Фредерик улыбнулся, все так же глядя на солнечные блики. Улыбка была печальной, как и вздох, что внезапно вырвался у него.
— Ничем, — сказал он, — я рад, что смог помочь вам. Терпеть не могу, когда таких, как вы, используют как товар.
Роксана бросила взгляд на его правую руку — все предплечье было туго замотано полотняными полосами.
— Вы поранились?
— Пустяки. Вам больше досталось, когда с коня слетели, — ответил Фредерик. — Как плечо? Я вправил вывих, а подорожники должны были снять боль.
— Ноет немного.
— Могу я посмотреть?
Девушка кивнула, вновь чувствуя, что краска заливает ее щеки. Молодой человек осторожно спустил ниже плащ, которым были укутаны хрупкие плечи Роксаны, мягко пальцами прощупал вздутую и посиневшую ключицу. Потом вдруг посмотрел прямо в глаза. Он был так близко, что Роксана, смутившись, укуталась обратно.
— Вы боитесь меня? — спросил он. — Напрасно. Я хочу лишь отвезти вас домой, к отцу.
— Почему вы это делаете? Почему вы решили помогать мне? Я до сих пор думаю, что вы человек моего отца или ландграфа.
— Я сам по себе. И всегда был, — коротко ответил Фредерик, вновь усаживаясь на лапник. — Ваше плечо на пути к выздоровлению. С ногой еще легче — пара царапин — быстро заживет. Еще немного полежите, и поедем дальше. У меня подозрение, что нас не оставят в покое — будут искать. Ваша лошадь сломала ногу при падении. Я добил ее. Поедете на моем Мышке, — говорил он, словно ломти отрезал: быстро, четко и ровно.
— Вы не ответили, — остановила его Роксана. — Почему вы вмешались? Кто вы вообще?
Фредерик опять взглянул на нее, усмехнулся, словно говоря: ну что ты будешь делать.
— Скажем так, — чуть растягивая слова, начал он, — это привычка — помогать тем, кто нуждается в помощи, раскрывать всяческие заговоры и недобрые замыслы...
— Неплохая привычка, — улыбнулась Роксана.
— Не совсем. Из-за нее я, например, получил от вас оплеуху...
— Я уже просила прощения...
— Это не упрек. Это пример. Я ведь сказал «например». — Он улыбнулся в ответ.
— И откуда же у вас эта привычка? — Роксана совсем оживилась и поудобнее устроилась на своем ложе, повернувшись на бок и подтянув колени к груди: этот рыцарь заинтриговал ее, и Роман с его предательством как-то затуманился в памяти.
— Оттуда же, откуда все привычки.
Девушка кивнула, слегка разочарованная этим уклончивым ответом. Потом вновь спохватилась.
— А как же мой второй вопрос? Насчет того, кто вы на самом деле?
— Не все ли равно? — равнодушным голосом пробормотал он. — Расскажите лучше, как вы, дама из благородного семейства, докатились до бегства из отчего дома. Неужто папа вас затиранил?
— Я ведь уже говорила, — недовольным тоном отвечала Роксана.
— Да-да, о том, что вы и Роман любите друг друга. А Роман говорил об этом вашему отцу?
— Нет. Мой отец ведь твердо решил, что я стану женой ландграфа.
— Ландграф делал вам предложение?
— Не мне — моему отцу. Он просил моей руки у моего отца.
— Что ж Роман не сделал того же? Попытал бы удачи. Хотя бы для порядка. А потом и вы бы стали упрашивать отца. Он бы не устоял. Или он такой тиран?
Тут Роксана смолчала. Правда, почему Роман даже не попытался все устроить честно. Вполне возможно, что отец сперва бы был против их брака, но если бы и Роксана упала в ноги родителю... Кто знает, как было бы... Но стоило хотя бы попытаться...
— Вот и я о том же, — словно угадав ее мысли, пробормотал Фредерик. — И дело тут скорей всего не в вашем приданом, хотя и в нем тоже, но главное, видимо, в том, что Роман или, скорее, его отец почему-то решили пойти на прямой конфликт с ландграфом. — Он уже не обращался напрямую к Роксане — так, говорил сам с собой, и девушка не в первый раз за ним это отметила. — Отец Романа — простой барон, вассал, каких немало, без определенной поддержки шиш бы он осмелился... У него есть покровитель и довольно могущественный... Почему бы не граф Густав? Вполне может быть... Но это лишь предположение. — Тут он обратил внимание, что Роксана, широко открыв глаза, смотрит на него с удивлением и даже испугом, улыбнулся извиняюще. — Не обращайте внимания: я привык быть один и разговариваю иногда сам с собой. Наверное, для того, чтобы не разучиться разговаривать вообще.
— Если честно, я иногда думаю, что вы не совсем нормальный, — шутливым тоном заметила Роксана.
— Где-то вы правы. — Фредерик улыбнулся, только в улыбке проскользнуло опять что-то печальное. — Хотите есть? Я захватил из «Крестовища» много вкусного.
На это предложение живот Роксаны отозвался требовательным урчанием, и девушка поспешила согласно кивнуть.
Фредерик вышел из пещерки и через пару минут вернулся, взял Роксану на руки и вынес наружу, где усадил на траву. А рядом на скатерти возлежали все те яства, которые девушка не попробовала в трактире.
— Советую начать с этого. — Он отрезал внушительный кусок от фаршированной щуки, отломил хрустящую корку от каравая хлеба, протянул все Роксане. — Ешьте, подкрепляйтесь.
Она поспешила набить рот — право, было вкусно. Может потому, что сильно проголодалась. Так, жуя, девушка обратила внимание на то, что день был на удивление светлым, и солнце стояло высоко. А ведь выехали они из трактира вечером. Неужели она весь остаток дня и всю ночь пролежала без памяти в пещерке?
На этот ее вопрос Фредерик ответил утвердительно.
— Я боялся за вашу голову, — признался молодой человек, лениво пожевывая веточку укропа. — Однако зря — она у вас крепкая... Хотите пить? Вот немного вина.
— Я вина не пью... А можно еще медовой воды?
Он подал ей фляжку.
— Расскажите хоть о своем крае, — почти умоляющим тоном попросила Роксана: сидеть и молча жевать ей не очень нравилось.
На это предложение Фредерик сперва потянулся.
— Ну у нас дождей не так много, — сказал он, чуть поразмыслив. — Стало быть, не так сыро и туманно, как у вас.
— А море?
— Что море?.. А, да, есть море. Оно называется Лесное. Там в воде растут длинные густые водоросли, и вода повсюду зеленая от них. Наши корабли даже резаки специальные имеют на носу, чтобы разрезать при плавании эту траву, иначе можно и застрять. Одно спасение — водоросли эти можно есть. Если б не их промысел — море б давно заросло, — рассказывал Фредерик.
— А вы плавали на корабле?
— Пару раз. А вы разве нет?
— Только на лодке по реке, — вздохнула Роксана. — и то для развлечения... А правда, что морская вода соленая?
Фредерик задумчиво кивнул... Эти ее вопросы пробудили воспоминания о многих событиях. О Зимнем порте, к примеру, где он часто бывал и попадал во всевозможные заварушки, связанные с его судейской деятельностью. Как лихо он, будучи семнадцатилетним юношей, фехтовал на шатком пирсе с целым отрядом пиратов. У них были сабли и отравленные дротики, ножи и кастеты, у него — меч и верный арбалет в рукаве. Не получив ни одной царапины, он уложил восьмерых морских головорезов прежде, чем подоспели его люди. Почему он дрался с ними? Кажется, они перерезали всех в одном из трактиров, включая хозяев, прислугу, проституток и попрошаек, которым не посчастливилось оказаться там, а потом еще и обобрали убитых. Фредерик тогда оказался неподалеку... Именно после этого подвига в Зимнем порту стали говорить про него «он крутой»... А захват судна, шедшего с востока? На корабле везли людей, чтоб продать их на тайных рынках. Рабство в Королевстве тогда всего три года, как запретили, и Судьи непрестанно изживали его в стране, находя и карая работорговцев и тех, кто покупал рабов и использовал их труд или их самих... «Что ж тогда было?» — подумал Фредерик и улыбнулся. А было все замечательно: он и трое его людей ночью вплавь, с мечами за спиной, добрались до восточного корабля, что стоял на якоре за мысом у входа в портовую бухту — так запросто пришвартоваться работорговцам у пирсов было бы слишком рискованно. Судья Фредерик и судейские помощники тихо и незаметно убили на судне всех, кроме юнги — мальчишки лет тринадцати. Когда открыли люк в трюм и услышали оттуда тихий слабый плач людей, которым уготовили судьбу рабов, когда увидели десятки блестящих, полных горя и страха глаз, Судья тогда первый раз почувствовал себя счастливым человеком: он мог спасти и он спас их всех...
