Уцелевшие воины разразились воплями ужаса. Конан почувствовал, как впились ему в руку пальцы Бёлит.
— Не было никакой змеи,— шепнула она.— Я хотела просто отозвать тебя. Я подозревала, древние не отдадут свои сокровища так легко…
С немалыми усилиями они откатили все глыбы и высвободили четыре изувеченных тела. И там, под ними, пираты увидели обагренную свежей кровью пещеру, вырубленную в толще скалы. Алтарная плита служила чем-то вроде двери, укрепленной с одного боку на каменных петлях. А там, под ней… Сперва им показалось, что подземную нишу заполнял жидкий огонь, полыхнувший на утреннем солнце мириадами сверкающих капель. Взорам остолбеневших пиратов предстало сокровище, воистину превосходившее всякое воображение. Бриллианты, рубины, сапфиры, бирюза, лунный камень, изумруды, аметисты, опалы… еще какие-то неведомые камни, сверкавшие, точно глаза злобных ведьм. Пространство под алтарем было по самые края полно самоцветов, и они радугами искрились на солнце.
Вскрикнув, Бёлит припала на колени прямо на каменный мусор, обагренный кровью ее людей, и по самые плечи погрузила белые руки в это драгоценное озеро. А потом извлекла их, вытащив нечто, заставившее ее вскрикнуть опять. В пальцах Бёлит было зажато великолепное ожерелье из алых камней, выглядевших замерзшими сгустками крови, нанизанными на толстую золотую проволоку. В сиянии этих камней даже солнечный свет, казалось, приобрел мутно-багровый оттенок.
Глаза Бёлит подернулись пеленой,— таковы шемиты, склонные пьянеть от вида роскоши и земных богатств, а здесь богатства были такие, что зрелище их потрясло бы даже пресыщенного шушанского императора.
— Забирайте сокровище, псы мои! — вскричала она голосом, дрогнувшим от овладевшего ею чувства.
— Смотри! — Мускулистая рука черного воина указывала в сторону «Тигрицы».
Бёлит резко обернулась, яркие губы растянул яростный оскал — воображение успело нарисовать ей галеру пиратов-соперников рядом с ее собственным кораблем. Однако увиденное оказалось едва ли не хуже. С носа «Тигрицы» снялась темная крылатая тень и улетела в сторону джунглей.
— Обезьяний демон… обезьяний демон на галере…— встревоженно зароптали воины.
— И что с того? — Бёлит сопроводила свои слова отборным ругательством.— Сделайте носилки из копий и щитов, с прежней властностью распорядилась она.— Нужно погрузить сокровище… Э, Конан, а ты куда, демон тебя задери?
— Посмотрю, как там корабль,— отозвался киммериец.— Как бы эта мерзость дыру в днище не пробила или чего похуже не сделала!
Он проворно одолел покореженный временем мол и вспрыгнул на борт. Быстро осмотрел пространство под палубами — и от всей души выругался, проводив улетевшую тварь мстительным взглядом. Потом вернулся к Бёлит, которая уже вовсю руководила ограблением алтарного тайника. Ожерелье красовалось у нее на шее; камни темным блеском переливались на нежной коже. Громадный чернокожий стоял по пояс в самоцветах, щедрыми пригоршнями передавая наверх бесценные камни. В темных пальцах струились застывшие радуги, искрился звездный свет, мерцали и падали алые капли. Ни дать ни взять — черный гигант стоял в первородном чаду, вздымая из него небесные звезды.
— Летучая дрянь расколотила наши бочки с водой,— доложил Конан.— Совсем из ума выжили, ни одного караульщика не оставили! А из реки пить нельзя!.. Я бы взял двадцать человек и поискал в джунглях пресной воды.
Бёлит рассеянно кивнула. Странная власть камней все не отпускала ее, пальцы перебирали на груди алое ожерелье.
— Отлично, ступай,— проговорила она, точно во сне.— А я тут присмотрю.
Джунгли скоро сомкнулись со всех сторон, и солнечный свет из золотого стал серым. С древесных ветвей свисали лианы, похожие на удавов. Воины шли цепочкой один за другим, пробираясь в лесных сумерках вереница черных теней под предводительством белого призрака.
Подлесок оказался не настолько густым, как того ожидал Конан. Земля под ногами была губчато-влажной, но все-таки не вполне заболоченной. Чем дальше уходили они от реки, тем выше забирались по склону. Все глубже и глубже в колышущуюся зеленую тьму — и нигде никакой воды, ни бегyщего ручейка, ни стоячей лужи. Когда Конан резко остановился, воины черными базальтовыми статуями замерли у него за спиной. Воцарилась напряженная тишина, и вот Конан досадливо тряхнул головой.
— Ступай вперед,— велел он старшине по имени Нгора.— Идите все прямо, пока не потеряете меня из виду, потом остановитесь и ждите. Я вас догоню. Сдается мне, за нами кто-то идет. Я вроде кое-что слышал.
Чернокожие начали опасливо переминаться, но все исполнили в точности. Когда они зашагали вперед, Конан быстро отступил за ствол громадного дерева, спрятался и стал смотреть на тропинку, по которой они пришли. Кто знает, что могло появиться из лиственной гущи?..
Время тянулось, но ничего не происходило. Шаги воинов мало-помалу стихли в отдалении, когда сознания Конана достиг странный, незнакомый аромат, разлившийся в воздухе. Потом что-то легонько коснулось виска. Киммериец быстро оглянулся. Он увидел пучок зеленых стеблей, покрытых замысловато вырезанными листьями, и с этих стеблей к нему тянулись крупные черные цветки. Один из них даже коснулся его. Цветки двигались и манили его к себе и сами выгибали в его сторону стебли. Они покачивались и шуршали, хотя в воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка.
Конан шарахнулся прочь, распознав черный лотос, чей сок несет смерть, а запах навевает глубокую дрему, полную небывалых видений. Уже сейчас Конан ощущал странную вялость. Он хотел выхватить меч, чтобы изрубить зловещие стебли, но рука безжизненно повисла. Он открыл рот, желая позвать воинов, но вместо призыва о помощи лишь невнятный хрип вырвался из его горла. А в следующий миг накатила волна дурноты, джунгли завертелись у него перед глазами, он рухнул на колени и безвольно растянулся на земле, даже не услышав страшных криков, раздавшихся неподалеку.
Над неподвижным телом кивали и шевелились в безветренном воздухе крупные черные цветки…
3
УЖАС ДЖУНГЛЕЙ
Мне лотос ночи навевал такое!..
Да будет проклят каждый день покоя,
Да будет проклят каждый час без боя
И крови, пролитой моей рукою!..
И крови, пролитой моей рукою!..
Песнь Белит
Была только тьма, кромешная и абсолютно пустая, пронизанная ледяными токами космического пространства. Потом в ней заклубились тени, чудовищные, неясные, ускользающие за край зрения, как если бы сама тьма вздумала принять вещественный облик. А ледяные течения столкнулись и образовали вихрь — опрокинутую пирамиду ревущего мрака. Из вихря родились пространство и форма; и вот наконец, совсем неожиданно, тьма разделилась надвое и расползлась вправо и влево, точно разошлись непроглядные облака, и взгляду предстал город из темно-зеленого камня, выстроенный на берегу широкой реки, стремившей свой бег среди бескрайних равнин. По улицам города сновали жители, похожие и непохожие на людей.
