— Я слышала, там было плохо.
— Да, но могло быть и хуже. Почему в увольнении Долли Лео винит меня и ММ, да еще Марг и Линн? Долли сама накликала на себя неприятности.
Хорошо, подумала Ро, он злится, но не подавлен.
— Потому что людям приятнее думать, что во всем плохом виноват кто-то другой.
— На похоронах! Он орал и угрожал нам на похоронах своей дочери!
— На похоронах моей матери ее родители не разговаривали со мной. Даже громко не разговаривали.
— Ну а тут все было как в дурном сне… До сих пор отойти не могу…
— Мы хотим вечером устроить текильный марафон в комнате отдыха. Можешь принять участие, ведь ты тоже в третьей бригаде. Я оплачу твой вступительный взнос.
Мэтт наконец улыбнулся.
— Ты же знаешь, я тебе в этом не конкурент. Хочу пробежаться. Остыть немного. — Он надел бейсболку. — Слушай, я увидел ребенка… и даже подержал ее несколько минут! Думаю, родители должны поговорить с адвокатом об опеке или правах, ну, как положено…
— Это трудное решение, Мэтт.
Он поправил козырек, хмуро взглянул на Роуан.
— Она и их кровь тоже. Я не хочу обижать миссис Брейкмен. Я думаю, она хороший человек. Но если тот дебил, за которого она вышла замуж, попадет в тюрьму, как она сможет в одиночку растить Шайло? Как она сможет обеспечивать ребенка на зарплату поварихи школьного кафетерия?
— Сложная ситуация. И… ну, я знаю, что ты уже давал Долли деньги…
Его бледно-голубые глаза заледенели.
— Это мои деньги и моя кровь.
— Конечно. Ты поступил благородно. В этом смысле заменил Джима.
Мэтта немного отпустило.
— Но это же справедливо.
— Не всегда легко найти справедливое решение в тяжелой ситуации. Я боюсь, адвокаты все запутают еще больше. Во всяком случае, сейчас.
— Но поговорить не мешает. Все должны поступить так, как лучше для Шайло, верно?
— Конечно. Я… Вероятно, в этих обстоятельствах не мне давать тебе советы, но… может быть, твоей маме стоит… ну, если бы она и миссис Брейкмен все обсудили, они смогли бы найти самое лучшее, самое справедливое решение.
— Может быть. Ты знаешь, она похожа на Брейнеров. Малышка! Даже Линн заметила. Я должен все обдумать.
Им всем придется крепко подумать. Мэтту, его родителям, Брейкменам… Им о многом придется подумать.
Роуан знала, каково быть ребенком, о котором все думают.
Нелегкая это доля.
Глава 22
Доби через силу проглотил содержимое десятой стопки. Его глаза остекленели еще на восьмой, а теперь лицо приобрело болезненный зеленоватый оттенок.
— Двадцать.
— Десять, Доби, десять, — поправил Картежник, назначенный судьей.
— У меня в глазах все двоится, значит, двадцать. — Разразившись безумным смехом, Доби чуть не свалился со стула.
Дженис, ответственная за розлив, наполнила одиннадцатую стопку для Янгтри.
— Опыт, — сказал он, легко проглотив очередную порцию. — Все дело в опыте.
Роуан фыркнула, слизнула соль с тыльной стороны ладони, выпила свою порцию.
— Я хотела бы поблагодарить соперника-неудачника за хороший алкоголь.
— Всегда рад услужить, — откликнулся Галл и опрокинул в себя одиннадцатую стопку.
— Во мне еще одна. — Стовик поднял стаканчик, подтвердил свои слова действием и соскользнул на пол.
— Отключился и выбывает. — Картежник вычеркнул Стовика из списка на доске.
— Вовсе нет. — Стовик вяло помахал рукой. — Я в полном сознании.
— Ты покинул свой стул, не отпросившись в сортир, значит, выбыл.
— Кто покинул свой стул?
— Брось, Бензопила. — Гиббонз подхватил Стовика под мышки и вытянул из-под стола.
Доби дошел до тринадцатой стопки и сдался.
— Все ваша иностранщина. Надо пить родной виски. — Он сполз со стула, на четвереньках подполз к захрапевшему Стовику и улегся рядышком.
— Салаги. — Янгтри залпом осушил четырнадцатую стопку, опустил голову на стол и застонал. — Мамочка.
— Может, дядюшка? — спросил Картежник.
В ответ Янгтри с трудом выставил средний палец.
Роуан и Галл шли голова в голову, и наконец Дженис налила им по последней стопке.
— Все, больше нет.
— Надо было купить три бутылки. — Роуан прищурилась и чокнулась с Галлом. — На раз-два-три?
Все, кто еще не отключился, начали считать и, когда последние капли были выпиты, зааплодировали.
— Ничья, — объявил Картежник.
— Я горжусь знакомством с вами. — Дженис хлопнула обоих по плечам. — И желаю вам легкого похмелья.
— У Галла не бывает похмелий.
Галл улыбнулся. Глуповато, по мнению Роуан.
— Завтра может стать исключением. Пойдем, детка, займемся пьяным сексом, пока не расклеились.
— Ага. Пьяный секс для всех! — Ро взмахнула руками и попала прямо по лицу полусонному Янгтри. — Прошу прощения…
— Ничего. То, что надо. Эй, есть кто живой?
Ро неуверенно встала, закачалась, кивнула на в унисон храпевших Доби и Стовика.
— Этих из пушки не разбудить… За мной, ры… рыцарь!
Галл дрейфанул за ней.
— Я с блондинкой.
— Мы не сдадимся… — пробормотала Роуан, с третьей попытки захлопнув ногой дверь своей комнаты, — … когда комната остановится. — И она неловко принялась теребить пуговицы его рубашки.
— А мы на карусели.
— Голые на карнавале. — Дико расхохотавшись, Роуан выпустила его рубашку, зашаталась. Галл схватил ее, но не удержал, и они рухнули на пол. Приземление оказалось жестким.
— Больно, но здесь, внизу, лучше. Гра… гра-ви-та-ция.
— Как скажешь. — Он сполз с нее, попытался справиться с ее одеждой. — В следующий раз пьем голые. И никаких раздеваний.
— Какой ты умный. Алле-оп! — Роуан подняла руки, помогая ему стянуть с себя майку. — Нет я, нет я. — Она обхватила его талию ногами, шею — руками и присосалась к нему поцелуем.
Желание прошибло текильный туман, обнажило все нервные окончания. Вселенная зашаталась, завращалась, оставив одну константу — всеми возможными частями тела прильнувшую к нему Роуан. Ее разгоревшееся тело, ее жадные губы доводили его до безумия.
Она перекатилась на него, обнимая, лаская, терзая, и вдруг отпустила.
— Раздеваемся. На скорость.
Кажется, они поставили рекорд по стягиванию с себя одежды и обуви и с хохотом бросились друг на друга, покатились, звонко ударяясь об пол локтями, коленями. В лунном свете ее покрытая испариной кожа сияла, переливалась, как серебро.
