– Живым, – проскрежетал зубами Шип, извлекая стрелу из руки, отрывая край рубахи и быстро заматывая рану получившимся лоскутом. – Это плохо. Для вас. Но замечательно – для меня.
Лестница была узкой – в этом состояло ее главная привлекательность для Корта. Он выхватил мечи, оставив мальки про запас, и решительно сжав зубы, побежал вниз, навстречу стражникам. Молодой человек намеревался вступить в открытый бой, свалить как можно больше солдат и пробиться к выходу. Узость лестницы должна была не позволить его врагам нападать большим числом.
Первым, кому повезло столкнуться с Кортом, стал воин в кольчуге и сияющем нагруднике, высоком шлеме, с длинным прямым мечом и круглым щитом. Увидев несущегося навстречу убийцу, воин сделал в высшей степени красивый и смертоносный выпад, желая насадить противника на свой клинок, как мясо на вертел. Шип змеей вильнул в сторону, крутнулся вокруг своей оси, пропуская оружие врага вдоль тела. Со стороны было очень похоже на то, как веретено наматывает на себя нить (веретеном был Корт, нитью – меч его врага). Оказавшись почти лицом к лицу со стражником, ошарашенным таким необычным приемом, убийца изо всех сил рубанул обоими мечами и отсек противнику и руку с мечом, и руку со щитом. Во все стороны брызнула кровь, зазвенело, падая на каменные ступени, оружие вместе с отхваченными кистями, заорал благим матом раненый, а Корт уже бежал дальше, чтоб поражать следующих.
Они не заставили себя ждать. Человек десять поднималось друг за дружкой по винтовой лестнице, все хорошо вооруженные и полные сил.
Второй стражник занял у Корта чуть больше времени. У него был короткий удобный меч, очень похожий на рубцы Шипа, и небольшая, но вполне смертоносная булава. Вот когда убийце пригодились те два трофейных щита, которыми он прикрыл свои предплечья.
Корт отбил удар булавы. Та причинила много боли, хоть и попала в защищенную сталью щита руку. Молодой человек не обратил внимания на боль. Он устрашающе зарычал и ударил в ответ, сразу двумя клинками, целя в плечи противника. Тот выставил и перекрестил над собой для защиты меч и булаву, и рубцы Шипа со звоном обрушились на них, выбили сноп искр. В то же время Корт, используя упор своим оружием в оружие врага, как лишнюю точку опоры, ударил воина ногой: снизу вверх, носком сапога в пах. Очень сильно и очень подло. Стражник взвыл, выпуская оружие, и крутнулся куда-то вниз и в сторону – теперь это был не боец.
Шип не радовался этим стремительным победам – впереди ждали не менее серьезные противники, и сверкало не менее опасное оружие. А спустился он по лестнице к первому этажу всего на двадцать ступеней, и силы его потихоньку убывали, и со спины уже слышался треск ломаемой двери, которую он забаррикадировал алебардой…
* * *
Опять зазвенели арбалетные тетивы. Опять пришлось пригнуться, а еще – закрыться руками, обряженными в щиты. Но Корт ошибся. Он на секунду забыл, что его пытаются взять живым. В этот раз стрелки целили не в голову, грудь или живот убийцы – они целили в ноги.
Зарычав от боли, Шип упал на колени – в каждом бедре, над коленями, у него теперь торчало по короткой арбалетной стреле.
«Теперь не побегать», – с досадой подумал он и маханул клинком на того, кто посмел сейчас к нему приблизиться, полагая, что это уже не опасно делать. Стражник ловко увернулся от удара, отпрыгнул назад и упал, опрокинув при этом бегущих следом товарищей, но меч Корта все же располосовал куртку на его груди и разбил массивную пряжку перевязи.
Шип на пару секунд вернул рубцы в ножны. Чтоб выдернуть болты из раненых ног и использовать их, как дротики, метнув во врагов. Удачу принес лишь один – разодрал кому-то щеку, а второй звонко отскочил от крепкого шлема солдата.
– А ну сдавайся! – с заметным возмущением крикнули ему.
Но Корт и не думал сдаваться. Он стремительно дернул мальки в руки и послал их в приближающихся стражников. Еще два бойца упали, пораженные меткими ножами в глаза. Шип одинаково точно и сильно бросал ножи обеими руками. Он дернул следующую стальную пару, замахнулся, помня о том, что теперь лишь один малек остался в запасе.
Два предпоследних малька улетели в стражников и нашли свои цели – слишком быстры и незаметны они были, чтоб в полумраке лестницы обычный человек видел их краткий полет и успевал отбить эти маленькие острые жала. А Корт видел. Он все прекрасно видел. И то, куда летят его ножи, и выражение лиц убывающих противников. Растерянное. После всех кровавых «подвигов», которые убийца совершил на этой лестнице, солдаты уже не знали, как к нему подступиться. Даже раненый он казался им крайне опасным противником. К тому же, дорогу к нему теперь загораживали тела их убитых и раненых товарищей.
Оказавшись в центре своеобразной баррикады, Корт опять вытянул мечи и уперся ими в стену, чтоб встать. Ноги жутко болели, кровь из них текла обильно, заливая штаны и сапоги. Кое-как поднявшись, убийца с раздражением обнаружил, что из-за лужиц собственной и вражеской крови, которая щедро умащала ступени, он рискует поскользнуться.
Корт крепче стиснул зубы, понимая, что проигрывает. Он растерял все свои преимущества. Одно за другим: невидимость, бесшумность, скорость, точность и внезапность, удобное место боя, силы и здоровье. А тут еще – с треском сорвалась с петель забаррикадированная дверь, и теперь уже и сверху на него щерились копья, мечи и арбалеты дворцовой стражи.
– Сдавайся! – крикнули ему снова, и Корт узнал голос капитана Мартена.
«Живым? В лапы Исидора? Никогда!» – пронеслось в голове Шипа.
У него были два меча и один малек в запасе. И шнур с крючками. И еще кое-что.
Убийца щедро сыпанул вокруг себя и под ноги врагам дымовые шарики. И сам кинулся в ту толпу, что преграждала ему дорогу вниз, погружаясь вместе со стражниками в едкий зеленоватый туман. Солдаты сверху побоялись стрелять – из опасения попасть в своих.
Спотыкаясь, скользя и падая, почти ничего не видя, Корт протиснулся меж воинов, успевая еще колоть и рубить тех, кто попадался на пути. Враги тоже кололи, тоже рубили, тоже вслепую. И задевали друг друга. Задели и его – лезвие чьего-то меча полоснуло молодого человека по правому боку, по ребрам, нанеся длинную и широкую рану. От неожиданной резкой боли Шип выронил один из мечей и чуть не упал. Но сумел удержаться на ногах и вырвался из враждебной и вопящей толпы. Кашляя, шатаясь, побежал дальше – к концу лестницы. Глаза щипало и резало от дыма, но путь был свободен. Это не могло не радовать.
Еще прыжок, еще, через две, три ступени… ноги не подводили. Они болели, истекали кровью, как и рука и бок, но пока все работало, как надо. Ноги донесли Корта до конца лестницы, до дверного проема, и повлекли дальше – в какой-то просторный и мрачный зал. Лишь там запнулись обо что-то, и Шип со злым рычанием загнанного зверя упал и покатился по холодному полу, метя его своей кровью, лязгая наручными щитами, а остановился, врезавшись в чьи-то сапоги.
«Попался», – быстрой темной ласточкой мелькнула мысль, и Корт попытался сделать последнее, что еще был в силах сделать: сперва ударил мечом в ноги, что оказались перед ним, а потом, когда подсеченный с воплем рухнул рядом, занес клинок и над собой, чтоб проколоть горло и никому не достаться.
