, потому что пока мы долетим, рана моя заживет — пусть не полностью, но хватит и того. Нужно бежать.
— Как мы это сделаем?
— Увидим на месте, но пока у меня есть план.
Я знаю, у нас все получится. Весь мир — большие джунгли. Но Та-Иньи дала нам силу, природа которой никому не известна, даже нам самим, и мы победим. Потому что в джунглях побеждает самый сильный и самый хитрый. Чтобы сохранить в тайне нашу силу, мы и должны бежать — иначе нам не выжить. Ведь мы теперь даже не белые, а зеленые ягуары в толпе болонок.
Шасси коснулись земли, самолет побежал по полосе, я слышу, как шелестят камешки. Думаю, сейчас никто не ждет от нас подвоха, а потому у нас все выйдет.
Меня грузят в санитарную машину, а Эда и Луиса усаживают в разные автомобили — ну, так я и думала. Но мы на шаг впереди. Дверцы санитарной машины легко щелкнули, я сквозь ресницы вижу здоровенного негра в докторской пижаме — он явно собирается уколоть меня. Эй, маньяк, я не люблю, когда мне портят шкурку!
Машина выруливает с полосы, я чувствую, как парень приладил ко мне холодные датчики. Вот его взгляд остановился на изображении ягуара, он касается пальцами моего плеча… Тут уж я против, мне, пожалуй, пора воскресать.
— Как она, Уолтер? — ожил передатчик у него в ухе.
— Пока жива и, кажется, стабильна.
— Довези ее до больницы, эта девица нужна нам живой, — слышу я голос Керстин Бартон.
Интересно, зачем я ей так понадобилась? А, я знаю, зачем…
— Ты меня слышишь, Уолтер?
