Книга Обетованная земля, страница 52. Автор книги Эрих Мария Ремарк

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Обетованная земля»

Cтраница 52

— Но я старею, — вяло возражал Арнольд. — Старость не прибавляет красоты. И здоровья не прибавляет.

— Это она состарится! И куда скорее, чем ты! Женщины стареют вдвое быстрее мужчин. Давай я помогу тебе снять этот дурацкий фрак!

— А вот этого не будет! — заявил Арнольд с внезапной строгостью в голосе. — Раз уж я оделся, я куда-нибудь выйду.

Силвер-старший узрел в этом намерении очередную опасность.

— Хорошо, хорошо, давай выйдем, — поспешил он согласиться. — Куда пойдем? Может, в кино? На новый фильм с Полетт Годдард [30] ?

— В кино? — Арнольд оскорбленным взглядом окинул свой маренговый пиджак. — Да кто же в кино оценит всю эту красоту? Там ведь темно!

— Хорошо, Арнольд. Тогда мы идем ужинать. Роскошно! С закуской! А потом рубленая куриная печенка и на десерт персик в вине. Куда бы ты хотел пойти?

— В «Вуазан», — сказал Арнольд твердо.

Александр слегка поперхнулся.

— Дорогое удовольствие. Ты туда хотел с этой… — он осекся.

— В «Вуазан», — твердо повторил Арнольд.

— Хорошо! — согласился Силвер. И с широким жестом повернулся ко мне. — Господин Зоммер, вы идете с нами. Вы все равно уже при параде. Что там у вас в свертке?

— Мой старый костюм.

— Оставьте его здесь. На обратном пути заберем.

Мое восхищение Силвером-старшим возросло почти безмерно. Удар, который нанес ему Арнольд дорогим «Вуазаном», где этот лирик закажет отнюдь не рубленую куриную печенку, а, как Александр уже предчувствовал, паштет из гусиной, — этот удар он выдержал безукоризненно. Александр не дрогнул, а, напротив, выказал широту натуры. Несмотря на все это, я твердо решил тоже заказать себе паштет из гусиной печенки. Почему-то мне казалось, что в запутанной расовой полемике близнецов я таким образом окажу Арнольду некую поддержку.

В гостиницу я вернулся около десяти.

— Владимир, — сказал я Мойкову, — увы, гуляш на сегодня отменяется. Мне пришлось выступить арбитром в расовом конфликте. Как у Гитлера, только наоборот. И все это за ужином в «Вуазане».

— Браво! Хорошо бы все расовые битвы разыгрывались только там. Что пил?

— «Ко д'Эстурнель» тридцать четвертого года. Бордо.

— Мое почтение. Я о таком только слышал.

— А я это вино знаю с тридцать девятого. Французский таможенник подарил мне полбутылки, прежде чем вытурить в Швейцарию. Можно сказать, подарил с горя. Это было в первый вечер «странной войны», в сентябре.

Мойков рассеянно кивнул.

— Похоже, у тебя сегодня день подарков. С утра гуляш, а вечером, часов так около семи, тебе вот еще и пакет оставили. Шофер в «роллс-ройсе» прикатил и велел передать.

— Что?

— Шофер в мундире, на «роллс-ройсе». Словоохотливый, как могила. Может, ты торгуешь оружием — в синем-то костюме?

— Я понятия не имею, что это значит. Пакет на мое имя?

Мойков извлек пакет из-под стойки. Это была продолговатая картонная коробка. Я распаковал.

— Бутылка, — изумился я, ища в пакете записку, но так ничего и не обнаружив.

— Бог ты мой, — с благоговением произнес Мойков у меня за спиной. — Да ты знаешь, что это такое? Настоящая русская водка! Это тебе не самогон, который мы тут палим. Как она в Америке-то оказалась?

— Разве Америка и Россия не союзники?

— По оружию — да. Но не по водке же. Слушай, а ты, часом, не шпион?

— Бутылка неполная, — рассуждал я вслух. — И пробка уже вскрыта. — Я подумал о Марии Фиоле и об орхидеях итальянца Эмилио. — Да, двух-трех рюмок в бутылке недостает.

— Интимный подарок, значит! — Морщинистыми веками Мойков прикрыл свои глаза старого попугая. — От собственных уст оторвано! С тем большим наслаждением мы ее сейчас отведаем!

XI

У Реджинальда Блэка не было ни своего магазина, ни картинной галереи. Он просто жил в собственном доме. Я, честно говоря, ожидал увидеть нечто вроде двуногой акулы. Вместо этого ко мне вышел скорее щуплый и тихий человек, лысый, но зато с очень ухоженной бородкой. Он предложил мне виски с содовой и задал несколько осторожных и сдержанных вопросов. Потом принес из соседней комнаты две картины и поставил их на мольберт. Это были рисунки Дега.

— Которая из двух вам больше нравится? — спросил он.

Я указал на правый рисунок.

— Почему? — поинтересовался Блэк.

Я затруднился ответить.

— А что, обязательно нужно сразу указать причину? — ответил я вопросом на вопрос.

— Просто меня это интересует. Вы знаете, чьи это работы?

— Это два рисунка Дега. Любой вам скажет.

— Вот уж совсем не любой, — отозвался Блэк со странной, чуть смущенной улыбкой, напомнившей мне Танненбаума-Смита. — Некоторые из моих клиентов, к примеру, не скажут.

— Вот как. Странно. Зачем тогда они покупают?

— Чтобы у них дома висел Дега, — меланхолично ответил Блэк. — Картины — это эмигранты, как и вы. Порой жизнь забрасывает их в самые неожиданные места. Хорошо ли они себя там чувствуют, это уже другой вопрос.

Он снял с мольберта оба рисунка и вынес из соседней комнаты две акварели.

— А что это такое, знаете?

— Это акварели Сезанна.

Блэк кивнул.

— Можете сказать, какую из них вы считаете лучшей?

— У Сезанна каждая работа хороша, — ответил я. — Но дороже будет, наверное, левая.

— Почему? Потому что больше?

— Не поэтому. Это поздняя вещь, уже почти кубистская. Очень красивый прованский пейзаж с горой Сент-Виктуар на горизонте. В одном брюссельском музее была похожая.

Блэк тут же стрельнул в меня взглядом.

— Откуда вам это так хорошо известно?

— Я там несколько месяцев стажировался. — Я не видел причин выкладывать ему всю правду.

— В качестве кого? Как антиквар?

— Нет. Студентом. Но пришлось бросить.

Похоже, Блэка такой ответ успокоил.

— Настоящий антиквар мне не нужен, — объяснил он мне. — Кто же захочет сам себе растить конкурента?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация