— Им можно доверять?
— Да. У них вера такая. Если их бог к ним неблагосклонен, они не сражаются. Но Кокс хочет, чтобы они сразились все разом, и они знают, что должны ему повиноваться. Он хочет устроить побоище. Он сказал им, что пушки не сработают.
— А ты думаешь, что сработают, — сказала Дафна.
— Думаю, что одна сработает, — тихо ответил Мау.
— Одна? Одна?!
— Не кричи. Да, одна. Всего одна. Но это неважно, потому что все равно у нас пороху только на один выстрел.
Дафна потеряла дар речи. Наконец она выдавила из себя:
— Но ведь было три бочонка!
— Верно. Маленький бочонок из твоей каюты был наполовину пуст. В остальных — пороховой суп. Туда попала вода. Вышла вонючая каша.
— Но вы стреляли несколько недель назад!
— В маленьком бочонке хватило пороху на два выстрела. Первый раз мы попытались выстрелить из самой целой пушки. У нас получилось. Ты видела. Но теперь вдоль всей пушки трещина, а это была самая лучшая пушка. Но не бойся, мы ее починили.
Дафна нахмурилась.
— Как можно починить пушку? Никак нельзя! Во всяком случае, не здесь!
— Брючникам, может, и нельзя, а мне можно, — гордо сказал Мау. — Вспомни, ты ведь и свинью подоить тоже не умела!
— Ну хорошо, так как же вы починили разорванную пушку?
— Нашим традиционным способом, — просиял Мау. — Связали веревкой!
— Вере…
— Ва-а-ак! Кокс — чертово отродье!
Даже Дафна, уже открыв рот, чтобы возразить, повернулась на крик…
Но Кокс опередил всех. Его рука двигалась быстрее попугая, летящего вдоль пляжа. Кокс одним движением взвел курок, прицелился и выстрелил трижды. Попугай вскрикнул и свалился в заросли бумажной лианы над пляжем. В воздухе повисло несколько перышек.
Кокс поглядел на зрителей, раскланялся и помахал рукой, как музыкант, только что сыгравший очень сложный фортепианный концерт. Но охотники за черепами глянули на него так, словно он маленький мальчик, который обмочился и похваляется этим.
Дафна все еще пыталась осознать слова Мау про веревку, но поверх этого всплыла мысль: «Три выстрела подряд! У голландского капитана был не пистолет, а револьвер!»
— Думаю, пора. Пилу, наверное, уже достаточно заморочил им головы. Переводи, пожалуйста, мои слова на язык брючников.
Она не успела и возразить, как он зашагал по пляжу. Собравшиеся в кучку не успели опомниться, как он уже растолкал их и стал посреди круга, лицом к охотникам за черепами.
— Кто сказал, что наши пушки не стреляют? — громогласно прокричал он. — Хватит споров! Огонь!
Наверху, на утесе, Безымянная Женщина, или Женщина — Бумажная Лиана, которая до этого сидела, послушно скрючившись над зеленой пушкой, поднесла шнур к запалу и, как было велено, очень быстро отбежала в сторону. Она постояла за деревом, пока не затих грохот, а потом еще быстрее прибежала обратно. Она не обращала внимания на пушку, окутанную облаком пара, и смотрела на лагуну.
Ядро упало посреди лагуны, и три лодки перевернулись. В воде бултыхались люди. Она улыбнулась и оглянулась на пушку. Без единого слова Безымянная Женщина упросила остальных, чтобы ей разрешили выстрелить. Разве не она собирала бумажные лианы? Разве не она плела из них веревки с рассвета до заката, вплетая в них неистощимую ненависть из собственного сердца? Разве Мау не видел, как она помогала Пилу заделывать трещины в стволе металлическими пластинами? Разве он не видел, как бережно она обматывала веревками пушку, слой за слоем, и каждый слой был прочен, как ее жажда мести?
Он видел. И веревки выдержали. Узкие полоски бумажной лианы удержали красный гром внутри пушки.
Она вернулась к дереву, взяла своего ребенка из колыбельки, сплетенной из бумажной лианы, поцеловала его и зарыдала.
— Мы снова будем стрелять, — закричал Пилу, пользуясь всеобщим замешательством. — Мы уничтожим ваши большие каноэ. Мы бросили вам вызов! Вы должны принять его! Или хотите плыть домой?
Охотники за черепами сгрудились вокруг Кокса, который ругал их последними словами.
— Что вам терять, мистер Кокс? — прокричала Дафна, перекрывая шум. — Неужели вы сомневаетесь в своей победе?
А потом прошипела на островном языке:
— Мы потопим все ваши каноэ! Наши пушки хорошо охраняются! — Мау что-то шепнул ей, и она добавила: — Мистер Кокс, если вы возьмете в руки оружие в кругу Каханы, они убьют вас. Это против всяких правил!
Раздался гулкий стук. Это Мило колотил себя кулаками в грудь.
— Кто со мной сразится? — закричал он. — Кто со мной сразится?
— Ладно! Я буду сражаться! — рявкнул Кокс. Он оттолкнул нескольких прилипал и отряхнул пыль с рубахи.
— Видишь, как тяжело быть королем в здешних местах? — пожаловался он Дафне. — Небось, «медвежьи шкуры»
[13]
так не ополчаются на своего короля! Это форменный мятеж!
Он злобно поглядел на Мило.
— Я буду сражаться с этим, здоровенным, — сказал он. — В такого легче попасть.
— У тебя ведь был план? — прошипела Дафна, обращаясь к Мау. — Ты ведь не дашь ему застрелить Мило насмерть?
— Да, у меня есть план. Нет, он не застрелит Мило. Мы хотели сказать, что Мило — вождь, только если на поединок выйдет кто-то из охотников за черепами, потому что Мило победил бы. Но я не могу позволить, чтобы Кокс его застрелил. Он слишком большой, в него легко по…
Дафна стала наконец понимать, и у нее окаменело лицо.
— Это будешь ты, да? Ты собираешься с ним сразиться?
Ее оттеснили — это Мило уронил огромную руку на плечо мальчика, отчего Мау поневоле слегка скособочился.
— Слушайте меня! — закричал он охотникам за черепами. — Я не вождь! Мау — вождь! Он побывал в стране Локахи и вернулся оттуда. Он отпустил на волю мертвецов. Боги спрятались от него в пещере, но он их нашел, и они раскрыли ему тайну мира! И еще у него нет души.
«Японский бог!» — подумала Дафна. Однажды, когда ей было восемь лет, один лакей выругался при ней этими словами, и его за это уволили. До плавания на «Милой Джуди» она считала, что это самое плохое ругательство на свете. Ей и до сих пор так казалось.
Японский бог! Обычно Мило столько не говорит и за целый день! Эти слова словно исходили из уст его брата — они были правдой, замаскированной под ложь, и почему-то отдавались эхом в голове. Кажется, у вражеских воинов они тоже отдавались эхом в голове. Воины изумленно уставились на Мау.
Тяжелая рука опустилась и на плечо Дафны.
— Эй, барышня! Мне придется стрелять в этого сопляка, верно? — спросил Кокс.
