— Дай-ка взглянуть,— приказал Тутмес, и Шубба вышел из комнаты, чтобы через миг вернуться, таща за руку девушку.
Она была красива, белое тело разительно отличалось от коричневых и черных, к которым привык Тутмес. Ее вьющиеся волосы золотым каскадом спадали на плечи. Одета она была только в изорванную тунику, которую Шубба сдернул, оставив рабыню в чем мать родила.
Тутмес задумчиво кивнул:
— Удачное приобретение. Не будь ставкой в игре трон, я бы придержал красотку для себя. Ты научил ее кушитскому языку, как я приказал?
— Да. В городе шемитов и потом, пока мы добирались с караваном. Я делал науку более доходчивой с помощью плетки, на шемитский манер. Ее зовут Дианой.
Тутмес уселся на диван и жестом велел девушке расположиться перед ним на полу.
— Я собираюсь тебя подарить королю Куша,— сообщил он.— Ты станешь его рабыней, но на самом деле ты принадлежишь мне. Я буду регулярно передавать распоряжения, и ты обязана их выполнять. Король дегенерат, слизняк, распутное ничтожество, и такой красавице не составит труда полностью его подчинить. Но чтобы тебя не соблазняла мысль о неподчинении, чтобы ты не посмела вообразить, будто я не достану тебя в королевском дворце, я сейчас продемонстрирую свою власть над гобой.
Он взял ее за руку и повел по коридору, вниз по каменной лестнице, в длинную, слабо освещенную комнату. Она была перегорожена стеной, сделанной из цельного кристалла, толщиной в три фута, но прозрачной как вода. И такой крепости, что могла бы выдержать удар слона.
Он подвел девушку к стене и приказал стоять и смотреть, а сам отошел назад. Внезапно свет погас. Девушка ждала во мгле, красивое тело дрожало от страха. Потом впереди возникло сияние, выделив из мглы огромную бесформенную голову. Диана увидела звериное рыло, похожие на стамески зубы, щетину, Когда этот ужас двинулся к ней, она закричала, повернулась и бросилась бежать, забыв о кристаллической преграде, способной ее защитить.
Она прибежала прямо в объятия Тутмеса, и он прошептал ей на ухо:
— Только что ты видела моего слугу. Не подведи, иначе от него не спрячешься нигде.
Когда он прошипел что-то еще, она лишилась чувств.
Тутмес отнес ее наверх и поручил заботам чернокожего знахаря, приказав накормить, умыть, расчесать, надушить и одеть для отправки к королю.
Сотворение Хайбории
© Перевод К. Плешкова.
Часть 1
ЗАМЕТКИ О СОЗДАНИИ
РАССКАЗОВ О КОНАНЕ
В декабре 1933 г. Роберт Говард рассказывал в письме коллеге-писателю Кларку Эштону Смиту о создании своего самого известного персонажа, Конана из Киммерии:
Помню, много месяцев моя голова была абсолютно пуста — ни одной идеи. Я не мог придумать ничего, способного принести деньг. Потом в мозгу, без какого-либо участия с моей стороны, возник человек по имени Конан, и тотчас же из-под моего пера — или, вернее, из моей пишущей машинки — хлынул поток рассказов, также почти без каких-либо моих усилий. Казалось, я не творил, а просто излагал случившиеся когда-то события. Эпизод рождался за эпизодом, я едва за ними поспевал. В течение недель я только и делал, что описывал приключения Конана. Этот персонаж полностью завладел моим разумом. Я попытался отвлечься от него, сочинить что-нибудь другое, но у меня ничего не получилось.
Говард всегда в переписке сообщал друзьям, что персонажи и истории с легкостью приходят ему на ум, и почти никогда не упоминал о незаконченных или неопубликованных рассказах. Например, из цикла о Кулле опубликовано только три рассказа, в то время как десяток других остались незавершенными или были отвергнуты. Однако Говард писал Лавкрафту:
«Спасибо за ваши добрые слова о рассказах про Кулла, но сомневаюсь, будто когда-либо смогу написать еще один. Три рассказа про этого персонажа, казалось, писались сами, без ка-кого-либо предварительного плана; мне не приходилось прилагать сознательных усилий. Они просто возникали помимо желания у меня в мозгу и стекали на бумагу с кончиков моих пальцев».
В сущности, сохранились черновики почти всех рассказов о Кулле, из которых следует, что на них потрачено намного больше труда, чем утверждает Говард. Как же в таком случае мы можем доверять его намекам, будто рассказы о Конане он творил чуть ли не автоматически?
В октябре 1931 г. Говард завершил первый вариант рассказа под названием «Люди тьмы» и послал его в новый журнал издательства Клейтона, «Странные рассказы о тайнах и ужасах», конкурировавший с «Уэйрд тэйлз». Редактору Гарри Бейтсу рассказ понравился, но он попросил его незначительно переработать. Говард согласился, и несколько недель спустя Бейтс принял рассказ вместе с другим, присланным в паре, «Каирн на мысу».
«Люди тьмы» — рассказ-воспоминание о переселении душ. В изложении от первого лица главный герой Джон О'Брайен описывает свою жизнь в одном из предыдущих воплощений, когда его знали как «Конана-вора», черноволосого кельта, поклоняющегося кельтскому божеству Крому. В самом деле, заманчиво было бы считать вышеупомянутого Конана прямым прототипом его более знаменитого тезки (что, собственно, и делают некоторые комментаторы), но стоит учитывать: «Люди тьмы» — рассказ-воспоминание от первого лица, в то время как рассказы о Конане таковыми не являются. Или являются?
Продав «Людей тьмы», Говард нашел для себя новый рынок сбыта — где, в отличие от «Уэйрд тэйлз», платили сразу же. Когда несколько недель спустя пришли деньги, Говард возрадовался:
«Наконец-то я добился своего у Клейтона! Я продал им пару рассказов подряд, и хотя мне пришлось какое-то время подождать, они заплатили вполне недурно — 134 доллара за один и 144 за другой. Рассказы слишком короткие. Господи, надеюсь, мне удастся продать им более длинную повесть» (Говард — Тевису Клайду Смиту, приблизительно февраль 1932 г.).
Итак, в феврале 1932 г. Говард неожиданно разбогател на 278 долларов. Вероятно, именно сей факт, а не отсутствие вдохновения, как принято считать, подвиг его отправиться на отдых в южный Техас.
Вскоре Говард писал Уилфреду Блэнчу Тэлману: «Я провел несколько недель, путешествуя по южной части штата, в основном вдоль границы, и бездельничал,— мое основное занятие заключалось в поглощении большого количества тор-тилий, энчилад и испанского вина».
Говард не писал ни рассказов, ни писем, но, по крайней мере, за это время он сочинил одну поэму — «Киммерия». В 1934 г. Говард послал Эмилю Петая экземпляр поэмы с комментарием: «Написано в Мишне, Техас, февраль 1932 г.; навеяно воспоминаниями о горном крае близ Фредериксберга в туманной дымке зимнего дождя».
Мы не знаем, возникла ли уже у Говарда идея Конана в то время, но как персонаж, так и стихи зародились в течение нескольких дней:
«Конан попросту возник в моем мозгу несколько лет назад, когда я останавливался в маленьком пограничном городке у истоков Рио-Гранде. Я не создавал его сознательно. Он появился из ниоткуда во всей своей красе и усадил меня за работу по написанию саги о его приключениях» (Цитируется по: Элвин Эрл Перри, Набросок биографии Роберта И. Говарда, 1935).
