— Я вчера оставалась ночевать у Виктора. Он пошел в ванную, а у меня кончились сигареты. Пошарила по его карманам, но нашла только пустую пачку. Вспомнила, что он держит в столе неприкосновенный запас, и полезла туда. Дернула ящик, а его перекосило. Пришлось вынуть, чтобы вставить обратно в пазы… Между днищем стола и дном ящика лежал блокнот. И я из любопытства в него заглянула… В общем, боюсь, Виктор совсем не такой, каким я его представляла… А может быть, все это ерунда. Не пытай меня пока, не хочу ничего говорить. Я должна подумать, что мне теперь делать.
Больше подруга от нее ничего не добилась. А потом уже не смогла дозвониться.
Прослушав пленку, Санин сначала возликовал. Зловещая смутная тень наконец обрела имя, возраст, профессию. Казалось, еще немного, и призрак обрастет плотью, материализуется, и тогда ему уж точно не ускользнуть из раскинутых сетей. Но, когда первое возбуждение схлынуло, лейтенанта разобрало сомнение: а приблизился ли он к цели? Какова вероятность, что убийца называл будущим жертвам свои настоящее имя и профессию? Если подумать, ничтожная. Да, обычно он плел свою паутину вокруг одиноких, замкнутых дам, не имевших близких друзей и привычки обсуждать с кем-либо свои дела. Но мог ли он быть уверен в том, что никто из них не изменит своей привычке, что какая-нибудь случайность вроде встречи с давним приятелем, подругой детства или, наоборот, недоброжелательницей, которой нужно во что бы то ни стало утереть нос, не вызовут «невесту» на откровенность? И вообще, предсказать с точностью до мелочей поступки живого человека, даже очень близкого, невозможно. В. мог сколь угодно тщательно изучать будущую жертву, но у каждого есть свои тайны. Например, как узнать, ведет ли женщина дневник, если она его ото всех скрывает? Как выяснить, есть ли у нее в другой стране подруга, с которой они переписываются или перезваниваются, если она не желает рассказывать об этой подруге?
А бывают секреты и посерьезнее. Психические заболевания с недержанием речи во время обострений. Тайная связь с женатым любовником, которого жалко бросить, но ведь не упускать же из-за него удачное замужество! Принадлежность к секте с гуру-гипнотизером, знающим всю подноготную своих духовных чад.
И убийца должен был это учесть. А значит, ничему из того, что он рассказывал жертвам о себе, верить нельзя. Так что же тогда о нем известно? Только примерный возраст и расплывчатое описание внешности. «Высокий, темноволосый, очень обаятельный», как описывала его подруге Елена Метенко. Да, негусто.
Санин прослушал запись три раза и запомнил ее наизусть. Позже, у себя в отделе он воспроизвел ее на бумаге и вчитывался в каждое слово в надежде найти хоть какую-то зацепку. Тщетно. Тогда он достал зачитанный до дыр дневник Уваровой и вновь перелистал его. Мысли его обратились к убитым женщинам. Он разложил перед собой фотографии.
Лариса Ильина. Улыбчивое лицо со следами бурно прожитых лет, серые глаза, не большие и не маленькие, брови «домиком», широкий нос. В общем, лицо заурядное, но приятное.
Любовь Бирюкова. Мясистые щеки, двойной подбородок, тонущие в наплыве век недобрые глазки. Любовь! Бр-р! Но фамилия подходящая.
Анна Уварова. Худое желчное лицо, близко посаженные глаза, нос «уточкой», тонкие губы. Некрасивая, но не катастрофично. Улыбка ее наверняка преображала.
Елена Метенко. Пожалуй, самая привлекательная. Большеротая, пухлые губы, миндалевидные карие с прозеленью глаза, аккуратный носик, густые темные брови. Лицо полноватое, но милое.
Странно, что у таких разных женщин похожие судьбы. И одинаковый финал.
Санин посмотрел на последние две фамилии. Висток и Клюева. Две несостоявшиеся жертвы. На первый взгляд, понятно, почему несостоявшиеся. И та и другая избавились от денег. Но откуда об этом узнал убийца? Может быть, его насторожило другое? У Висток соседка — подруга и доверенное лицо. Как бы стал В. отнекиваться, если бы «любимая» пожелала их познакомить? Варвара — вообще случай особый. Ей друзья явно заменяют семью. А семейные дамы убийцу не интересуют.
Да, но опять-таки как он узнал про соседку, про друзей? Следил? Вряд ли. Непрофессионалу трудно вести наблюдение, не привлекая к себе внимания. А нанимать профессионала для слежки за человеком, которого собираешься убить, опасно. У частных сыщиков обычно тесные связи с милицией, они тоже заглядывают в криминальные сводки. И услуги их недешевы.
Как ни крути, получается, что В. должен был свести с ними знакомство. Санин вдруг припомнил реакцию Варвары, когда он спросил о новых поклонниках. Она замялась, а потом быстро перевела разговор на деньги и Анненского. Почему она не ответила на вопрос? Не захотела говорить в присутствии друзей? Тогда нужно поговорить с ней с глазу на глаз. И как можно скорее.
Он нашел в записной книжке номер. Сначала автоответчик милостиво разрешил ему говорить после сигнала, а когда Андрей назвался, трубку сняли, и мужской голос сообщил ему, что Варвара в данный момент отсутствует, но через час, вероятно, будет.
И Санин отправился на Ярославскую. За знакомой дверью и сегодня звучали голоса. Причем звучали очень раздраженно и очень громко. Там явно набирал силу добрый скандал. Санин расправил плечи и нажал на кнопку звонка.
Глава 16
Генрих вернулся с задания раньше нас с Лешей, и они — Марк, Генрих и Прошка — втроем устроили совещание. Мы с Лешей воссоединились с друзьями, когда прения сторон были в разгаре.
— Бред! — услышали мы из прихожей Прошкин голос. — Ты, Марк, точно женщина: если уж у тебя в голове какая-нибудь мысль заведется, ее оттуда нипочем не выведешь.
— Выводят пятна, крыс и клопов, — огрызнулся Марк. — Если у тебя мысли стоят в этом же ряду, на твоем месте я бы поискал хорошего психиатра.
— Мыслефобия не лечится, — авторитетно заявила я, входя в гостиную. — Могу я поинтересоваться предметом вашего ученого диспута?
— Мочь-то ты можешь… — начал Прошка, но Генрих его заглушил.
— Марк отстаивает свою версию Синей Бороды, — объяснил он. — Ему кажется, что новые данные ее подтверждают. Короче, всех прикончил родственник Доризо. Женщин — ради денег, а Анненского и Доризо — из страха перед разоблачением.
— Кстати, ты его вспомнила? — сурово спросил меня Марк.
— Кого?
— Братца Доризо, вестимо!
— Нет еще. — Я снова обратила взор на Генриха. — А что утверждают оппоненты?
— Мне, например, непонятно: зачем в таком случае ему было втравливать в это дело тебя? С его стороны чистое безумие сдавать тебя милиции. Ты же его знаешь или, по крайней мере, видела.
— И убирать Доризо — безумие, — подхватил Прошка. — При раскрутке мокрых дел легавка первым делом берется за родичей. Это каждому идиоту известно.
Леша взял сторону Марка.
— А что ему оставалось делать, если список из блокнота способен навести на Доризо милицию? Тот бы его выдал.
— Это еще неизвестно, способен ли. И тут, кстати, у вас еще одна неувязка, — сказал Генрих. — Доризо работал в банке, а банки гарантируют тайну вклада. Не мог он сообщать родственнику паспортные данные клиенток, не ведая, что творит. Значит, он был сообщником, и разоблачение родственника грозило ему самыми неприятными последствиями — от увольнения с работы с занесением в черные списки банковских кадровиков до переселения в места не столь отдаленные. Иными словами, ему был прямой резон молчать. И зачем Синей Бороде его убирать?
