– Не раньше, чем через пару месяцев, – сообщил я. – Когда я окончу обучение.
Гаст прожигал меня взглядом.
– Мне это не нравится, – с подозрением выговорил он.
– Мне и самому это не нравится, – утешил я его.
– Что ты будешь потом делать?
– Потом?
– Потом, – со значением повторил Гаст.
– Потом мы все вернемся назад. Мне надо разобраться с некими заговорщиками в нашей обители.
Гаст внимательно поглядел на меня, но ничего не сказал на этот счет и решил сменить тему.
– Ты поделишься с нами, что это за магия на испытании, и как ты смог ее отразить?
– Сгусток мировой энергии, – ответил я. – Надо быть очень чувствительным, чтобы распознать ее. Если ты хорошо усвоишь теорию из той книги, что взял у Визониана, то сможешь в следующий раз ощутить ее.
– Хм, остришь, значит… Кстати, ты собираешься снимать с нас защиту или нет?
– На самом деле, он хотел, чтобы вы занялись наукой…
– Наукой? – на лице Инведниса отразилось недовольство.
– Может, действительно стоит…
– Ты издеваешься над нами, Тэрсел? – в глазах Гаста засверкали нехорошие искорки.
– Ладно, Гаст, я пошутил. Уже сделано.
Гаст не замедлил наколдовать себе бокал с вином. И только осушив его он пробурчал:
– Спасибо… И вот что еще не укладывается в голове. Почему все его колдуны, как и мы, не устояли на ногах?
– Потому что на самом деле никто из них не умеет управлять мировой энергией.
Ко мне обратились полные недоверия взоры.
– Но ведь, когда они пленили нас, мы чувствовали мощь их магии! – возразила Авориэн.
– Это всего лишь защитные талисманы, изготовленные им самим. Та же защита от магии лежит на всем городе… В действительности я не нейтрализовал заклинание, а наложил на вас защиту от него… Только он один достойный маг в этом мире.
– Что?! – Гаст не поверил. – Неужели, правда? Но… Тэрсел, откажись от ученичества!
– Нет.
– Что ты задумал?
– Ничего из того, о чем ты подумал, – я бросил на него несколько хмурый взгляд. – У нас с ним есть общий враг…
– У меня голова идет кругом, – Гаст возвел глаза к потолку. – Игниферос что же, так ненавидит своего брата, что готов убить?
– Если бы ты знал Ментепера, ты бы не стал задавать подобного вопроса.
– А если твои сородичи поддержат не тебя, а Ментепера? Да и твой отец, Тэрсел. Ты уверен, что он послушает тебя и примет твою точку зрения?
– Посмотрим. Мне еще кое-что надо уточнить о заговорщиках, – я остановил взгляд на Авориэн. – Гаст, вы можете сходить и как-нибудь устроить наших лошадей?
Гаст вытаращился на меня.
– Твой Шэд разобьет нам головы!
– Нет, если ты скажешь ему следующее, – отозвался я и произнес команду на темном наречии. – Запомнил?
– Ты уверен, что он послушает? – недоверчиво поинтересовался Гаст.
– Да, и дай ему это, – я вытащил из кармана пару кусочков сахара.
– Ладно, но если твой жеребец прибьет меня, – Гаст взял сахар. – Это окажется на твоей совести!
Они ушли. Лицо Авориэн тронула бледность.
– Так не может больше продолжаться, – вымолвил я. – Нам надо поговорить.
– Я по-прежнему придерживаюсь мнения, что нам не о чем разговаривать. То, что произошло между нами – ошибка.
– Я считаю по иному.
– Хорошо. Ты хочешь услышать – я скажу тебе. Раньше я думала, что наш народ был когда-то единым, поэтому допускала, что мы… можем быть вместе. Но теперь я вижу, что мы слишком разные. И… я не знала, что ты ведешь род от самого жестокого из темных колдунов… То хорошее, что я возомнила о тебе – всего лишь моя выдумка. Ты жесток, циничен и всегда поступаешь так, как это, прежде всего, выгодно тебе. Ты не способен ни любить, ни оставаться верным.
– Это не так… Я люблю тебя и я… у меня ничего не было с той горской девушкой. Просто твои бездумные заигрывания со Скитом вынудили на ту глупость…
– Бездумные заигрывания?
– Ты ведь видела – я готов был разукрасить ему физиономию. Мне плохо без тебя, и я даже готов преодолеть свою трусость и осмелиться просить у Лайтфела твоей руки…
Авориэн в изумлении распахнула глаза. Я шагнул к ней, взял ее дрогнувшую ладонь и поднес к губам.
– Эви, пожалуйста, – прошептал я. – Ты ведь тоже мучаешься из-за того, что мы не вместе. Ты права – я злой, жестокий и эгоистичный мальчишка. Но я люблю тебя и постараюсь измениться, если ты будешь со мной. Я готов бросить все и сбежать с тобой хоть на край света. Хочешь, прямо сейчас? Вызволим Гаста и остальных отсюда и сбежим?
Она слабо всхлипнула. Я привлек ее к себе, покрыл мокрое от слез лицо поцелуями.
– Эви, пожалуйста, – я целовал ее сладко-соленые губы. – У меня сердце разрывается, когда ты плачешь. Ты даже не представляешь, как я тебя люблю.
– Тэрсел, – прошептала она и прижалась ко мне, словно ища защиты от самой себя.
Ее руки обвили мою шею, я ощутил ее тепло и совсем потерял голову, осознав насколько истосковался по ней. Но в последний момент она выскользнула из моих объятий.
– Нет, ты пользуешься моей слабостью… – едва слышно произнесла Авориэн. – Знаешь, я почти готова последовать за тобой куда угодно. Однажды мы это едва не совершили… Но с тех пор я осознала… столь очевидное. У тебя и у меня есть определенные обязанности и ответственность перед своим народом. Даже если сейчас мы оба – беглецы и изгнанники. На нас словно печати наложили. Пока все не разрешиться с темным и светлым братьями, мы не можем думать о себе…
– Но тебя-то Лайтфел никогда не привлекал к политике, – попытался возразить я.
– У него не останется выбора, даже в связи с возвращением Игнифероса, – Авориэн подошла к окну. – Ты не находишь странным – Стартел толковал об идеальном мире, который хочет воссоздать у нас Игниферос, мире похожем на этот. Однако тебе он ничего такого не говорил.
– Стартел все не так понял, – я присоединился к ней. – Под идеальным Игниферос подразумевал мир, где никогда не бывало войн. Местные люди даже не знают, что такое оружие.
Город лежал перед нами, как на ладони – нас поселили на одном из верхних этажей. Хотя стоял солнечный день, окраины утопали в серой дымке. Авориэн чуть пошатнулась. Видимо, от такой высоты у нее даже голова закружилась. Я бережно привлек ее к себе.
– Тэрсел, обещай, что не станешь настаивать, пока все не разрешиться.
Я пообещал, хотя всей душой желал иного. Спустя час вернулись колдуны.
– Твой жеребец чуть мне руку не оттяпал! – пожаловался Гаст и показал ладонь – там у него остались темные пятна синяков – следы зубов. – Вместе с сахаром!
