Отца Колосов помнил плохо. Собственно, он о нем почти и не вспоминал, родители развелись, когда ему было всего пять лет, и отца с тех пор он видел всего несколько раз.
– Он тогда поехал в командировку надолго, на месяц. И там у него случился роман. Подробности тебе не нужны, я их опущу. В общем, получилось так, что я об этом узнала. Я его очень любила и очень ему верила, и удар для меня был смертельный. Видеть его я тогда просто физически не могла, ни о какой дальнейшей общей жизни и речи быть не могло, и я подала на развод. И знаешь, до последнего времени я считала, что поступила тогда правильно…
Людмила Федоровна поставила перед сыном тарелку, мисочку с каким-то салатом, хлеб.
– А теперь ты так не считаешь?
– Теперь не считаю. Он тоже очень меня любил. Я это и сейчас понимаю, и тогда знала. Он начал пить, его выгнали с работы один раз, другой… Я могла протянуть ему руку и вытащить. Но я даже на звонки его не отвечала. Он ведь умер совсем молодым, чуть постарше тебя.
На белую березовую ветку уселась ворона, лениво каркнула, потопталась и улетела.
– Не знаю, догадывался ли ты, все-таки я от тебя это скрывала, но у меня потом были мужчины. Некоторые даже замуж звали. Только знаешь, Дима, я о них совсем не вспоминаю. Так, к случаю, если что-то напомнит. А о твоем отце помню постоянно. Он был моей судьбой, и я отказалась от собственной судьбы.
Мать опять отвернулась к плите, зажгла газ под чайником, достала конфеты в вазочке.
– Я тебя ревновала к Тоне Невзоровой, а к твоей жене – нет. – Мать всегда за глаза называла Асю «его женой». Раньше его это раздражало, а сейчас он просто не обратил внимания. – Когда вы были вместе с Тоней, вы напоминали мне нас с твоим папой, молодых, когда тебя еще в проекте не было. Я не хочу и не могу давать тебе советов. Дима, я только к концу жизни поняла главное – за свое счастье надо бороться.
Разговаривать с мамой было хорошо, спокойно, как с Тоней, но он заторопился.
К морозу добавился промозглый ветер. Колосов почти бежал до метро, в полупустом вагоне сунул озябшие руки между ног… и сам не заметил, как очутился у Тониного подъезда. Он тыкал в кнопки домофона и слушал гудки, потом за какой-то дамой с собачкой прошел в подъезд и слушал звонок за Тониной дверью, а потом позвонила Ася, и он поехал домой.
Уже одевшись, Тоня не удержалась, позвонила Лиле, долго слушала длинные гудки, бросила трубку и, замирая от страха, побежала вверх по лестнице к ее квартире.
– Господи! – облегченно вздохнула Тоня, когда соседка открыла дверь. – Ты почему к телефону не подходишь?
– Я его отключила, – шепотом объяснила Лиля, выходя на лестничную клетку и осторожно прикрыв дверь.
– Зачем? Ты боишься, что шантажист снова позвонит?
– Да. – У Лили из глаз полились слезы, но она этого не заметила.
– Лилечка, позвони Ивану. Позвони.
– Пока не буду.
– Но… А вдруг шантажист сюда заявится?
– Я дала ему номер мобильного. Надеюсь, что не заявится.
– Тогда зачем ты городской отключила?
– На всякий случай, Тимка может трубку снять. Спасибо тебе, Тоня. Не беспокойся, если что, я тебе сразу позвоню.
– Точно?
– Точно, – заверила Лиля. – Мне помощи больше ждать не от кого.
До метро было совсем близко, но прямо у подъезда освободилось такси, и Тоня доехала до сестры с комфортом.
Сначала посмотрели новые Дашины серьги с изумрудами. Сама Тоня серьгами не интересовалась, поскольку проколоть уши так и не удосужилась, хотя признала, что вкус у сестры отменный. Изумруды были небольшие, но сами серьги исключительно изысканные.
– Супер, – похвалила Тоня.
– Супер, – согласилась Даша. – Было бы еще куда их носить. И с кем.
– У тебя же есть парень. Программист.
– А… – протянула Даша. – Севка. Типичное не то.
– Почему не то? Женат?
– Потому что программист, – разозлилась сестрица. – А мне нужен нормальный муж, богатый. Как программист, я и сама заработаю.
– Богатого посадить могут, – усмехнулась Тоня. – Сейчас в каждых новостях показывают, как их, бедолаг, с поличным берут одного за другим.
– Авось пронесет, – засмеялась Даша. – Ну ты вот скажи, почему бабуле нашей повезло, а нам с тобой нет?
– Даш, я есть хочу. Я не завтракала.
– Пошарь в холодильнике. А я ничего не буду. Чайку попью. Бабуля была простой медсестрой, а отхватила себе генерала.
– Он тогда не был генералом, – заваривая чай в новом Дашкином чайнике, уточнила Тоня. Чайник был оригинальным, нужно узнать, где сестра его покупала.
– Но потом-то стал! К тому же дед привез ее из Подмосковья.
– Ясно, что из Подмосковья, – удивилась Тоня. – Если прабабка с ее стороны в Правде похоронена.
– Бабуля особенной красотой не отличалась, фотки-то мы видели. А дед был парнем красивым. Умный красивый парень с высшим образованием и московской пропиской. С какой стати он на ней женился?
– Потому что любил.
– Вот ведь интересно, – задумалась Даша. – Бабуля никогда о нем не говорит, как будто его и вовсе не было.
– А что она должна говорить, если он сто лет как умер?
– Ну… не знаю. Должна бы хоть когда-нибудь о нем упоминать. Как это обычно бывает: дедушка говорил то, дедушка говорил это… А она ни про него ни разу не упомянула, ни про его семью.
С этим Тоня согласилась, бабушка действительно никогда не упоминала мужа. Впрочем, у бабушки сложный характер.
– И получается, что мы ничего про своего деда не знаем, – заключила сестра.
В холодильнике лежала сомнительная колбасная нарезка, но Тоня рискнула, сделала себе бутерброд. На вкус колбаса оказалась отличной, и она сделала второй.
– Как ты думаешь, программист может узнать по номеру мобильного паспортные данные? – спросила она Дашу.
– Может, наверное. Но Севка этим не занимается. Он когда-то хакерствовал, у него возникли неприятности, больше он закон не нарушает. Сто раз мне об этом говорил, надоел уже. А зачем тебе? – встрепенулась Даша.
– Не мне. Соседке.
Тоня проторчала у сестры почти до вечера. Сначала пили чай, потом заказали и ели пиццу. Домой она вернулась, когда уже стемнело. Впрочем, несмотря на мороз, при котором, казалось бы, должно быть солнце, за весь день толком так и не прояснилось.
Вообще-то кое-какие продукты в холодильнике имелись, но дома было решительно нечего делать, и Корсун отправился в магазин. Вроде бы о бывшей однокласснице он совсем не думал, но почему-то миновал небольшой торговый центр, где обычно отоваривался, и направился к огромному супермаркету, в котором вчера снимала деньги Тоня Невзорова. Слегка поозирался, очутившись в тепле торгового помещения, снял в банкомате пачку наличных, сунув их вместе с карточкой в кошелек, и не торопясь направился к Тониному дому.
