– Чудесно… – Игнифероса эта мысль вдохновляла, похоже, не меньше мага природы. – Я помню, какими волшебными казались горы в их свете, как прекрасно цвели те луга…
– Я тоже с удовольствием взгляну на них, когда Инведнис их восстановит, – я попятился к двери, но рука Игнифероса настигла меня прежде.
Он влепил мне пощечину. Я миг стоял зажмурив глаза, чувствуя как вслед за вспыхнувшим жаром на щеке, волной внутри прокатывается ярость. Я раскрыл глаза, готовый испепелить дядю, даже если я не владел огненной магией. И наткнулся на его довольную улыбку, которая сработала лучше любого охранного заклятья.
– Твоя мать однажды посоветовала, заметив, что ты мгновенно трезвеешь, когда злишься, – пояснил он. – Извини, но раз ты поставил блокировку от заклинания отрезвления… пришлось пойти на крайние меры. Я не хочу, чтобы ты утрачивал бдительность за границами Закатной обители.
– У меня было прекрасное настроение. Было!
– Ты понимаешь, что тебе нельзя рисковать. Ты должен оставаться начеку.
– Но иногда мне необходимо расслабиться. Я и так, начиная с того самого момента, как попал в Срединные миры, находился в постоянном напряжении. Неужели ты не понимаешь?
Все это я выкрикнул ему в ярости.
– Ты мне так и не рассказал, что все-таки ты видел там и в той книге, – совершенно спокойным тоном произнес Игниферос.
– Расскажу, когда вернусь, – я вышел вон, громко хлопнув дверью.
Сбежал по лестнице. Гаст, Нэиль и Эрслайт уже ждали меня, а Шэд, потянувшись, лизнул мне щеку.
– Погодите-ка, – сказал я им, резко остановившись, и развернулся.
За все время, начиная с того момента, как вернулся в обитель, я не ступал на первый ярус библиотечного зала. Возможно, я избегал этого, потому что именно здесь…
Я рассеянно погладил Шэда, оглядывая стены. Стеллажи с книгами начинались со второго яруса. На первом же имелось восемь проходов, четыре из которых вели к лестницам ярусов библиотеки. Мне вспомнилось, что раньше здесь, на южной дуге стены вроде находились окна. Но судя по тому, что тут оказалась гладкая стена, возможно, тогда были всего лишь провалы. Между арками проходов шли совершенно голые стены, покрытые светлой штукатуркой. Мне вдруг почудилось, что так быть не должно. Я задрал голову и встретился взглядом с Игниферосом, смотрящим на нас с самого высокого яруса.
«А что было на стенах раньше?» – мысленно спросил я его.
«Картины. Или мозаики. Я точно не помню. Но почему ты спрашиваешь? Ты что-то почувствовал?»
«Мне просто так показалось».
Я опустил голову и посмотрел на своих спутников.
– Пойдемте.
Мы вышли из обители. Перед входом оказались три лошадки, которых успел подготовить к дороге Гаст для себя Нэиль и Эрслайта. Шэд перекинулся в жеребчика, и я вскочил на него. Гаст распахнул портал, и мы ступили на западный тракт перед воротами Мидла.
В Бинаине стояла теплая осень. Луга покрывали золотисто-бурые травы. Светлые леса, с полуопавшей листвой казались прозрачными. А чистый воздух делал небо необыкновенно глубоким. Час мы пробыли в Мидле, зайдя в Перекресток Перла. Тавернщик почти не изменился за эти годы, только волосы его полностью сделались седыми. Когда он увидел меня, глаза его наполнились слезами, он не сдержался, подхватив мою руку и поцеловав ее.
– Перл, – упрекнул я, хотя его искренняя радость меня растрогала.
Мы все уселись за стол, Перл приказал подать нам ужин, поинтересовавшись прежде у нас, сколько время в Закатной обители. А потом рассказал о последних событиях в городе. После чего посмотрел на меня и попросил поведать правдивую историю о том, как Перекресток стал лучшей гостиницей в городе. Я прыснул смехом.
– А стоит ли?
– Я все равно подумывал, что слова Тибелуса не были лишены частицы истины, милорд, – заметил Перл.
– Вот видишь, ты и так все знаешь.
После Мидла мы направились в Брингольд, однако в замок заезжать не стали, поглядев на него издали с окрестных гор. Гаст все это время рассказывал Эрслайту о возникновения городов в Мидле, устроив таким образом урок истории. А про Брингольд пришлось рассказывать мне. Я выложил столько, что Гаст раскрыл глаза от изумления, а потом сделался пунцовым, видимо, припомнив, что я ему когда-то говорил про замок, и свои упреки насчет моих знаний истории. После этого он долгое время молчал.
После Брингольдских гор мы посетили Оушэнд. Гаст снова сделался красноречив, но Эрслайт слушал его вполуха – в Закатной обители время перевалило за полночь, и ему хотелось спать. В Бинаине же время едва ли приблизилось к трем.
Вернулись мы в Закатную обитель глухой ночью. Эрслайт, которого я пересадил к себе, уже не пытался подавить зевки, глаза его все чаще закрывались. В итоге он, прижавшись ко мне, задремал. Я, чуть придерживая его, соскользнул с Шэда, а мальчишка в полудреме охватил зверя руками за шею. Гаст спешился. Нэиль, тоже полусонная, чмокнула его в щеку, а потом и меня обняла на прощанье.
– Спасибо за чудесную прогулку, – прошептала она, и ее губы почти коснулись моих. – Я совсем засыпаю, Тэрсел.
Мне пришлось придержать ее за талию.
– Что? – прошептал я ей на ухо. – Раньше у нас с тобой были куда более изнуряющие «прогулки».
Она обратила ко мне свой лучистый взор.
– Я соскучилась по тебе. Я хочу побыть с тобой. Пожалуйста.
Гаст, который, разумеется, все это расслышал, нахмурился.
– До завтра, Тэрсел, – произнес он, решив ничего мне по этому поводу не говорить, чему я очень удивился, и повел лошадей в конюшню.
– Не лучшая идея, Нэиль, – произнес я, поглядев вслед Гасту. – В действительности, все дело в другом, не так ли? Снадобье Мерлинды перестало помогать тебе?
Она виновато кивнула.
– Пойдем…
Мы поднялись наверх. Я зашел в комнату Эрслайта, осторожно, чтобы не разбудить, взял на руки со спины Шэда и уложил его на постель. Шэд остался с сыном, а мы с Нэиль прошли в среднее здание. Я распахнул дверь аудитории, пропуская Нэиль вперед. Она издала восхищенный возглас, подбежала к светящемуся растению.
– Здесь не страшно? – спросил я с улыбкой.
– Нет, здесь хорошо… – она подняла голову, смотря как через купол аудитории светят звезды, а у самого края стеклянной крыши показались два бока восходящих лун.
Она уселась на подоконник рядом с «вечерним светом». Я добыл для нее легкое одеяло, в которое она укуталось – хоть настало лето, в большом зале аудитории было довольно прохладно.
– Откуда это растение? – спросила Нэиль.
Я, усевшись за стол рядом с окном, поведал ей историю Инведниса. А потом мы еще некоторое время разговаривали, вспоминая Срединные миры, но говорили только о том, что не оставило у нас жутких воспоминаний. Но под конец я все-таки не удержался.
