— Хорошо, — отрывисто сказал голос, помолчав. — Как скажешь.
И темнота снова объяла Джека.
— Вот, — произнес голос через какое-то время.
— Он очнулся? — спросил другой голос, знакомый Джеку: это он звучал в его сознании перед боем и на арене.
— Он нас слышит. Через пару минут сможет отвечать.
— Гладиатор Джек, — произнес второй голос. — В соответствии с пожеланием его всемилостивейшего величества, императора Эбису Эллер-Конга Хача'Фрав…
Послышался негромкий щелчок, и голос умолк.
— Пока достаточно, я думаю. Пожалуйста, просто открой глаза и осмотрись. Медленно.
Плохо понимая, что происходит, Джек послушно сделал так, как ему было велено.
Он лежал на длинной невысокой кровати в комнате, похожей на обычную больничную палату. Рядом с ним стоял некто, Джеку показалось, вроде бы человек. Это был старик со впалыми щеками и аккуратно подстриженной, тронутой сединой бородой. Он был одет в поношенный твидовый костюм с заплатками на локтях, серый шерстяной пуловер. На шее у него был повязан красный галстук.
— Как поживаешь? — спросил старик. — Я Бог.
Джек молча смотрел на него.
Последовало неловкое молчание. Старик нахмурился.
— Знаешь, — сказал он обиженно, — у представителей большинства культур, когда кто-то называет свое имя, вежливым считается в ответ назвать свое.
Джек растерянно заморгал.
— Простите, — пролепетал он. — Меня зовут Джек.
— Да, — кивнул старик. — На самом деле я это знал. Но мне кажется, неплохо соблюсти формальности, правда? В смысле, как же без этого?
Джек моргнул еще пару раз. Не помогло.
— Я мертв? — наконец выдавил он.
— Нет. По крайней мере, не сейчас. Честно говоря, мне кажется, это вполне очевидно.
— Но вы же Бог, — сказал Джек. — Ну, тот самый Бог.
— Ну! — Глаза старика весело сверкнули. — Это как посмотреть, верно? От многого, так сказать, зависит.
— От чего?
— От того, какую из этих ваших забавных книжек лично ты предпочитаешь.
Джек непонимающе смотрел на старика.
Тот поцокал языком.
— Я так и думал, что это будет непросто, — сказал он и тяжело вздохнул. — Ну ладно. Если ты имеешь в виду веру во всемогущее существо, сотворившее мир, и так далее, и тому подобное, то — да, полагаю, ты можешь сказать, что я — «тот самый» Бог. В конце концов, — пояснил он, — именно я сотворил тебя.
— Вы сотворили меня, — эхом отозвался Джек, вдруг поймав себя на том, что он не в силах удержаться от смеха.
— Не тебя лично, — уточнил старик. — Вернее, — добавил он, — если не говорить о нынешнем случае. Но я был в самом начале. Я все это вызвал к жизни.
— В начале чего? Вызвали к жизни — что?
— Ваш мир, — ответил старик и улыбнулся от уха до уха. — Был у меня такой маленький проект, — продолжал он, а Джек смотрел на него, вытаращив глаза. — Баловство, так сказать. Ну, знаешь, что-то вроде посадки дерева. Расставляешь по местам все элементы, все, что необходимо организму для роста и процветания, а потом садишься и смотришь, что из этого получится!
— И что получилось? — спросил Джек.
— В каком смысле?
— Ну, если предположить, будто я вам верю.
— Уверяю тебя, — сказал старик, сдвинув брови, — мне всегда было совершенно безразлично, верят в меня или нет.
Джек заморгал. Он явно затронул больную тему. Но решил не отступать.
— А с вами что случилось? Почему вы ушли? И что вы делаете здесь? — спросил он, чувствуя, как начинает болеть голова.
— Здесь — в смысле, в аду?
— Ну да.
— Милое мое дитя, — сказал старик. — Как ни приятно мне поболтать по душам хотя бы с одним из вас, я вынужден заметить, это произошло слишком давно. Как вид, вы развивались исключительно медленно, и правда в том… В общем, мне стало скучно.
— Скучно?
— Жизнь, знаешь ли, продолжается. Кажется, даже у вас принято так говорить. И когда мне представилась возможность занять здесь место библиотекаря, я его занял. Тут народец поинтереснее, понимаешь? — Он пожал плечами. — Прости, но что есть, то есть. А теперь — как насчет того, чтобы взглянуть на свое новое тело, а?
Джек отвел взгляд от старика и посмотрел на белую простыню, которой был укрыт по шею. Ему вспомнились обрывки разговора насчет хвостов, когтей и всего прочего, и религиозное значение всего, о чем он только что услышал, сразу отошло на задний план.
— Давай, — поторопил его старик. — Посмотри!
Боясь того, что могло предстать перед ним, Джек отдернул простыню. И увидел…
— То же самое, — прошептал он. — Оно то же самое.
— Мм. — Старик загадочно усмехнулся. — Выглядит точно так же, да? Но я не мог устоять перед соблазном и внес кое-какие усовершенствования. Там кое-что в тебе подправил, тут подремонтировал. Конструкция у тебя, в конце концов, весьма устаревшая.
Джек был готов ответить, когда у него в голове прозвучал негромкий щелчок, и…
— Разреши тебе напомнить, Годфри, что искажение и прерывание моих телепатических передач является оскорблением, наказуемым…
— Что-что? — переспросил Бог и подмигнул Джеку, напугав его этим. — Что ты там говоришь? Повтори, Гукумат, связь неважная.
— Я не дурак, Годфри. И тебе не стоит причислять меня к дуракам.
Бог смешливо фыркнул. Голос, звучавший в голове у Джека, испустил вздох, леденящий кровь.
— Гладиатор готов вернуться в свою камеру?
— О да, — ответил Бог. — Вполне готов. Но, Гукумат, прошу тебя больше не досаждать мне подобными поручениями. Залы веков сами по себе работать не могут, сам знаешь.
— Гладиатор Джек, пожалуйста, будь готов к переносу. Обратный отсчет пошел. Три.
Неведомо откуда снова появилась противная липкая масса, растеклась по спине Джека.
— Два.
Слизь облепила все его тело, налипла на лицо.
— Один.
«Ну, все по новой», — в отчаянии подумал Джек.
— Ноль.
И он оказался в своей камере.
Джек вздохнул.
А потом начал медленно и осторожно ощупывать себя.
Это был долгий и странный процесс. Через некоторое время Джек пришел к выводу, что на ощупь с ним все более или менее нормально.
В конце концов Джек устроился на песчаном полу. Улегся на бок, свернулся калачиком, положил руку под голову, и этого ему вполне хватило. День выдался долгий; он явно только что воскрес из мертвых, и поэтому ему было положительно все равно, где приклонить голову.
