Я еще не успела решить, разбить ли стекло «опеля», чтобы привлечь Вовчика воем сигнализации, или просто устроить засаду в расчете на то, что хозяин рано или поздно придет проведать свою «лошадку», когда Леша ткнул меня в бок и кивнул на тропинку. Я увидела могучего молодца в плавках тигровой расцветки и узнала в нем Вовчика. Он топал явно к машине и был один. «Сам дьявол нам ворожит», — подумала я.
Мы тихонько отступили за деревья. Там мне на глаза попался большой ржавый болт.
— А вот и «пушка»! — сказала я, поднимая железяку с земли. — Скорее натягивайте на голову чулки. Когда я ткну голубчику эту штуку в спину, ты, Генрих, залепишь ему глаза. — Я открыла свой ножик-брелок, отрезала сантиметров двацать лейкопластыря и протянула Генриху, а остальное передала Леше. — А ты замотаешь ему руки.
— Варька, может, не надо…
— Хорошо, тогда оставайтесь здесь. Я и сама справлюсь с этим питекантропом.
Шантаж подействовал. Леша с Генрихом торопливо натянули на голову чулки. Глядя на них, я с трудом подавила желание расхохотаться. Но Вовчик уже подходил к машине, и мое веселье было бы не ко времени.
Пикнула отключенная сигнализация. Объект распахнул дверцу. Когда его плечи и голова скрылись в салоне, в позвоночник ему уперся ржавый болт.
— Не дергайся. И ни звука, если не хочешь получить дырку в хребте. Осторожно протяни руку, разблокируй вторую дверь. Ключи на сиденье! Умница. Теперь руки за спину. Закрой глаза. Мальчики, приступайте!
От волнения Генрих не сразу сумел открыть вторую дверцу. Думаю, Вовчик послушался меня и закрыл глаза. Иначе вид Генриха (даже в маске) наверняка побудил бы его к оказанию сопротивления. Леша справился со своей задачей уверенно, словно всю жизнь только и делал, что связывал пленникам руки. Я знаком велела Генриху сесть сзади. Потом открыла дверцу со своей стороны. Вовчик понял намек и без звука полез на заднее сиденье. Леша сел рядом с ним и закрыл дверцу. Я устроилась за рулем.
Леша с Генрихом стянули чулочные маски. Тонированные стекла машины защищали нас от любопытных взглядов случайных прохожих, вздумай они здесь прогуляться. Двери мы заперли изнутри.
— Братва, это какая-то ошибка! — пролепетал Вовчик. На лбу у него набухали крупные капли пота, скатывались вниз и исчезали за полоской лейкопластыря. — Я не мог никому перебежать дорогу. У меня скромная фирмочка с небольшим оборотом. Денег приносит совсем немного… — Генрих беспокойно пошевелился. Вовчик неверно истолковал его движение и заверещал: — Но я все отдам! Все!
— Ты хочешь нас оскорбить? — осведомилась я ледяным тоном. — Мы не отнимаем денег у мирных граждан. У нас другая специализация — сбор информации. Мальчики настоящие мастера по этой части. Сердца и уста открываются им навстречу, как подсолнухи с восходом.
— Но я ничего не знаю! — Вовчик почти рыдал. — Поверьте: совсем ничего!
— Успокойся, Сократ. Сначала выслушай вопрос. Сейчас я немного отклею пластырь. Не вздумай задрать голову. Если ты увидишь наши лица, сам понимаешь… — Вовчик исступленно закивал. Я отделила пластырь от скулы, так чтобы снизу образовалась небольшая щель и поднесла к груди пленника фото Доризо. — Ты видел когда-нибудь этого человека?
Вовчик с минуту вглядывался в снимок.
— Нет. Честное слово, никогда не видел! Верьте мне! Пожалуйста!
Я молча заменила фотографию на рисованый портрет Виктора.
— А этого?
— Нет!
Я прилепила пластырь на место. Вовчик задыхался от ужаса. Он явно ожидал, что сейчас заплечных дел мастера возьмутся за него всерьез. Темнота во многих из нас пробуждает детские страхи — самые стойкие страхи нашей жизни. А если к ним прибавляются еще и взрослые…
— Прошу вас! — прошептал он бескровными губами. — Я правда их не знаю.
На Генриха было страшно смотреть. Он страдал нисколько не меньше нашей жертвы. Только ради него я и решила ослабить напряжение. Вовчика мне было нисколько не жаль. Я хорошо помнила, с каким лицом Генрих вернулся после мирных переговоров с этим ублюдком.
— Ладно, пока попробую тебе поверить. Теперь сосредоточься как следует. От ответа на этот вопрос будет зависеть, выйдешь ли ты отсюда на своих ногах и в каком виде. Понятно?
Вовчик кивнул и облизнул пересохшие губы.
— Вы приехали на дачу первого вечером. Второго весь день пьянствовали. Третьего спозаранку ты с невестой отправился по грибы, так?
Вовчик снова кивнул. Голос ему, как видно, отказал.
— Вы все время были друг у друга на виду?
Вместо ответа он забулькал. Генрих испуганно подался вперед, чтобы посмотреть ему в лицо. Вовчик опять ошибочно истолковал его намерения.
— Нет! — взвизгнул он. — Я отвечу! Только дослушайте! Утром мне было очень плохо, но Гелене приспичило за грибами, и я согласился. Мы дошли до леса, но я задыхался, еле держался на ногах и присел отдохнуть. И тут меня сморило. Гелена накрыла мне лицо косынкой от насекомых и пошла собирать грибы одна. Клянусь вам, я правда спал! Гелена с трудом меня разбудила, спросите у нее! Наверное, она не все время меня видела, но она подтвердит, что я спал.
— Сколько ты проспал?
— Не знаю. Долго. Когда она меня разбудила, мы сразу пошли домой, а вернулись уже днем.
— Вас видели в семь часов на пути туда и в два — на пути обратно. Ты хочешь уверить нас, что проспал в лесу, без постели и палатки шесть часов?
— Но это правда!!!
— Послушай меня, my sweet. Человек, фотографию которого я тебе показывала, знакомый твоей невесты. На рисунке — тоже он, только в гриме. Третьего числа, в тот день, когда вы собирали грибочки, его убили. Теперь напрягись хорошенько и ответь: кто его убил? Ты притворился спящим, подождал пока скроется невеста и поехал ликвидировать соперника? Или Гелена, опоив тебя снотворным, бросилась в Москву, чтобы устранить препятствие к браку с тобой? Надеюсь, ты понимаешь, что искренность — твой единственный шанс сохранить здоровье?
Мужественный Вовчик сдал невесту с ошеломляющей легкостью.
— Это Гелена! Теперь я понимаю, почему она так уговаривала меня пойти за этими дурацкими грибами именно в то утро! Мы ведь почти не спали, впереди у нас были две недели, а она прицепилась, как клещ: пойдем да пойдем! Бог мой! Так вот почему у меня была такая тяжелая голова, когда она разбудила меня там, в лесу! Мы пили кофе перед уходом. Она наверняка туда что-нибудь подсыпала! А грибы, наверное, на станции купила, там старухи ими торгуют. А мы еще удивлялись, как ей удалось столько лисичек и подосиновиков набрать!
Ужас на лице Генриха сменился отвращением. Он наконец понял, что за гниду мы прижимаем к ногтю. Уловив перемену в его настроении, я позволила себе немного порезвиться. Мне удалось запугать Вовчика до помрачения рассудка, но новой информации мы не получили. Одно хорошо: когда человек от ужаса не соображает, что говорит, врать он не способен.
