— Стоп, — сказал Максимов, поднимая пистолет.
— Не стреляйте! — заверещал сюрприз, упало на пол одеяло, и стало интересно. У сюрприза были пухленькие ножки, крохотная грудь и незавидный рост. Барышня — с зеленеющей от ужаса миловидной мордашкой. Дело в принципе житейское. Но глаз радует.
— Очень приятно, милая дама, — Максимов опустил пистолет, — главным образом за то, что вы не мужчина.
— Не подходите! — визжала «партнерша», но он был обязан подойти. Он поднял одеяло, чтобы накинуть на трясущиеся плечи, но передумал — прикрытая нагота придает уверенность, а это сегодня ни к чему — отбросил одеяло на кровать, сжал барышню за руку.
— Попробуй только взбрыкни, — и потащил через коридор в ванную. Лохматов там как раз сокрушался над разодранным рукавом, а Вернер заламывал руку официантке.
— О-го-го, — изумились оба.
Максимов запер толстушку в ванной. Не взломает — если дружит с головой. На всякий случай он запер входную дверь на все запоры и пригласил всех присутствующих в гостиную.
Допрос был пристрастен и максимально упрощен. Мерзавку бросили в кресло, даже не пытаясь поговорить по-доброму. Халатик разошелся, и предстали весьма недурственные формы.
— Закройся, бесстыдница… — закатывал глазки Лохматов.
Но закрываться, к сожалению, было нечем. Руки дамочки прижались к подлокотникам — любое движение влекло немедленную кару. Вернер фиксировал запястье ремнем, второе держал Лохматов — а у той не было сил дрыгаться — рассудок застилал страх. Максимов вытянул из халата поясок и, хищно урча, привязывал к креслу вторую руку.
— Итак, Людочка, что у нас сегодня в меню? Заливные потроха? Мозги с обоями?
— Мозги, — усмехнулся Лохматов.
— Точно. — Максимов приставил пистолет к дрожащему виску и с нажимом совершил вкручивающее движение. — И самое страшное, Людочка, что все происходящее — никакая не шутка. Вы меня довели. Клянусь — всего один неправильный ответ, и я стреляю!
— Живо отвечай, сука! — взревел в перекошенную мордашку Вернер. — Где похищенная женщина?!
Максимов взвел курок.
— Не знаю… — простонала помертвевшими губами женщина. — Это не ведомство… Наши отказались… мы не занимаемся похищениями…
— Ваше ведомство занимается убийствами, — с давлением в голосе произнес Максимов. — Дело хозяйское, Людочка. Будь здорова.
— Постойте… — Ее подбросило, словно уже начинались конвульсии. — Харитонов подвязал Искитимскую братву… Люди Махаона… Тупые отморозки, у них стволы…
— Женщина где?! — рычал Вернер.
— Я не знаю… С ними Синельников разговаривал по телефону…
— Кончай ее, командир, — махнул рукой Вернер. — Пойдем к другому дому.
— Не надо… — задыхалась от полной неприемлемости решения блондинка. Ямочки на щечках становились морщинами, родинка пропала в складках. — Синельников назвал это место, но я не помню… Какой-то «Золотой…»
— Точнее, Людочка, — дышал в ухо Максимов. — Попробуй показаться убедительной.
— Да я ее вот этими руками за Катьку удушу! — взорвался Вернер, схватил простыню и набросил на худое горлышко.
— Точно, «Золотой…», — хрипела придушенная блондинка. — Не помню слова… «Гедеон». «Гиацинт»…
— Гальюн, — ухмыльнулся Олежка.
— Да, наверное, «Гальюн»… — сипела теряющая связь с головой блондинка.
— Ты что, идиотка, охренела! — хрипел от бешенства Вернер. — «Золотой гальюн»? Ты соображаешь, что несешь?
— Я все понял. — Максимов с облегчением вздохнул и убрал пистолет. Рухнул на постель, хранящую тепло двух женщин, — «Золотой Галеон» — бывшая угольная баржа на дебаркадере. Между станцией «Речной проезд» и гостиницей «Обская долина». Полторы версты от Октябрьской пристани.
— С нее еще заезжие звезды выступают! — сообразил Олежка. — Я ходил в июле на «Чайф» — с одной… хотя и неважно.
— Там не только сцена, — вспоминал позабывший про недавнее бешенство Вернер. — Дорогущий кабак, дискотека, складские помещения целого ряда фирм…
— А Екатерина нам, глупым, дала двойную подсказку, — смущенно улыбался Максимов. — Действительно, плавсредство — гальюн уместен. Да и слово — чертовски похожее на «Галеон»…
Интерес к блондинке решительно тускнел. «Засланная казачка» перестала дрожать, смотрела на мучителей с ненавистью.
Максимов решился сделать звонок. Для этого необязательно пользоваться сотовым — в прихожей имелся вполне подходящий радиотелефон.
— Прощу прощения, квартира Завадских?.. Мне бы Николая… Ночь, говорите? Так разбудите, в чем проблема?.. Ах, не спит? Сидит на кухне и думает тяжкую думу?.. Здравствуй, Коля, ты уже не на кухне? А-а, жена с трубкой на кухне… Последняя просьба к тебе, Коля. Не мог бы ты запереть в обезьянник двух дамочек и дать приказ не спускать с них глаз? Хотя бы до послезавтра… Что значит, на каком основании? Ишь, какой порядочный, основания ему подавай… Так придумай — ты же мент, а не я! Блондинка Шадрина членствует в банде Харитонова, имеет отношение к убийству Квасова… Ах, ты думал, это я убил Квасова? Бесподобно, Коля. Давай не будем заниматься демагогией, в которую ты все равно не веришь. Улица Революции, 16–48. Обнаружишь двух связанных лесби. Полная изоляция, никаких контактов с внешней средой. Да поторопись, а не то они развяжутся… Нет, мы уже уходим. И еще, Коля, сейчас я продиктую адрес, по которому ты найдешь важную свидетельницу Светлану Стрельченко. Девочка одна, ей страшно. Постарайся, чтобы у девочки не было проблем. И скажи спасибо, что я у тебя ОМОН не прошу.
Просить ОМОН — неразумно и накладно. Жизненный опыт решительно настаивал: хочешь результата — делай сам. На часах без малого пять. Жуткий холод с реки. Ветер пробирал до костей. Заброшенный парк на краю набережной. Весна была затяжная, субботник еще не проводился, поэтому грязи — по колено. Продрогшие кусты жались друг к дружке. По аллеям носилась поземка. В конце парка у разобранного причала вырисовывалась баржа, превращенная в развлекательный комплекс. Возвышение для сцены напротив кормы, занавес сняли — красовались массивные опоры с уходящей в глубь «кулис» деревянной конструкцией. Продолговатая рубка, оборудованная в ресторан, просторные палубы. Никаких мероприятий в данный момент на «Галеоне» не проводилось — сооружение «сезонное», и даже ресторан с начала октября закрыли на капитальный ремонт. Кто хозяин этого современного развлекательного центра, оставалось догадываться. Однако вероятность угадать была достаточно высока — иначе не чувствовали бы себя обитатели «ковчега» в полной безопасности…
Милиция в этот уголок причала — ни ногой. За полчаса, проведенных в буранной засаде, ни один патруль не проехал мимо. Безлюдно — как после ядерного взрыва.
— Командир, еще немного — и выписывай нам премии посмертно… — стучал зубами Вернер.
— Пойдемте же в атаку, Константин Андреевич, — занудствовал Олежка. — Суставы не гнутся, рассмешим же ребят…
