Взгляд варвара был прикован к городу в нескольких милях от лагеря. Ни единого огонька на башнях, безмолвное, таинственное пятно черной громадой высилось в лунном сиянии на фоне иссиня-черного неба.
— Ложись и спи,— сказал Конан.— Я посторожу первым.
Она замялась, украдкой взглянула на него, но варвар уже сидел, скрестив ноги, у бреши в живой ограде, положив меч на колени и обратившись лицом к равнине, спиной — к девушке. Не сказав более ни слова, она легла на песок.
— Разбуди меня, когда луна будет в зените,— привычным повелительным тоном сказала она.
Он ничего не ответил, даже не обернулся. Последнее, что видела Валерия, прежде чем провалиться в сон, была его мускулистая фигура — неподвижная, словно отлитая из бронзы статуя в обрамлении из россыпи звезд.
2
В МЕРЦАНИИ ЗЕЛЕНЫХ КАМНЕЙ
Валерия проснулась внезапно, как от толчка; над равниной занимался бледный рассвет.
Она села, потирая кулаками глаза. Конан, сидя на корточках над срезанным кактусом, со знанием дела выдергивал из зеленой мякоти колючки.
— Ты так и не разбудил меня! — В голосе сквозило возмущение,— Из-за тебя я проспала всю ночь!
— Вчера ты сильно устала,— отвечал он.— Да и заду твоему порядком досталось за время путешествия: вы, пираты, непривычны к верховой езде.
— А сам-то ты кто?
— Ну, прежде чем стать пиратом, я был козаком, а вся жизнь козака проходит в седле. Я сплю вполуха, как пантера, которая в ожидании добычи затаилась у тропы на водопой. Пока глаза спят, мои уши видят все вокруг.
И в самом деле, огромный варвар выглядел таким же свежим, как если бы он всю ночь провел на мягком золоченом ложе. Удалив колючки, он срезал грубую кожицу и протянул девушке толстый сочный лист.
— Попробуй-ка, язык проглотишь. Для жителей пустынь кактус — это и еда, и питье. Одно время мне довелось быть начальником в отряде пустынников-зуагиров, живущих разбоем на караванных путях,— от них и научился.
— И кем ты только не был! — воскликнула она с насмешкой, плохо скрывавшей неподдельное восхищение.
— Пожалуй, королем хайборийского королевства,— усмехнулся Конан, запихивая в рот огромный кусок кактуса.— Знаешь, иногда так хочется стать королем. Может быть, я им и стану… когда-нибудь. Чем я хуже других?
Она не нашлась что ответить, лишь покачала головой на невиданное нахальство варвара и занялась своей долей кактуса. К ее удивлению, вкус этой еды не был лишен приятности, а прохладный сок превосходно утолял жажду. Покончив с завтраком, Конан вытер о песок руки, встал, расчесал пальцами гриву черных волос и наконец, застегнув ремень с ножнами, сказал:
— Ну что ж, пошли. Если жители этого города намерены перерезать нам глотки, пусть сделают это сейчас, пока не наступила дневная жара.
Мрачная шутка сорвалась с языка неосознанно, но Валерии подумалось, что его слова вполне могут оказаться пророческими. Поднявшись, она в свою очередь надела пояс. Ночные страхи прошли. Ревущие драконы из синеющего в отдалении леса уже казались полузабытым сном. И когда она бок о бок с киммерийцем покидала стоянку, ее походку отличала самоуверенность и грация. Какие бы испытания ни ждали впереди, врагами, несомненно, окажутся мужчины. А за свою жизнь Валерия из Ватаги Красных Братьев еще не сталкивалась ни с одним мужчиной, чей вид поверг бы ее в смятение.
Конан сверху вниз посмотрел на шагавшую рядом девушку — ее свободная, широкая поступь почти не отличалась от его энергичного шага.
— Ты скорее ходишь как горец, чем как моряк,— одобрительно заметил он,— Ты родом случайно не из Аквилонии? Даже солнце Дарфара не сожгло твою кожу. Ее белизне позавидовала бы не одна принцесса.
— Ты прав, Аквилония — моя родина.
Странно, но его комплименты уже не раздражали, наоборот — неподдельное восхищение варвара доставляло ей удовольствие. Если бы ее смену этой ночью отстоял кто другой, Валерия возмутилась бы: она всегда с яростью отвергала любые поползновения мужчин встать на ее защиту или покровительствовать ей — и все из-за того, что она, видите ли, всего лишь слабая женщина. Но вот с ней точно так же обошелся этот мужчина, а Валерии почему-то было приятно. А кроме того, он не воспользовался случаем в минуту, когда она была испугана, слаба и, значит, не смогла бы дать отпор его желаниям. В конце концов морская воительница пришла к выводу, что ее спутник — личность во всех отношениях необычная.
Над городом вставало солнце, окрашивая башни в зловещий темно-красный свет.
— Ночью при луне они черные,— глухо проговорил Конан, по его лицу пробежало облачко, в глазах отразилось крайнее суеверие, присущее варварам,— А утром на солнце они почему-то красные, будто кровь. Не нравится мне этот город.
Однако они не сбавили шага, и тут Конан вдруг обнаружил еще кое-что: ни одна дорога не вела к городу с севера.
— Я не вижу на земле следов от копыт,— снова заговорил он.— Многие годы, если не века, ее не касался плуг, но посмотри,— он указал на полузасыпанную, полузаросшую кактусами канавку,— было время, когда здесь занимались земледелием.
Валерия и сама уже обратила внимание на следы древней оросительной системы. В недоумении она окинула взглядом равнину и нахмурилась: открытое пространство окружало город со всех сторон и, в свою очередь, упиралось в кромку леса, протянувшегося высоким плотным кольцом. Что скрывалось в лесной чаще, как далеко она еще простиралась — о том можно было только догадываться.
Валерия с тревогой посмотрела на город. Ни блеска шлемов или наконечников копий на укреплениях, ни призывных звуков труб, ни оклика стражи. Тишина — глухая и гнетущая, как и в лесу,— висела над башнями и минаретами.
Солнце стояло уже высоко, когда они подошли к воротам в северной стене и остановились в тени высокого вала. Бурые пятна ржавчины покрывали железные части массивного бронзового портала. Карнизы бойниц, створы ворот, шарниры — все густо заросло паутиной.
— Да их уже несколько лет не открывали! — воскликнула Валерия.
— Мертвый город! — глухо отозвался Конан.— Так вот почему заросли каналы, а земля не вспахана.
— Но кто его построил? Кто жил здесь? И куда они подевались? Почему все бросили?
— Кто знает? Возможно, здесь осел какой-нибудь опальный род, высланный из Стигии. Хотя… по виду стены и башни не походят на стигийские. Может быть, жителей вытеснили враги или выкосила чума.
— В таком случае их богатства по-прежнему должны пылиться в городской сокровищнице,— высказала предположение Валерия: в ней пробудился инстинкт стяжательства, свойственный ее профессии, усиленный к тому же женским любопытством,— Нельзя ли как-нибудь открыть ворота? Тогда можно было бы войти в город и поискать их.
Конан с сомнением окинул взглядом тяжелые створы, однако вышел на середину и, упершись в один из них своим мощным плечом, нажал. Мускулы на икрах и бедрах вздулись буграми, по телу заструился пот. Варвар удвоил усилия — раздался жуткий скрежет ржавых шарниров, и ворота нехотя подались вовнутрь. Шумно дыша, Конан выпрямился и обнажил меч. Проворная Валерия первой заглянула в образовавшуюся щель и не смогла сдержать возгласа удивления.
