На барже царила тишина. В чем достоинство схватки без стрельбы?..
— Порезвились, коллеги, — потрясенно пробормотал Максимов. — Если оставшихся троих мы будем уламывать в том же духе, агентство «Профиль» перестанет существовать как боевая единица…
Ступени на ощупь — узко, дышать нечем, такое ощущение, что спускались в глубокий подвал. Ровная площадка под лестничным маршем отсутствовала — последняя ступень упиралась в дверь. Короткий лязг — и чрево баржи предстало запутанными коридорами и сырыми норами-мешками. Явно не подсобки ресторана. Огромная, задраенная наглухо подводная лодка. Немудрено, что на шум драки никто не реагировал…
Освещение было тусклым — по мутному плафону через двадцать шагов. От коридоров ответвлялись другие, закрытые овальные двери. Краска расслоилась — стены, словно паутина, оплетали трещины… Где тут пресловутый трюм?
Кислорода не хватало — а после драки и подавно.
— Вы в порядке, коллеги? — осведомился Максимов, делая остановку.
— Свеж и полон сил, — уверил Вернер — у парня с переносицы сочилась кровь. Олежка Лохматов помалкивал — он еще не отошел от шока.
События не заставили долго ждать. Раздалось простуженное покашливание — кто-то двигался навстречу по коридору. Человек еще таился за углом, но не век же ему добираться до поворота! Максимов изобразил витиеватый знак Вернеру: перейди на ту сторону. Сотрудник покорно кивнул, бесшумно переместился за угловатый выступ на обратной стороне коридора, прижался к холодной стене.
Очередной бандит не успел даже толком вписаться в поворот. Он что-то грыз на ходу — вроде плитки козинака. Два удара обрушились одновременно. Вернер левой — снизу вверх по челюсти. Максимов боковым правой — забил козинак в глотку. Бандит без разговоров отправился на пол, треснулся мягкой точкой, козинак вперемежку с зубной крошкой брызнул изо рта, но прежде чем обрушиться затылком, он испустил истошный визг!
А вот это уже было излишне. Максимов бросился по коридору — в чрево баржи, исторгнувшее очередную жертву. В той степи наверняка трюм… Внезапность атаки сбила с толку — коллеги мешкали. Максимов в тоскливом одиночестве промчался коридор, вылетел на узкую лестничную клеть, падающую вниз, загремел по ступеням, хватаясь за стены. Повода хранить тишину больше не было. Он погрузился в какое-то низкое пространство — макушка царапала потолок. Здесь имелись стол, стул, человек и широкая раздвижная дверь. Еще мгновение назад субъект сидел на стуле, локти совместно с порнографическим журналом покоились на столе — было тихо и комфортно. Но когда раздался крик и затопали ботинки, он отложил журнал, привстал… Автомат на плече, стволом вниз. Глаза испуганы. Думал, свой бежит — оттого и не стал хвататься за оружие. А теперь уже поздно — незнакомец с пистолетом оказался под самым носом. Предчувствуя очередное выбивание мозгов, Максимов бросился пантерой, а субъект за столом, как видно, с перепугу, решил поступить грамотно. Он повалился на спину вместе со стулом, одновременно переворачивая ногами стол! Грубая столешница вонзилась сыщику в живот, дыхание перехватило. А ловкий бандит как-то мудрено оттолкнулся ногами от воздуха, рванул в сторону приоткрытой раздвижной двери и провалился куда-то в темноту. Максимов отбросил «мобильный» столик, стиснул рукоятку «вальтера», на лету заговаривая боль, бросился туда же. Ошибка оказалась более чем очевидной. Он успел проскочить, прежде чем дверь с зычным лязгом захлопнулась, отрезав сыщика от товарищей…
Сильно подозревая, что встретится в темноте с автоматной очередью, Максимов извернулся правым боком, подавая его вперед, решительно рухнул. Тьма беспросветная — успели погасить лампу. Зачем? Под плечом хрустела раздавленная древотара, голова отклонилась и вроде не пострадала. «Хочешь жить — катись», — подсказал разумный внутренний голос. Он вытянул руки и куда-то покатился — впрочем, быстро уперся в непреодолимую чугунную преграду. Длинная автоматная очередь прорезала пространство — потешная штуковина трещала, как охотничья трещотка. Пули кромсали пол. Но там его уже не было. Он активно перебирал ногами, пытаясь забраться спиной на неодолимую преграду (не то котел, не то когда-то радиатор). Он вскинул руку и дважды выстрелил — в то место, где мельтешили сполохи. Глухой вскрик — прямое попадание. Обрушилось тело. Субъект, сбежавший из-за стола, слава богу, прекратил существование…
В пистолете остался единственный патрон. Холостой. Для боя бесполезный. «А не уйти ли по-английски, — задумался Максимов, — пока не послали по-русски?» Но уйти, похоже, было некуда. Он явственно слышал, как захлопнулась на пружинный затвор дверь. Что и подтверждала яростная долбежка снаружи — коллеги добрались и как-то занервничали…
Хорошо бы пробиться к двери — а там хоть костьми лечь… Но тут вдруг вспыхнул мощный фонарь — яркий свет запрыгал по стальным загогулинам, скользнул по распростертому телу, произвел дугу и впился Максимову в лицо! Экая неожиданность. Он проделал энергичный прыжок, уходя в сумрак… и со всего маха треснулся лбом о низко натянутую трубу!..
Он потерял пистолет и практически лишился сознания. В ушах разгорался огонь — это женский крик. Екатерина! Где-то рядом!.. Хрустела крошка на полу, приближался человек. Надо встать — пол холодный, замерзнуть можно… Он со скрипом приподнялся, надо держаться. Хотя зачем?
Последний из бандитов в интеллектуальном плане оказался самым развитым. Затормозил в пяти шагах, вытянул руку с фонарем. Максимов жмурился, цветные черти плясали перед глазами.
— Не повезло, приятель, — вздохнул бандит. — Бывает. Три шага назад — марш.
Голос был спокойный, даже доброжелательный. Не было причины отказать вооруженному парню. «Интересное положение, — мелькнуло в голове. — Из разных ситуаций выпутывался. А из этой как буду? Или… никак?»
Он сделал три шага назад, натыкаясь вновь на непреодолимую преграду. А бандит сделал два шага вперед и, не спуская Максимова с прицела, подобрал «вальтер».
— Костик, убегай… — сдавленно сипела Екатерина. Где она? Очевидно, трюм просторный — попробуй догадайся. Да и надо ли?
— Отбегался, приятель, — спокойно сообщил бандит. — Тебе приятно будет, если тебя прикончат твоим же оружием? Выбирай. Не все еще пульки выстрелил?
— Не все, — чужим голосом отозвался Максимов. В пистолете остался холостой патрон, а вдруг бродяга ошибся, и патрон самый что ни на есть боевой?.. Да нет, не может быть — в патроне явно отсутствовал стальной сердечник…
— Тогда не будем затягивать, мне еще телку твою выносить… — Бандит вскинул пистолет и выстрелил Максимову в сердце. «Ты же артист, черт возьми!» — думал Максимов, исторгая из глубины души мучительный крик. Работай по системе Станиславского — вживайся в шкуру персонажа: представь, что тебя реально убили. А каково оно — когда тебя убили?!
Он летел, сбивая преграды, в груду ржавого железа. А как насчет контрольного выстрела? Или, скажем, контрольной очереди?.. Больно ударился виском обо что-то острое, стальное, скользкое. Нельзя кричать — покойники на боль не реагируют. Умри, не шевелись. Хорошо, что куртка у него черная, пятна крови не выделяются, а не то у убийцы зародился бы резонный вопрос: а почему, собственно, пуля не оставила дырку?
