В конце концов стороны перешли к открытым боевым действиям. Злость так кипела, что Дафне казалось: в конфликте участвуют не две стороны, а больше. Она пересидела войну у себя в каюте, на бочонке с порохом, с заряженным пистолетом в руке. Капитан приказал ей, если победят люди Кокса, выстрелить в бочонок, чтобы «спасти свою честь». Дафна, правда, не была уверена, стоит ли чего-нибудь спасенная честь, если она сыплется с неба в виде мелких клочков вперемешку со всей остальной каютой. К счастью, она так и не узнала ответа на этот вопрос, потому что капитан Роберте подавил мятеж, отцепив одну из вертлюжных пушек «Джуди» и направив ее на мятежников. Эта пушка предназначалась для стрельбы картечью по пиратам, которые пытаются взять корабль на абордаж. Пушка не годилась для стрельбы с руки, и если бы капитан выстрелил, его, скорее всего, подбросило бы в воздух, но все находящиеся по другую сторону пушки Умерли бы от большого количества отверстий, несовместимых с жизнью. Кокчик рассказывал: капитан преисполнился такой ярости, что даже Кокс осознал это. Лицо капитана приняло выражение Всевышнего, разбирающегося с особенно грешным городом, и, может быть, у Кокса как раз достало здравого смысла, чтобы понять: этот человек еще злее его самого, по крайней мере временно, и этого времени хватит, чтобы разорвать Кокса и его приспешников на кусочки, А может быть, сказал Кокчик, капитан был уже готов совершить беззаконное убийство, но понял, чтоКоксу хочется именно этого и что его дьявольская душа тут же отправится в ад и утащит душу капитана с собой.
Но капитан не выстрелил, сказал Кокчик. Капитан положил пушку на палубу. Выпрямился, сложил руки на груди и мрачно улыбнулся, а Кокс стоял с растерянным видом, и тут все члены экипажа, верные капитану, направили на Кокса пистолеты. Мятеж выдохся. Кокса и его дружков загнали в корабельную шлюпку с провиантом, водой и компасом. И тут, конечно, встал вопрос об оружии. У мятежников еще оставались дружки среди команды; они заявили, что бросать людей в этих неверных водах без оружия — все равно что приговорить их к смерти. В конце концов им оставили оружие на небольшом островке в миле от места мятежа, хотя капитан Роберте и заявил, что у любого пиратского корабля или работорговца, стоит ему наткнуться на Кокса, очень скоро будет новый капитан. Роберте велел зарядить вертлюжные пушки и держать их наготове день и ночь и сказал, что если шлюпку мятежников еще хоть раз увидят с корабля, в нее будут стрелять.
Шлюпку спустили на воду, и она отчалила. Экипаж шлюпки был мрачен и молчалив, кроме Поулгрейва и Фокслипа, которые надсмехались и плевались. Кокчик сказал, это потому, что они слишком глупы и не понимают: они направляются в бурные воды, а командует ими безумец и убийца.
«Джуди» так и не оправилась от мятежа, но продолжала идти прежним курсом. Люди были молчаливы и, когда не стояли на вахте, держались обособленно. «Джуди» была несчастна. Пять человек дезертировали еще в Порт-Генри, а за вычетом еще и мятежников команде просто не хватило людей, когда пришла волна.
Все это Дафна рассказала островитянам. Она старалась быть предельно правдивой и там, где полагалась на рассказы Кокчика, с его склонностью к преувеличениям, обязательно упоминала об этом. Она жалела, что у нее нет таланта Пилу; он, споткнувшись о камень, мог подать это как захватывающее приключение.
Когда она умолкла, воцарилась тишина. БОльшая часть собравшихся повернулась к Пилу. Дафна старалась рассказывать на чужом языке как могла, но все же многие смотрели на нее непонимающе.
Пилу повторил всю ее историю с начала и до конца, но в лицах. Она видела капитана Робертса, грузного и помпезного; тот, кто ходил бочком, несомненно, был Поулгрейв, а тот, кто ревел и топал, — Кокс. Они все время кричали друг на друга, пальцы Пилу щелкали, как пистолеты, и вся история словно развернулась в воздухе перед глазами зрителей.
Щепотку безумного реализма добавил попугай. Он бешено плясал на верхушке кокосовой пальмы и вставлял в рассказ выкрики типа: «А как насчет Дарвина? Ва-а-ак!»
Перевод Пилу кое-как поспевал за рассказом Дафны, но когда дело дошло до убийства старика, понадобились дополнительные разъяснения.
— Он убил человека в каноэ, потому что тот не был брючником?
Дафна была к этому готова.
— Нет. Человек, которого я убила… тот, кто умер, мог бы это сделать, но я думаю, Кокс убил старика просто потому, что не нашел другой мишени.
— Э… я не очень хорошо понимаю по-английски… — начал Пилу.
— Мне очень жаль, но ты понял меня правильно.
— Он убивает для Локахи и тем самым добавляет себе славы, как охотники за черепами?
— Нет. Просто потому, что ему так хочется.
Судя по взгляду Пилу, он понял, что это будет очень тяжело объяснить. Так и вышло. По-видимому, слушатели решили, что в этих словах нет никакого смысла.
Он упорно продолжал, перевел еще несколько фраз и снова обратился к Дафне.
— Дельфины? Не может быть. Ни один моряк не убьет дельфина. Ты, должно быть, ошиблась.
— Нет. Он действительно убивал дельфинов.
— Но ведь это значит убить чью-то душу, — сказал Пилу. — После смерти мы становимся дельфинами, пока не настает время родиться вновь. Разве можно убивать дельфинов?
Слезы удивления и гнева заструились по его лицу.
— Мне очень жаль. Кокс убивалдельфинов. Фокслип тоже в них стрелял.
— Зачем?
— Чтобы быть как Кокс, очевидно. Чтобы казаться большим человеком.
— Большим человеком?
— Как ремора. Э… вы называете их рыбами-прилипалами. Они плавают с акулами. Может быть, им нравится думать, что они тоже акулы.
— Даже охотники за черепами не станут стрелять в дельфинов, а они поклоняются Локахе! В это невозможно поверить!
— Я сама видела. И капитан Роберте записал в судовом журнале. Сейчас покажу.
Она запоздало вспомнила, что Пилу не столько умеет читать, сколько опознает письменный текст, если ткнуть в него пальцем. Пилу посмотрел на Дафну, словно взывая о помощи, так что она подошла к нему поближе и нашла в журнале нужное место:
«Кокс и его дружки снова стреляли в дельфинов, противно всем представлениям о человечности и морским обычаям. Да простит его Господь, потому что ни один достойный моряк не простит. Воистину, я подозреваю, что даже для неисчерпаемого милосердия Всевышнего это будет нелегкая задача!»
Дафна прочитала это вслух. Люди в кругу беспокойно зашевелились. Они громко перешептывались — Дафна не разбирала слов — и, похоже, начали приходить к какому-то общему согласию. Кивки и шепот пробежали по людскому кругу в двух разных направлениях, пока не сошлись на Мау. Он улыбнулся плотно сжатыми губами.
— Эти люди могли без причины застрелить человека с коричневой кожей, — сказал он. — Они стреляли в дельфинов, которых уважают даже брючники. Девочка-призрак, ты можешь заглянуть к ним в голову. Правда ведь? Ты видишь, как они думают?
