– Так много? – поразился я.
– Нас, кто ушел от Игнифероса, было двадцать. Остальные тут с очень давних времен. Ходят слухи, что пленников было когда-то гораздо больше. Но за ненадобностью их просто уничтожили, оставив лучших…
Я нахмурился и покачал головой.
– Игниферос не станет рисковать. Пытаться освободить вас – значит ставить под угрозу жизни оставшихся. Временной магии противостоять невозможно…
– Если бы в обители появился связующий маг! – на лице Марна отразилось отчаяние.
– И что? Что он смог бы сделать? – спросил я, удивленный таким поворотом дела. – Даже если маг появится, никто его этой магии не обучит – ни в темной, ни в светлой обители нет книг по ней.
– Такие книги когда-то имелись в Закатной обители, но когда она пала, они успели попотрошить нашу библиотеку…
– То есть?! – изумился я.
– С тех самых пор, – понизил Марн голос. – Как нас загнали в Закатную обитель, срединники следили за нами. Они и сейчас следят. Как только стало известно о расколе и о том, что последовало за ним, они, понимая, что имеют шанс заполучить наши знания, просто выкрали книги в тот момент, когда вовсю шла междоусобная битва.
– Откуда ты знаешь, что они и сейчас следят?
– Меня, конечно, не так часто вытаскивают из тюрьмы, но когда это случается, можно много почерпнуть из разговоров тех же стражников. Они настолько уверены, что я никуда не денусь, что позволяют себе вполне откровенные беседы. Для Цитадели следят около двадцати колдунов. Последнее, что мне стало известно, что Закатную обитель восстановили, а Игниферос объединил вновь оба рода. А узнал я это девять лет назад.
Мы с Нэиль переглянулись.
– Выходит, еще до того, как я побеседовал с Дорстаром, – заметил я. – Странно, что он об этом не знал.
– Я слышал о Дорстаре, – оживился Марн. – Он предатель, не сомневайся, только ему поручено приглядывать за мирами около Приграничья.
– Может, ты знаешь и остальных? – спросил я.
– Знаю еще троих. Но они тоже следят за мирами недалеко от Рубежа. Каждый приглядывает примерно за десятком миров.
Марн назвал мне имена, которые мне ничего не говорили.
– Ты думаешь, что кто-то раньше следил за темной и светлой обителью, а теперь и за Закатной? – спросил я.
Марн кивнул. А я очень осторожно коснулся его разума. На этот раз я решил, что сейчас не тот случай, чтобы брезговать гипномагией. Следом точно так же я «прочел» Лейда, узнав куда больше, чем ожидалось. И не позволил изумлению, рвавшемуся наружу, отразиться на своем лице. Марн в это время как ни в чем не бывало рассказывал о Срединных мирах, о тех давних временах, когда между нами еще царил мир.
– В Срединных мирах вовсю пользуются магическими приспособлениями, изготовленными закатными колдунами давным-давно. С тех пор многое пришло в упадок. Раньше у них даже имелись летающие суда, использующие левитацию, и огромные порталы, способные пропускать их. Это был поистине период расцвета и для нас и для них. Торговые караваны этих судов свободно перемещались по мирам от Цитадели до самых краев миров – к Закатной и Восходной обителям. А потом… все рухнуло…
Марн сделался мрачен, ненадолго задумался, затем обратился ко мне:
– Прости, я прошу тебя об услуге, но даже не поинтересовался твоим именем.
– Оно тебе известно, – отозвался я, поднимаясь из-за стола.
Марн обратил на меня удивленный взгляд.
– С чего ты взял?
– Я – гипномаг, Марн. Тебе нет нужды что-либо еще рассказывать мне.
Марн сглотнул.
– Ты – Тэрсел? Я слышал о тебе давно, что ты… сгинул.
– Можно и так сказать. Но теперь я нашел Портал.
Нэиль поднялась вслед за мной, как и Марн.
– Милорд… – голос его внезапно сделался хриплым и едва слышным.
– Не проси меня об этом. Я не смогу взять тебя с собой. Это большой риск… Я передам твою просьбу Игниферосу, но знаю, он не поможет вам.
– Но он не рискует остальными! – в порыве отчаяния воскликнул Марн. – Тебе ведь теперь известно, почему они не уничтожили нас, почему не смогли! Закатная обитель защитила нас – магия времени в ней бессильна! Пусть освободит хотя бы только нас, всего двадцать…
– Закатную обитель уже разрушали! – жестко отрезал я. – Куда деваться магам, если это снова произойдет?
Марн смолк, а кровь отлила от его лица.
– Игниферос никогда не пойдет на это, – повторил я. – Но я над этим подумаю. Хотя нахожу выкраденные книги куда более ценными, чем беспечные светлые маги.
Марн уставился на меня.
– Подпорти светильники на Портале, – я понизил голос. – Пусть снова придут в негодность ровно через три месяца. За это время ты должен узнать, где в Цитадели хранятся книги по связующей магии.
Марн открыл рот от изумления.
– Но ведь меня сейчас упекут во временную тюрьму!
– Делай, что хочешь, но узнай про книги. Пусть у них возникнут еще где-нибудь проблемы с освещением, – я, разозлившись, притянул Марна к себе и прошипел ему в лицо. – У тебя три месяца. Если не управишься – я сотру в порошок Цитадель вместе с вами.
На лице Марна отразился ужас.
– Ты – связующий маг? – едва слышно произнес он.
– Я не слишком хорошо представляю, что такое связующая магия, но начинаю догадываться, почему ее так боятся. Мне нужны знания, Марн. И я надеюсь, у тебя хватит ума не стать предателем.
– Никогда! Но… поклянись мне, что освободишь нас, если найду то, что тебе нужно.
– Я клянусь.
Прежде чем отрезвить стражников, я позаимствовал у двух из них артефакты, служащие для перемещения между мирами. После этого их лица обрели осмысленное выражение, но они ничего не запомнили из произошедшего в трактире. Лейд поднялся из-за стола, увлекая за собой Марна.
– Я забыл кое-что сделать, – спохватился Марн. – А то светильники опять не зажгутся вечером.
– Что?! – возмутился Лейд. – Совсем девушка мозги твои задурила!
– Не сердись, там дел на одну минуту.
Они вернулись к Порталу. Марн забрался наверх, чтобы «подпортить» свою же магию. Потом они двинулись через арку обратно в Цитадель. Мы с Нэиль проследили за ними от дверей таверны.
– Зачем тебе это, Тэрсел? То, что ты затеял – тот же самый риск жизнями остальных колдунов, – произнесла Нэиль, и в голосе ее послышались грусть и тревога.
– Я знаю. Но я так же знаю, что они сметут нас, едва сочтут необходимым. Рубеж и Приграничье падет. Насчет Закатной обители я не уверен. Но пример ее разрушения – более чем показателен.
Нэиль с изумлением воззрилась на меня.
