Он пожал плечами.
— Я,— проговорил он затем,— знавал многих богов. Тот, кто берется их отрицать, так же слеп, как и тот, кто на них бездумно надеется… Что будет после смерти? Кому о том ведомо? Это может оказаться тьма и ничто, как утверждают иемедийские скептики, либо же ледяной туман царства Крома… или пиршественные залы среди снежных полей, которые северяне называют Вальхаллой. Мне не дано знать, куда я попаду, да и не сильно меня это заботит! Пока я живу, я намерен изучать жизнь во всех ее проявлениях. Дайте мне познать сочный вкус мяса и жгучее вино на языке, горячие объятия белых рук — и чтобы кругом пылала битва, клинки звенели, вспыхивали и окрашивались алым… Вот это — жизнь, а духовные тонкости оставим философам и жрецам. Реальность, иллюзия… Я вот что тебе скажу: если этот мир иллюзорен, значит, и сам я — всего лишь иллюзия, а коли так, все окружающее для меня реально. Ну и хорошо: жизнь пылает во мне, я люблю и дерусь… Чего еще?
— Но ведь боги реальны,— сказала Бёлит, думая о чем-то своем.— И превыше всех — боги шемитские. Иштар, Ашторет, Деркето, Адонис… Твой Бэл, между прочим, тоже шемитское божество, он ведь родился в древнем Шумире. Это было очень давно. Смешливый бог с кудрявой бородой и мудрыми озорными глазами пустился в путь, намереваясь похитить сокровища королей древности… А что до жизни после смерти — она есть, Конан, она точно есть! И я еще тебе скажу, киммериец! — Бёлит гибко приподнялась на колени и ухватила Конана за плечи, словно играющая пантера.— Моя любовь сильнее любых смертей! Ибо ты сжимал меня в своих объятиях, заставляя задыхаться и изнемогать от неистовой страсти. Ибо ты победил и завоевал меня, испив мою душу своими огненными поцелуями. Ибо мое сердце прикипело к твоему сердцу, а моя душа сделалась частью твоей души. И если случится так, что я паду мертвой, а ты будешь еще сражаться за жизнь,— я восстану из бездны, приду тебе на подмету! Будет ли мой дух плыть под пурпурными парусами по хрустальным водам райского моря, будет ли он корчиться в огненном расплаве геенны,— ничто не удержит меня, и все боги Вселенной не смогут нас разлучить!
В это время раздался истошный крик впередсмотрящего, стоящего на носу корабля. Конан отстранил Бёлит и прыжком вскочил на ноги, выхваченный меч сверкнул в лунном луче. Волосы киммерийца встали дыбом от зрелища, представшего его глазам. Черный воин висел в воздухе над палубой, удерживаемый чем-то, сперва показавшимся Конану изогнутым древесным стволом. Миг спустя он разглядел, что «ствол» на самом деле — гигантская змея, которая, извиваясь, поднялась над бортом корабля и сомкнула ужасную пасть на теле несчастного! Мокрая чешуя искрилась и сверкала, схваченный воин корчился и кричал, точно мышь в зубах у питона. Конан рванулся вперед и, размахнувшись громадным мечом, всадил его в тело чудовища, превосходившее по толщине человеческий торс. Бортовые доски залила кровь, умирающая гадина качнулась назад, так и не выпуская обреченную жертву, и виток за витком канула в черную воду, сбивая ее предсмертными судорогами в кровавую пену. И вот не стало видно ни человека, ни змеи.
После этого случая Конан сам занял место впередсмотрящего, но больше никто из отравленных вод их не беспокоил. Когда же небо наконец побледнело, встречая рассвет, киммериец разглядел над лесом черные клыки башен. Он позвал Бёлит, спавшую на палубе под его алым плащом, и она с разгоревшимися глазами встала подле него. Предводительница уже хотела дать команду воинам разбирать луки и копья, но так и не произнесла ее, а прекрасные глаза округлились от изумления.
Выйдя из-за лесистого мыса, они увидели над излучиной берега… не город — призрак города, когда-то шумного и полного жизни. Теперь между камнями обрушенных причалов выросла трава, корни деревьев разворотили мостовые величавых некогда улиц, широких площадей, просторных дворов. Джунгли с трех сторон наступали на город, одевая ядовитой зеленью остатки стен и рухнувшие колонны, а с четвертой стороны была река. Покосившиеся башни беспорядочно торчали в утреннем небе, от былых дворцов остались лишь сломанные каменные столбы. На главной площади высилась мраморная пирамида, увенчанная высокой стройной колонной, а на самом верху этой колонны сидело, скорчившись, нечто, поначалу принятое Конаном за изваяние… пока его острые глаза не различили присутствие жизни.
— Там огромная птица,— предположил один из воинов, собравшихся на носу корабля.
— Нет,— возразил другой.— Это исполинская летучая мышь!
— Это обезьяна,— сказала Бёлит.
В это время тварь распахнула широкие крылья и, хлопая ими, улетела в зеленую тьму джунглей.
— Обезьяна, да еще и крылатая,— поежился старый Ньяга.— Чем являться сюда, лучше бы мы просто перерезали себе глотки! Это место заколдовано, здесь водится нечисть.
Но Бёлит лишь посмеялась и велела подогнать галеру к берегу, чтобы бросить швартовы на полуразрушенную пристань. Она первой спрыгнула на берег, за ней — Конан, а следом — чернокожие пираты в уборах из белых перьев, колыхавшихся на утреннем ветру. Воины крепко сжимали копья, подозрительно поглядывая на жуткие и такие близкие джунгли.
Здесь царила тишина, зловещая, как над гнездом спящей змеи. Тем не менее Конан все не мог оторвать глаз от Бёлит, пробиравшейся среди развалин: сильная, гибкая, удивительно живая, она странно смотрелась среди окружающего запустения. Неприветливое солнце медленно разгоралось над вершинами джунглей. Башни заливало тусклое золото, но у подножия осыпавшихся стен залегли тени. Вот Бёлит указала рукой на небольшую круглую башню, готовую рухнуть с подточенного временем основания. К ней вела поросшая травой лестница из широких каменных плит, по сторонам валялись остатки разбитых колонн, а наверху лестницы виднелся массивный алтарь. Бёлит быстро прошагала по древней мостовой и остановилась у жертвенника.
— Здесь был храм древних богов,— сказала она.— Видишь по сторонам алтаря желобки для стекания крови? Дожди десяти тысяч лет так и не отмыли их от темных потеков… Стены давно рассыпались в прах, а этому камню все нипочем — ни стихии, ни время!
— Кому же тут поклонялись? — поинтересовался Конан.
Она только развела руками.
— Этот город такой древний, что о нем молчат даже легенды… Почем знать, какие обряды здесь отправляли? Давай лучше присмотримся к вот этим отверстиям по сторонам алтарной плиты! Уж больно они смахивают на проушины для подъема, а я-то знаю, как часто жрецы прячут свои сокровища под жертвенниками!.. Ну-ка вы, четверо! Беритесь вот здесь и попробуйте приподнять!
И она отступила, косясь вверх, на башню, опасно нависшую над их головами. Трое самых крепких пиратов взялись за края отверстий, оказавшихся странно неподходящими для человеческих рук, и Конан уже наклонился помочь им, когда Бёлит вдруг вскрикнула и шарахнулась прочь. Чернокожие застыли на месте, киммериец же крутанулся, выругавшись от неожиданности.
— Змея в траве,— пятясь, проговорила Бёлит.— Иди пристукни ее. А вы двигайте камень!
Конан направился к ней, его место занял один из пиратов. Пока он не без раздражения высматривал в траве ядовитую гадину, черные гиганты покрепче расставили ноги, разом ухнули и стали тянуть — так, что под лоснящейся кожей вздулись литые буфы. Он» пытались приподнять плиту, но вместо того, чтобы оторваться от земли, она вдруг повернулась набок. И в то же мгновение сверху донесся тяжелый скрежещущий грохот, и круглая башня обрушилась вся разом, похоронив четверых пиратов под грудой битого камня.
