— Не меня защищать тебе нужно — род свой, — ответила Ведея. — Уходить надо на заре, вот с этого самого места.
Младшая дочь не могла знать о совете с волхвом, поэтому Невзор спросил осторожно:
— Ты знаешь, куда нам уходить?
— Знаю, отец. На восход солнца, на утреннюю зарю.
— Но волхв сказал, на закат нам путь.
— На закат идти — значит, в прошлое. А мы там уже были… Не мы, так предки наши… На утреннюю зарю веди род наш, отец.
— Восход мне и самому больше нравится, — признался Невзор. — Да ведь волхв учил, на вечерней заре напоить род зельем и отправляться на закат. С последним лучом солнца врата откроются…
— Они откроются с первым лучом на восходе, — промолвила Ведея. — Послушай меня, отец, и сделай так, как я говорю. Иначе мы никогда не сможем вернуться.
— А нужно ли возвращаться, дочь?
— Если мы никогда не вернемся, Русь лишится будущего.
— Отчего же волхв отправил нас на закат?
— Весь мир сейчас на закат идет, а нам с миром не по пути.
Послушал Невзор Ведею и рано утром, еще до восхода, собрал весь свой род за большим столом.
— Напою вас в последний раз, — сказал, — но не мёдом хмельным, а водой, живой и мёртвой. И пойдем мы на новое место — в ту сторону, где всегда утро.
И подал двуручный ковш старшему сыну. Тот отхлебнул глоток — передал следующему. И прошел ковш по большому кругу, пока вновь не вернулся к нему от младшей Ведеи. Невзору досталось лишь несколько капель, оставшихся на дне, но ему и этого было довольно. С первым солнечным лучом поднялся весь род из-за стола, поклонился на все четыре стороны и направился на утреннюю зарю.
Привыкшие уходить с места на место со всем скарбом, на сей раз пошли налегке, разве что воины обрядились в доспехи и оружие взяли, а женщины — детей на руки да ножи нагрудные. В великом молчании уходили, даже грудники не плакали, ибо после застолья на них напал крепкий сон.
Поднялись они на высокий холм и встали перед восходящим солнцем. И вдруг услышали позади конское ржание и воинственные крики. Обернувшись, Невзор увидел, как черная конница вырвалась из леса и потекла смолой к брошенной людьми деревне.
Вспыхнула соломенная крыша у крайней избы. Запахло дымом, доносимым ветром…
Увидев людей рода Невзора на вершине, всадники развернулись вороным крылом и пошли на приступ. Сам князь вырвался вперёд и уже мчался к Ведее, на скаку раскручивая аркан, однако верёвка зацепилась за сук и чуть не вырвала Судислава из седла. Конь взвился на дыбы, заплясал на месте — Ведея не дрогнула, хотя копыта замельтешили у нее над головой. Князь взмахнул ножом, отсек аркан, привязанный к седлу, и потянулся рукой, чтоб схватить Ведею, но она ускользнула.
— Всё равно ты будешь моей! — крикнул Судислав, бросая коня вперед.
И вдруг увидел, что люди, стоящие на вершине холма, начали исчезать в красном утреннем зареве! Их фигуры, будто отражение на воде, стали изламываться, таять и сплавляться с зарей. Испугавшийся конь хрипел и пятился назад. И тогда князь ожёг его плетью, бросил вперёд и в последний миг схватил Ведею за летящую по красному ветру косу!
В тот же час опрокинутый наземь вместе с конем, он вскочил и узрел в руке лишь толстый, туго сплетённый жгут волос…
А восход ослепил его, незримый ветер ударил в лицо, сорвал шапку, однако князь побежал на зарю:
— Ведея!..
Но солнце слизнуло людей с холма, будто утреннюю росу, и лишь на мгновение перед взором князя промелькнула желанная дева, закрывающая руками окровавленную безволосую голову…
Холопы отыскали его на склоне холма, когда солнце поднялось высоко и иссушило князя в щепку. Вначале решили, что мёртвый он, взяли было за ноги и поволокли, однако князь приподнялся, схватился за траву.
— Где Ведея?…
И так перепуганные холопы втянули головы в плечи, развели руками:
— Все пропали…
— Куда пропали?!
— Колдовство!
Позвали попа. Тот водой Судислава побрызгал, дымом окурил.
— Вставай, князюшко! Изгнал я бесов из тебя!
Князь поднялся на ноги, огляделся:
— Ты скажи мне, поп, куда подевался род Невзора?
— Чародейство поганое!
— Верни мне назад Ведею!
Поп заплевался, замахал руками:
— На что тебе девка поганая? Не смей и думать о ней! А косу её в огонь брось!
Судислав погладил косу, спрятал у себя на груди и пошёл, словно туча чёрная.
— Деревню спалить! — велел.
Князь для Ведеи терем выстроил в сосновом бору, слуг поставил, чтобы ходили за ней да выполняли все её прихоти. В свои хоромы бы отвёз и в палатах поселил, но в доме была жена. А по новой вере, что принял, вторую иметь не дозволялось, и тем паче наложницу содержать…
Приезжал Судислав три года назад к Невзору с дарами великими, просил отдать в жёны младшую дочь.
— Отдам тебе Ведею, — сказал тогда непокорный старейшина. — Но вели своим попам и монахам не трогать мой род. И чтобы мы вольно жили на своих землях, как прежде было дедами установлено. А Ведею крестить не смей! Не хочу, чтобы на её теле висел знак смерти.
Князь бы согласился, да услышали это попы и давай зудеть — не смей душу свою антихристу продавать за плотскую утеху. Не можешь уговорить поганого Невзора, силой возьми его дочь, приведи в храм, а через неё мы доберёмся до всего вольного рода.
Да вот оказалось, и силой не взять эту непокорную деву…
— Сжечь деревню Невзора! — велел Судислав. — Чтобы следа не осталось!
— Спалить гнездо колдунов и ведьм поганых! — подхватили попы. — В огонь бесовское пристанище!
Судислав велел станом встать на холме и выставить охрану по окрестным лесам, а всех Невзоровых родичей, которые вернутся, ловить и к нему приводить.
— Луна на убыль не сегодня-завтра пойдёт, — сказал он верным холопам. — Может, колдовство кончится — вот тут их и возьмём.
— Поганые скот бросили, все имущество, — говорят те. — Жалко в огонь пускать…
— Возьмите все себе, — позволил князь, зная, что без добычи холопам никак нельзя.
Сам же достал косу из-за пазухи — свою добычу и пошел бродить по лесам. Не было у него в душе надежды, что вернётся Ведея. Одна дума сидела в голове, что уже никогда не увидит глаз, пронзающих, синих, которые будто в душу заглядывают, жить во спокойствии не дают, сон уносят. И орать зверем после этого хочется, крушить и жечь всё подряд, потому как рядом её нет. Боль в голове, боль в груди.
Рука меч сжала, костяшки на пальцах белыми стали.
— Я тебя и ведьмой приму! Вернись только — по золоту ходить будешь! Всех своих людей под ноги тебе брошу… Вернись!.. Сам к тебе в лес уйду, если захочешь…
