Скорость, с которой здесь двигалось неприятельское войско, свидетельствовала о том, сколь мало им выказывали сопротивления. И все-таки, если бы сам Конан возглавлял своих аквилонцев, захватчикам пришлось бы кровью покупать каждый фут этой земли. «Если бы за мной стояла династия! — с горечью думал король.— Но я — всего лишь одинокий искатель приключений, волею судеб вознесенный на трон. Даже та толика королевской крови, которой хвастается Валерий, оказывает больше влияния на умы людей, чем память о Конане, давшем стране ее мощь и свободу…»
Отряд, гнавшийся за ним в Немедии, так и не пересек гор. Конан озирался в поисках отбившихся от своих или возвращавшихся немедийских воинов, но не встретил ни одного. Мародеры поспешно убирались с дороги, принимая его в доспехах за одного из завоевателей. Земли к западу от гор изобиловали речками и рощицами — было где спрятаться и отсидеться.
Так он и ехал по разграбленной, разоренной стране, останавливаясь только затем, чтобы дать отдых коню и самому подкрепиться пищей, которую собрала в дорогу Зелата. И вот наконец однажды утром, схоронившись на речном берегу, густо заросшем ивами и дубами, он разглядел вдали, за полями и перелесками, голубые с золотом башни Тарантии.
Вымерший край остался позади — здесь жизнь била ключом. Конан вынужденно двигался медленно и осторожно, прячась в густых лесах и держась нехоженых троп. В поздних сумерках подъехал он к имению Сервия Галанна.
8
УГЛИ ГАСНУЩЕГО КОСТРА
Местность кругом Тарантии счастливо избежала погрома, который пришлось пережить восточным провинциям. Сломанные заборы, вытоптанные поля, ограбленные амбары — все это было и здесь, но огонь и клинки все же не бушевали так, как в других местах.
Лишь одна угрюмая груда пепла и почерневших камней невольно притягивала взгляд. Конан помнил, тут когда-то стояла прекрасная вилла одного из его самых убежденных сторонников.
Король не решился в открытую приблизиться к ферме Галанна, лежавшей всего в нескольких милях от города. Долго ехал он в сумерках по обширному лесу, пока между деревьями не показалась сторожка. Спешившись и привязав коня, он подошел к двери домика, намереваясь послать за Сервием сторожа. Откуда знать, какие враги могли засесть в доме? Войск поблизости не видно, но кто поручится, что они не расквартированы по всем окрестным поместьям?.. Однако, приблизившись, он увидел, как растворилась дверь хозяйского дома, выпустив плотно сбитого человека в облегающих шелковых штанах и расшитом камзоле. Человек свернул на тропинку, уводившую в лес.
— Сервий!
Услышав негромкий оклик, хозяин усадьбы издал испуганное восклицание и обернулся. Его рука метнулась к короткому клинку, висевшему у бедра. Он шарахнулся прочь от высокого, облитого серой сталью силуэта, возникшего перед ним в темноте.
— Кто ты такой? — спросил он,— Кто твой… О Митра! — Он ахнул, и бледность расползлась по румяным щекам.— Изыди! — вырвалось у него,— Зачем ты вернулся из серых долин смерти и пугаешь меня? Пока ты ходил по земле, я всегда был тебе верен…
— Я и в дальнейшем рассчитываю на твою верность,— ответствовал Конан,— Да не трясись ты гак! Я из плоти и крови!
Взмокший Сервий нерешительно подошел, вглядываясь в лицо одетого в кольчугу гиганта, а потом, убедившись, что перед ним и вправду не дух, упал на колени и сдернул с головы украшенный перьями берет.
— О государь! Это чудо, превосходящее всякую веру! Главный колокол цитадели отзвонил по тебе много дней назад. Люди говорят, ты умер при Валкие, задавленный грудами земли и камней.
— В моих доспехах был другой,— проворчал Конан.— Но поговорим об этом потом. Если, положим, у тебя на столе найдется кусочек мяса…
— Прости, государь! — вскакивая, воскликнул Сервий.— В твою кольчугу въелась пыль дальней дороги, а я держу тебя здесь и кормлю разговорами. Да простит меня светлый Митра! Теперь я и в самом деле вижу, ты живой, но, клянусь, когда я повернулся и увидел в потемках этакое серое привидение, коленки мои чуть не подломились. Встретить вечером в лесу человека, в чьей смерти убежден,— это ли не страх?
Пусть сторож позаботится о моем жеребце, он привязан вон за тем дубом,— попросил Конан.
Сервий, кивнув, увел короля в сторону от тропинки. Придя и себя после пережитого испуга, вельможа явно занервничал.
Лучше я пришлю слугу из дома,— сказал он.— Сторож сейчас у себя, но можно ли в нынешние времена доверять хотя бы и собственным слугам? Будет лучше, если о твоем возвращении не узнает никто, кроме меня.
Подойдя к большому дому, смутно белевшему за деревьями, Сервий свернул на дорожку, которой пользовались нечасто: она вилась среди дубов, посаженных вплотную друг к другу, так что переплетенные ветви смыкались над головой, не пропуская слабый свет сгущавшихся сумерек. Сервий шел поспешно и молча, с явным трудом одолевая снедавший его страх. Он провел Конана в дом маленькой боковой дверью, за которой тянулся узкий полутемный коридор. Все так же тихо и быстро они пересекли его и оказались в просторном покое с дубовым потолком и стенами, отделанными породистым деревом. В большом камине пылали целые бревна, ибо осенний воздух дышал ранним морозцем, а на столе из красного дерева аппетитно дымился в каменном противне мясной пирог. Сервий запер тяжелую дверь и погасил свечи, горевшие в серебряном подсвечнике на столе. Теперь комнату освещали лишь блики пламени камина.
— Прости, государь,— принялся извиняться вельможа.— Нынче опасно: повсюду бродят шпионы. Вовсе незачем, чтобы кто-нибудь заглянул в окно и признал тебя. Пирог, однако, прямо из печи: я собирался переговорить со сторожем и, вернувшись, поужинать. Если, государь, ты снизойдешь…
— Света мне хватит,— буркнyл Конан, садясь к столу и без особых церемоний вытаскивая кинжал.
Жадно набросился он на ароматный пирог, запивая его вином со знаменитых виноградников Сервия. Казалось, он и думать забыл об опасности, но Сервий так и ерзал на скамье у огня, нервно перебирая пальцами золотую цепь, висевшую на груди. Беспрестанно косился он на фигурные стекла окна, поблескивавшие в свете огня, а то, вслушиваясь, оборачивался к двери, как бы ожидая услышать за нею чьи-то шаги.
Покончив с едой, Конан поднялся и пересел поближе к огню.
— Я не стану подвергать тебя лишней опасности своим присутствием, Сервий,– сказал он без обиняков,— Рассвет застанет меня далеко от твоих владений.
— Государь! – Сервий умоляюще вскинул руки, но Конан лишь отмахнулся.
— Твоя верность и твое мужество мне отлично известны. И то и другое превыше всяких похвал. Но если мой трон захвачен Валерием, укрывать меня для тебя — верная смерть.
— У меня нет сил для открытого неповиновения,— признался Сервий,— Жалкие полсотни воинов, которых я мог бы вывести в битву,— что солома на ветру против их войска… Ты видел руины владений Эмилия Скавона?
Конан угрюмо кивнул.
— Ты же знаешь, он был самым могущественным вельможей этой провинции,— продолжал Сервий.— Он наотрез отказался присягнуть на верность Валерию. Немедийцы сожгли его в собственном доме. Тогда мы, уцелевшие, поняли бессмысленность сопротивления, тем более что и жители Тарантии не стали сражаться. Мы покорились, и Валерий оставил нам жизнь, хотя и обложил налогом, который наверняка разорит многих. Но что нам оставалось делать, государь? Мы ведь думали — тебя больше нет. Многие бароны погибли, другие томятся в плену. Армия разогнана и разбита, а наследника у тебя нет. Нас некому было возглавить…
