Один я вышел с двумя мечами. Кинжалы были у всех, Хадд дополнительно продел в петлю на поясе небольшой топорик. Собственно, оружие взамен сломавшегося во время боя подавать запрещалось. Точить — только в перерывах между схватками.
На фоне приятелей я особо не смотрелся, гости конунга и жители замка обсуждали сие достаточно откровенно. В смысле, громко. Правда, грязи тоже особо не лили, наиболее авторитетным было мнение, что хоть я и родственник А’Кайлов, но не мне тягаться по богатству с сыновьями правящих семей. Однако в ближайшем рассмотрении следы повреждений на бригантине заставили не одного опытного хольда бросить на меня оценивающий взгляд. Конунг, видимо, тоже оценил.
Вторая сторона, как я и угадал, действительно не блистала качественным вооружением. Из девятерых пятеро вооружились парой боевой топор — щит. Один из них носил кожаную кирасу с металлическими наручами на предплечьях. Из четверых оставшихся, с мечами, одному тоже на кольчугу денег не хватило. Или сам не стал покупать по какой-то причине, поскольку его кожаная чешуя кое-где была усилена металлическими пластинами. Кольчуги, похоже, были среднего качества, только Тейт обладал отличным колонтарем. Гномьей или кобольдов работы, судя по всему. Шлемы у всех открытые, кроме двоих, включая Тейта, с полумасками и в кольчужном капюшоне.
Последним появился вчерашний судья в хорошей кольчуге с наборным ламелляром поверх. Открытый шлем со стрелкой на переносье. В руках — копье и щит. На бедре — довольно короткий меч. Похоже, придется драться против копейщика. Неприятно.
К сожалению, конунг не стал командовать сразу приступить к делу, а озаботился собственным пиаром. Устроил разбирательство — вторую серию.
Четырнадцать идиотов в железе выстроились пред светлыми очами нашего королька и, потея, воняя и пукая, начали выслушивать от него нравоучения, периодически разбавляемые вопросами.
Через пять минут я был почти в бешенстве. Стоявший неподалеку Рангвальд, глядя на меня, ухмылялся. Конунг тем временем как ни в чем не бывало обратился ко мне:
— Почему ты не объяснил благородному воину, что носишь браслет по праву? — Пока я бесился, конунг успел опросить свидетелей.
— Не видел я там благородного воина, — огрызнулся я, раздражение вырвалось наружу. — Я видел обнаглевшую до предела наглую свинью, тянущую ручки туда, куда их тянуть не надо. За что эта свинья и получила по башке. Да и вообще — кто он такой, чтобы я перед ним оправдывался?
— Полноправный воин имеет право поинтересоваться правом на ношение наград, — как ни в чем не бывало продолжил нравоучения конунг, улыбнувшись уголком рта, — на этом и стоит Оркланд. У нас награды носят только те, кому они вручены по праву. Как награда их храбрости и заслугам. Не дело, когда их надевает кто попало.
Я пожал плечами. Что-либо говорить было бы тактической ошибкой.
— С другой стороны, — продолжил конунг, — я понимаю злость признанного храбреца Тейта А’Крейгена, который просто не поверил, что Рубиновый Браслет можно заслужить в столь юном возрасте. В результате чего он несколько погорячился.
Тейт степенно попросил слова. Конунг кивнул, разрешая. Но если он и ожидал, что его попытки решить дело миром подействуют, то тут же обломался:
— Я и сейчас не верю, что этот вонючий, грязный сопляк свой браслет заслужил. Как я! — Он поднял руку, предварительно сняв кольчужную бронекрагу, сверканув наградным серебряным браслетом на запястье. — Как я, как воины, что стоят вокруг нас! Кровью и потом! А не прислуживая своему владетельному дедуле! Только как и чем?
И захохотал, паскуда. Ну, если он собирается вывести меня из себя, то не дождется. Появившаяся злоба, конечно, способна внести коррективы в правильность оценки ситуации, так что лучше постараюсь взять чувства под контроль. Голова должна быть ясной. Не зря этот ублюдок А’Тулл молчит.
Но тут Тейт зря сумничал. Конунг, к сожалению для него, был бы не прочь решить дело миром, без поединка. Чтобы чьи-то кишки на земле не помешали его планам. И уж точно не стоило во всеуслышание таким образом проходиться по моему деду. Как бы то ни было, он был одним из правителей страны, а Тейт — никем.
— Прищеми язык, — неожиданно жестко и резко выдал наш кайзер обнаглевшему мизераблю. — Не тебе лаять ни на ярла клана Ас’Кайл, ни на его род, ни на его кровь, включая его внуков. Тем более этого. — И царственно указал рукой в мою сторону.
— Не в последнюю очередь оттого, что этот «сопляк», — неожиданно добавил Рангвальд, весьма задетый словами Тейта и злобно сверливший его глазами, — известен в клане Ас’Кайл под прозвищем Убийца Эльфов.
Надо же, а я и не знал. Интересно, мне на самом деле такую погремуху прилепили или Рангвальд не отходя от кассы сымпровизировал?
— И жить тебе, ублюдок, осталось недолго! — закончил свой спич мой наставник.
Спасибо за доверие, старый козел! Однако слова старичка произвели впечатление на общественность. Народ с редким единодушием зашушукался, а конунг, между прочим, оглянулся сначала на меня, потом на Рангвальда. Причем людские послы задергались и зашептались как бы не активнее всех присутствующих. Даже наши оппоненты начали переглядываться и общаться друг с другом, поглядывая на меня. А я получил кулаком в район правой почки от удивленно улыбающегося Торвальда:
— И ты молчал, поганец?
Оставшуюся парочку новость тоже обрадовала, но любопытства на лицах было больше.
— А о чем рассказывать? Чтобы вы хвастуном меня сочли? — предпочел я объясниться. Интересно, оказывается, Хадд не все про меня знает. — Расскажи тому, кто про то не слышал, не поверят.
— Я слышал про новика А’Кайлов, который в одиночку то ли десять, то ли даже двадцать эльфов положил, — растягивая слова, проговорил Бруни, рассматривая меня так, будто только что увидел. — А оказывается, род молва переврала.
— А сколько их было на самом деле? — полюбопытствовал Хадд. Интересно, а почему он про меня не в курсе? Впрочем, разве должен быть? Много ли в письмах, например, расскажешь? Про совершенно незнакомых тебе личностей?
— Пятнадцать, — пожал я плечами, рассматривая противников.
Прислушивающийся к нашим разговорам сотник А’Тулл дернулся. Настроение остальных оппонентов тоже пропало. Особо кислая рожа была у Тейта. Еще бы. Доколупался до практически легенды Ас’Кайлов, легенда разбила тебе голову, а на суде еще и выставили идиотом. Причем кто! Сам конунг! Который изволил вдобавок излить в твою сторону немного гнева. А что чувствуют его товарищи! На пустом месте, будучи неправыми, ввязаться в поединок не с самыми безопасными противниками!
Конунг молчал и рассматривал реакцию общественности.
— И чего тянуть?! Давайте закончим это дело! — обратился я к нему. Король смерил меня оценивающим взглядом.
— Что ж, пусть правоту их слов и дел рассудят боги!
* * *
Рефери работал жрец Тюра, естественно, левша и, естественно, с мечом. Площадка была квадратной, с длиной стены метров семь-восемь. Засыпана песком, в углах стоят неразгруженные корзины. Не кровь ли присыпать? Или пропитавшийся песочек менять? По бортам не столько ограждение, сколько обозначение ринга, бордюр из вкопанных в землю камней. За ограждением — огромная толпа. Первые лица в первом ряду, остальные выглядывают из-за их голов.
