– Нас волнуют поля и аура этого места. Если определенные показатели будут выше нормы, объект засекретим. Если нет, передадим археологам.
– А какую пользу можно извлечь из руин?
– По-разному. К примеру, можем найти что-нибудь интересное для наших магов или переоборудовать их.
– Магов? – с любопытством спросил Невзоров.
– Магов, – улыбнулся интеллигент.
– Борис Петрович не смущайте мальчика, – вмешалась в беседу та же женщина.
На мальчика Черныш немного обиделся, но виду не подал.
– А что такого? Надо привыкать, мы занимаемся тем, во что в остальном мире даже не верят. Да что тут говорить? Я еще на прошлой неделе с Ярославом общался. Такой интеллигентный молодой человек.
– Вашему молодому интеллигентному человеку сто восемьдесят пять лет.
– Ну, это детали, – отмахнулся профессор.
Из темноты в освещенный круг огня вошли двое мужчин.
– Спокойно всё. Быстро закончим, – весело произнес Валера и звонко шлепнул Невзорова по плечу.
– Не ослабляй бдительность, сержант.
– Угу.
Артемьев шумно достал из своего рюкзака сухпаек и дернул веревочку. Консервы начали нагреваться.
– Что мы ищем то?
– Мы не ищем, мы изучаем, – сухо поправил его один из исследователей, который доселе молча смотрел в огонь. – Есть вероятность, что те руины, которые обнаружила разведка это только верхний слой. Под землей может быть что то очень-очень интересное.
– Макарыч, ты говори почетче, когда тебя спрашивают, – старшина Дегтеренко влегкую общался с учеными на ты. Он был ненамного их младше.
Судя по всему, старшина был знаком с некоторыми из докторов.
– Да я всё уже сказал, что известно. Олег это не тот вопрос, в котором я стал бы что-то скрывать.
Дегтеренко понимающе кивнул и присел справа от Ивана, затем тоже достал сухпаек и начал поучать своего подопечного.
– Перво-наперво забудь всё, чему тебя учили в тренировочном лагере.
– Легко! – заявил Невзоров, который в этом лагере никогда не был.
– Наша работа это, по сути, уборка мусора. Все мало-мальски ценное достается исследовательскому и аналитическому отделам. Мы же уничтожаем все, представляющее угрозу мирным людям или секретности нашей организации.
– Старшина, – Иван с трудом обращался к этому человеку на «ты». – А расскажи мне, с кем мы обычно сталкиваемся?
– Говоря «мы» ты подразумеваешь весь отдел наверно. Ну, тогда это долго перечислять. Из того, что сейчас считается мифом, я бился с нежитью, ликанами и куклусами. Последнее, правда, в командировке. Чаще мы сражаемся с себе подобными.
– Почему?
– Да потому, что идиотов везде хватает, рядовой. Вот помнишь ту операцию в Подмосковье?
– Пытаюсь забыть.
– Этого Громоя совершенно никто не заставлял приносить Нергалу жертвы, служить ему, молится. И, тем не менее, он все это делал. Таких людей куда больше, чем считается. Они думают, что получать какие либо выгоды от контрактов с темными силами это просто легко и выгодно.
– А Нергал это кто?
– Кто-то шибко злой, – тут же объяснил все Валера.
– Нергал – это очень могущественный архидемон, – голосом опытного лектора произнес один из учёных.
– И что, если бы его сюда призвали?
Березцов насмешливо посмотрел на этого молоденького солдата.
– Нергала нельзя призвать. Это архидемон!
– Не понимаю… – запутался Иван.
– И не пытайся, это все довольно сложно. Как-нибудь расскажу. Главное запомни – игры с темными силами это то же самое, что попытки создать ядерную бомбу в стране третьего мира. Сомнительно, что у них что-то получится, но и игнорировать их попытки нельзя.
Теперь Невзорову стало чуть понятнее. Он поправил автомат и тихо спросил:
– Кто первый в караул?
– Я, потом Валерка, потом ты.
– Хорошо, тогда я спать, – и скрылся в палатке. Ему в эту ночь было очень не по себе.
Крипчатка было одним из тех полувымерших сёл, что во множестве появились по всей России после перестройки. Вся молодёжь уезжает в города, оставляя стариков в этом месте уныния и медленной смерти. Однако чем-то это село отличалось от остальных. Тут не держали дворовых псов, церковь была давным-давно сожжена, и никто не собирался её восстанавливать. Сюда не добирались даже вездесущие выборы. Это село вовсе не существует по большинству записей. Десятка три домов, три магазина, школа и детский сад. Вот и все здания.
Родители двенадцатилетней Оли утром ушли к соседям и до сих пор не вернулись. Девочка не беспокоилась. Такое бывало часто. Если сказать точнее, то ночью они отсутствовали дома куда чаще, чем днем. Это были их взрослые дела и помимо обычного детского любопытства никакого интереса к этим делам она не испытывала. Их дом был большим, двухэтажным. Но его простор, пожалуй, только навевал грусть. Половина комнат были незаняты, да и протапливать такой дом нелегко.
Сегодня был четверг, до выходных оставалось совсем чуть-чуть. Крипчатка, как и любое село, было небогато на развлечения. Раньше был клуб, но и тот закрылся. Впрочем большинству детей для радости достаточно и отдыха от школы. Однако Оленька школу любила.
Оля прерывисто вздохнула и замерла. Ей показалось, что за окном кто-то возится. Девочка задержала дыхание и прислушалась. Какой-то непонятный шум, как будто гигантская собака скребёт своими огромными когтями по дереву. Оле стало не по себе. И, лишь бы услышать что-нибудь кроме страшных скрипов, пусть даже собственный голос, девочка спросила:
– Папа, ты? – голосок у неё был звонкий.
Никто не ответил и стало ещё страшнее. Девочка тихонько подошла к двери и заглянула в щелку, но ничего не увидела. Нельзя сказать, что Оля была бесстрашной девочкой, но в этом селе кроме волков никого не боялись. Хотя и волков боялись не так чтоб очень. За всю свою жизнь Оленька ни разу не видела живого волка. Зато вой слышала довольно часто. Она отошла от двери и поднялась к себе в комнату. Электропроводка осталась в селе еще с шестидесятых годов, и, что удивительно, она работала. Сейчас свет горел только в горнице, коридоре второго этажа и комнате Оли.
У родителей есть ключ, они не стали бы пугать свою дочь.
Оля забралась на постель, сжалась в комочек, обняв колени. Телефона не было и ей оставалось только сидеть тут и бояться. Её сердце замирало от каждого звука. Кто-то поскрёбся в двери. Потом заскрипел, сминаемый чьей-то тяжёлой поступью, снег вокруг дома. Оле даже показалось, что она слышит нервное дыхание ночного посетителя. Девочка сжалась ещё сильнее, стены дома отрывисто потрескивали, как будто кто-то бил по ним маленьким топориком. И эти непонятные стуки приближались.
