Рут кивнула.
– Пока с питанием, – сказал Керн хозяйке. – А разница в оплате будет, если мы возьмем одну комнату?
Та покачала головой.
– Остались смежные комнаты. У вас будут номера 141 и 142. – Она бросила на стол два ключа. – Платить за день вперед.
– Хорошо. – Керн заполнил формуляр, не проставив в нем даты. Затем заплатил, взял ключи с привешенными к ним деревянными бирками, на которых были выжжены номера комнат.
Комнаты находились рядом – маленькие узкие клетушки с окнами, выходящими во двор. В каждой из них стояло только по одной кровати. Комнаты в отеле «Гавана» казались настоящими хоромами по сравнению с этими.
Керн огляделся.
– Настоящие клоповники для эмигрантов, – наконец сказал он. – Печальные, но уютные. Но они на большее и не претендуют, не так ли?
– А я нахожу их великолепными, – ответила Рут. – У каждого из нас будет комната и кровать. Вспомни, как было в Праге! Там в каждой комнате жили по три-четыре человека.
– Да, ты права. Я совсем забыл об этом. Зато я вспомнил квартиру семьи Нойман в Цюрихе.
Рут рассмеялась.
– А я – о сарае, где мы спали, промокшие до нитки.
– Твои мысли умнее моих. Но ты, наверное, понимал ешь, почему я об этом вспомнил?
– Да, – ответила Рут, – понимаю. Но это все не так, и ты оскорбляешь меня этим. Мы купим немного шелковистой бумаги и сделаем из нее прекрасные абажуры. Вот за этим столом мы будем заниматься французским языком и любоваться кусочком неба над крышами. Мы будем спать и встречать рассветы на этих кроватях, лучших в мире. Мы будем стоять у окна и любоваться этим грязным двором, полным романтики, так как двор этот – парижский двор!
– Хорошо, – согласился Керн. – Ну, а сейчас пойдем в столовую. Там нас накормят французским обедом. Он тоже наверняка лучший в мире.
Столовая отеля «Верден» размещалась в подвальном помещении, и постояльцы называли ее «катакомбой». Чтобы добраться до нее, нужно было пройти длинный и извилистый путь: по каким-то лестницам, переходам и странным, уже десятилетиями пустующим комнатам, в которых воздух был неподвижен, как вода в заросшем пруду.
Столовая оказалась довольно большой: она одновременно была и столовой отеля «Интернасьональ», который принадлежал сестре хозяйки отеля «Верден».
Эта общая столовая стала магнитом обоих полуразвалившихся отелей. Для эмигрантов она означала то же самое, что и катакомбы древнего Рима для христиан. Если полиция появлялась в отеле «Интернасьональ», все убегали через столовую в отель «Верден», и наоборот. Такая общая столовая была спасением для всех.
На мгновение Керн и Рут остановились перед дверью в нерешительности. Дело было днем, но столовая, не имеющая окон, была освещена. Электрический свет в этот час казался тусклым и каким-то неуместным – казалось, что здесь еще господствует вчерашний вечер.
– Да ведь это же Марилл! – внезапно воскликнул Керн.
– Где?
– Вон на той стороне, неподалеку от лампы! Чудесно! Теперь мы не будем чувствовать себя такими одинокими в Париже.
Марилл в свою очередь тоже их увидел. Минуту он недоверчиво поправлял свои очки, потом поднялся, подошел к ним и пожал им руки.
– Что я вижу! Ребятки – в Париже! Как же вы обнаружили этот старый «Верден»?
– Нам о нем рассказал доктор Классман.
– Ах, Классман! Ну, хорошо, что вы здесь. «Верден» отличный отель. Вы – с содержанием?
– Да. Но только на один день.
– Правильно. Завтра измените условия. Платите только за комнату, а остальное покупайте. Будет намного дешевле. Изредка питайтесь и здесь, чтобы не обижать хозяйку… И вы правильно сделали, что смылись из Вены. Там сейчас происходит что-то непонятное…
– Ну, а здесь?
– Здесь, мой мальчик?.. Австрия, Чехословакия, Швейцария были для эмигрантов полем для маневренной войны, а в Париже – война позиционная. Передний край. Каждая волна эмигрантов докатывается сюда. Видите на той стороне мужчину с густыми черными волосами? Это итальянец. А рядом с ним, с бородой? Это русский. Через два места от них – испанец. Еще через два – поляк и двое армян. Рядом с ними – четыре немца. Париж для всех – последняя надежда и спасение. – Он взглянул на часы. – Пойдемте, ребятки! Сейчас около двух. Если хотите пообедать, сейчас как раз время. Французы – пунктуальный народ в отношении еды. После двух вы ничего не получите.
Они сели за столик Марилла.
– Если вы будете столоваться здесь, то порекомендую вам вон ту полную официантку, – сказал он. – Ее зовут Ивонна, она родом из Эльзаса. Не знаю, как ей удается, но у нее порции всегда больше.
Ивонна поставила перед ними по тарелке супа и улыбнулась.
– У вас есть деньги, ребятки? – спросил Марилл.
– Недели на две хватит, – ответил Керн.
Марилл кивнул.
– Это хорошо. Вы уже обдумали, чем будете заниматься?
– Пока нет. Мы только вчера приехали. А на что вообще здесь люди живут?
– Дельный вопрос, Керн. Начнем с меня. Я живу на статьи, которые пишу для нескольких эмигрантских листков. Люди их покупают, поскольку я когда-то был депутатом рейхстага. У всех русских имеются нансеновские паспорта и разрешение на работу. Они были первым потоком эмигрантов. С тех пор прошло двадцать лет. Они работают официантами, поварами, массажистами, портье, сапожниками, шоферами и так далее. Итальянцы тоже большей частью устроились – они были вторым потоком. У нас, немцев, кое у кого есть паспорта, срок которых еще не истек, но разрешение на работу – только у очень немногих. Кое у кого еще есть деньги, которые расходуются с большой осторожностью. Но у большинства денег уже нет. Они нелегально работают за одно лишь питание и несколько франков и продают все, что еще могут продать. Вон тот адвокат делает переводы и печатает на машинке. Молодой человек, что рядом с ним, ловит немцев с деньгами и отводит их в ночной клуб. За это получает комиссионные от клуба. Актриса напротив него гадает и занимается астрологией. Некоторые преподают язык. Другие стали учителями физкультуры. Несколько человек ходят по утрам на рынок и перетаскивают там корзины. Часть людей живет только на помощь комитета. Одни торгуют, другие просят милостыню… А некоторые вообще уходят и не возвращаются. Вы уже были в комитете?
– Был, – ответил Керн. – Сегодня утром.
– Ничего не получили?
– Ничего.
– Не огорчайтесь. Вам нужно будет пойти еще раз. Рут должна сходить в еврейский отдел, вы – в смешанный. Я отношусь к арийскому. – Марилл рассмеялся. – Как видите, у нищеты тоже существует своя бюрократия. Вы встали на учет?
– Еще нет.
– Сделайте это завтра же. Классман вам поможет. Он специалист по этой части. Для Рут он даже может попытаться получить временное разрешение. У нее же есть паспорт.
