— Да, потому что я не убивал твоего отца. — И эльф показал глазами куда-то в сторону.
Гил обернулся и в тот же миг, позабыв об эльфе, вскочил на ноги. На снежную поляну вышел Римил… Гил, опомнившись, взглянул на эльфа, но тот уже стоял на ногах, держа в руке поднятый клинок. Взор Гила вновь метнулся к мельнику.
— Здравствуй, Гил, — произнес охрипшим голосом Римил.
— Но ты… умер! — воскликнул юноша.
Он глядел на бледное, обескровленное лицо отца, на его синие губы, лишенные блеска глаза, длинную рубаху — единственную одежду мельника в морозном лесу, в разрезе ее был виден серый рубец раны. На юношу дохнуло запахом тления, и он в ужасе отшатнулся. Его меч вновь был направлен в сторону эльфа.
— Как ты посмел?! Как посмел ожить мертвого?
Эльф развел руками.
— Извини, имперец, но уж такова была моя договоренность с мельником. Жизнь после смерти в действительности не такая уж большая плата за его пироги.
— Я не верю тебе! Мой отец не мог пойти на такое! — На лице Гила появилось отвращение.
— И в тихом омуте мерфолки водятся, — заметил Эрин. — Подтверди, Римил, что воскреснуть — это было твое желание.
— Гил, послушай, я не смог удержаться… Я так любил жизнь и так боялся смерти…
— Вот видишь!
— Лжешь! Он стал твоей куклой, которой ты легко управляешь!
— Зачем мне это? — рассмеялся эльф. — Мне вполне хватает другой нежити…
— Ты не уйдешь отсюда живым! — Гил шагнул к Эрину.
— Гил, прошу тебя! — Римил протянул руки к сыну. — Неужели после смерти я перестал существовать для тебя? Неужели ты от меня отвернешься?
Римил вцепился своими холодными пальцами в запястье Гила. Юношу передернуло от ужаса и отвращения.
— Пусти меня! Я должен убить того, кто погубил тебя и всю нашу деревню!
— Но тогда и я сгину, — прошептал онемевшими губами мельник.
— Пусти! Другого выхода нет! Прости, отец! — Гил с трудом вырвался.
— Убей его, Римил! — коротко приказал эльф.
Гил едва успел увернуться. Римил, подхватив меч Белгора, бросился на сына. Ни намека на добродушие и приветливость не осталось на лице мельника. На нем застыла неподвижная маска смерти. Гил увернулся от молниеносного выпада и с ужасом понял, что, управляя мертвецом, на короткое время эльф одарил его своим мастерством.
Вполглаза наблюдая за боем, Эрин подошел к Белгору.
— Что ж ты делаешь, злодей? — прохрипел воин.
— Ты беспокоишься за своего ученика, имперец? Я бы на твоем месте за него не волновался… Так на чем нас прервали? — полюбопытствовал эльф. — Ах да, мы говорили о твоей судьбе…
— Не хочешь поговорить о своей? — превозмогая боль, прошептал Белгор. — Или тебе даже страшно думать о том, когда тобой завладеет Мортис? Как она завладела Дэлиан…
— Ты меня огорчаешь, имперец. — Клинок Грани как маятник раскачивался перед лицом воина, роя в снегу узкую ямку. — Ты думаешь, служа Мортис, я пытаюсь вернуть Дэлиан? Нет, это бесполезно для любого, кто ступил на эту мертвую дорожку, не важно, по собственной воле или нет… Существует лишь одно спасение — вернуть нашу богиню Солониэль…
— Ты считаешь, что это воскресит тысячи жизней, которые погубила Мортис? Но как ты вернешь богиню?
— У твоего друга Ферре — удивительная судьба, — заметил эльф. — Честно говоря, я был очень удивлен, что прославленного охотника за ведьмами до сих пор не прокляли. Хотя, может, у него очень хорошие защитные амулеты.
— Как Ферре поможет вернуть Солониэль?
— Его посетит некая божественная сущность, заполучив которую, я смогу вернуть изначальный облик и дух Солониэль… Что же касается твоей судьбы, имперец, ты посадишь свой маленький сад… Прощай!
Клинок исчез из поля зрения Белгора, в нос ударил запах трав, и воин с изумлением увидел удаляющиеся от него прочь черные сапоги. А потом боль вдруг стала разжимать свои когти. Белгор с трудом сел, в глазах у него потемнело. Он провел рукой по шее, нащупал капли, сбегавшие за ворот одежды под рубаху на рану. Он растер травяное зелье. Перед глазами прояснилось, но встать сил еще не было. И Белгор в ужасе увидел, как, выбив меч из рук Гила каким-то невероятным, неуловимым приемом, живой мертвец бросился вперед с явным намерением покончить с ним.
— Ах ты нежить! — Отпихнув Гила в сторону, перед мертвецом оказался Нордек.
Римил вдруг остановился, опустил меч, а по лицу его успели мелькнуть осмысленное удивление и ужас, прежде чем Нордек опустил на него свой клинок. Прочь отлетела мертвая голова, а туловище качнулось, бухнулось на колени и завалилось набок. Белгор наконец нашел в себе силы подняться.
— Гил! Ты как?
Юноша стоял бледный, дрожа от перенесенного напряжения.
— Где ты запропастился, Нордек? — Белгор тяжело оперся о плечо друга.
— Прости, заплутал. А еще я увидел Ферре, погнался за ним, но он как к Бетрезену провалился. Что произошло?
— Не время сейчас рассказывать. — Белгор указал наверх.
Они увидели, как по лестнице наверх спешит хрупкая девушка. А за ней, отбиваясь от инквизиторов, следовал отряд гвардейцев и эльфов.
— Гил! — Нордек вырвал юношу из оцепенения. — Мертвеца надо сжечь, чтобы он вновь не восстал. Но позже!
Они бросились верх по склону.
— Обойдем с другой стороны.
Они чуть повернули, потеряв из виду лестницу, и наткнулись на отряд инквизиторов, подбирающихся к храму с тыла. Пробившись, они вылетели на вторую лестницу, побежали вверх по ступеням. Крылья алтаря нависали над ними, давили на смертных своей тяжестью. Но вот мелькнули последние ступени, и имперцы выбрались на площадку. У Гила вырвался крик ужаса. У алтаря лежала небесная дева, а рядом лежал Себастьян, вонзивший клинок в ее хрупкую плоть.
— Опоздали, — прошептал Белгор.
— Но куда все делись? — воскликнул Нордек. — Где Ламберт?
— Он…
Путники обернулись на хрип. У стены храма лежал в луже крови раненый гвардеец.
— Нордек, это ты? — с трудом произнес он.
— Это я, Карн.
— Инквизиторы все же добились своего, — прошептал умирающий, и на его губах проступила кровь. — Ламберт… он узнал, что дева на самом деле послана уничтожить Невендаар… Но она… Она увидела наш мир и не смогла этого сделать…
— Но где же Ламберт и остальные?
— Она открыла портал и… Кажется, она забросила их на небеса.
Путники растерянно переглянулись.
— Ты бредишь, Карн, — ласково и грустно прошептал Нордек, опустившись подле воина, тронул его лоб.
— Нет, Нордек, клянусь… — Он закашлялся. — Клянусь Всевышним…
