Мау нырнул, но Кокс этого ожидал. Может быть, это правда, что он умеет заглядывать к людям в голову…
Мау обернулся. Он ничего не мог с собой поделать. Мужчины должны стать лицом к лицу с врагом хотя бы однажды…
И увидел, что к нему приближается пуля. Она ударилась о воду в нескольких футах от него, таща за собой хвост пузырей… и остановилась в нескольких дюймах от лица Мау. Он осторожно выловил пулю, когда она стала падать, а потом отпустил и проводил изумленным взглядом. Пуля упала на песчаное дно.
Как это могло случиться? Похоже, пули на самом деле не любят воду…
Мау всплыл, чтобы глотнуть воздуху, и, ныряя обратно, услышал еще один выстрел. Повернувшись, он увидел, что к нему несется поток воздушных пузырей. Пуля отскочила от руки. Отскочила! Мау едва почувствовал ее прикосновение!
Он поплыл к проему рифа, чтобы оказаться на глубине. Проем сегодня наполовину загораживали водоросли. Хоть какое-то прикрытие. Но что такое с пулями? Ведь от Атабы пуля вовсе не отскочила. Она сделала в нем большую дырку, и было много крови.
Придется опять подняться на поверхность: Кокс наверняка гораздо опасней, когда его не видишь.
Мау схватился за край коралла и встал поудобнее на корень дерева, застрявшего в проеме. Очень осторожно подтянулся.
И увидел, что Кокс бежит по дуге старого коралла, ведущей от берега к острову Малый Народ и новому пролому. Мау слышал, как хрустит коралл под сапогами — Кокс ускорял бег, а людоеды-наблюдатели спешно убирались с дороги.
Кокс поднял взгляд, прицелился и, не переставая топотать по кораллу, выстрелил дважды.
Пуля прошла через ухо Мау. Он свалился назад в воду, и первая мысль его была о боли. Вторая — тоже о боли, потому что ее было очень много. Вода становилась розовой. Он потрогал ухо — большая часть его отсутствовала. Третья мысль была: «Акулы». А следующая, существующая в каком-то маленьком собственном мирке: «Он стрелял пять раз. Когда он расстреляет все пули, ему придется перезаряжать оружие. Но я бы на его месте дождался, пока в большом пистолете кончатся патроны, и тогда перезарядил бы его, держа маленький пистолет наготове, на случай, если черномазый вдруг выскочит из воды».
Это была странная, пугающая мысль. Она плясала в голове Мау, как белая нить на зловещем красном фоне. Мысль продолжалась: «Он умеет думать как ты. Ты должен думать как он».
«Но если я буду думать как он, он выиграет», — подумал в ответ Мау.
«Почему же? — возразила новая мысль. — Думать как он — не значит быть как он! Охотник приучается понимать кабанов, но сам от этого не превращается в свинину. Он приучается понимать погоду, но сам не становится облаком. И когда на охотника бросается ядовитый зверь, охотник не забывает, кто из них охотник, а кто дичь! Ныряй! Сейчас же!»
Он нырнул. Дерево, наполовину застрявшее в проломе, было опутано массой водорослей и пальмовых ветвей — все это переплелось и скрутилось, пока волны гоняли дерево по морю. Мау нырнул под защиту дерева.
На нем уже возник собственный маленький мир. Многие ветки были сорваны, но дерево опутали хвосты водорослей, маленькие рыбки вплывали в эти темно-зеленые леса и выплывали обратно. Но еще лучше то, что, втиснувшись между деревом и краем пролома, как раз можно высунуть лицо из воды под прикрытием водорослей.
Он опять нырнул. Вода вокруг порозовела. Сколько может быть крови в одном ухе? Достаточно, чтобы привлечь акул, — вот сколько.
Послышался удар, и дерево вздрогнуло.
— Ага, мальчик, я тебя поймал, — сказал Кокс. Судя по звуку, он стоял прямо над Мау. — Теперь тебе некуда деваться, а?
Дерево снова закачалось — человек разгуливал по нему взад-вперед в тяжелых сапогах.
— И я не свалюсь, не волнуйся. Для моряка это бревно — все равно что широкий проспект!
Раздался еще удар. Кокс принялся прыгать, раскачивая дерево. Оно слегка повернулось в воде, и Мау не успел спрятаться обратно в тень — мимо лица пролетела еще одна пуля.
— Ай-ай-ай. У нас царапинка, — сказал Кокс. Отлично. Осталось только подождать, пока явятся акулы. Страсть люблю смотреть, как они кушают.
Мау, перебирая руками, двигался под водой вдоль бревна. За ним тянулся розовый след.
Уже было шесть выстрелов. Мау поднял голову под прикрытием большого клубка водорослей и услышал щелчок.
— Знаешь, я сильно разочаровался в этих людоедах, — сказал Кокс прямо над головой. — Сплошные разговоры, сплошные правила, сплошное мумбо-юмбо. Дикое количество мумбо-юмбо, ха-ха. Они какие-то вегетарианцы. Должно быть, миссионеров переели.
Снова раздался щелчок. Кокс перезаряжал пистолет. Для этого нужны две руки, верно?
Щелк…
Мау протянул руку к поясу и не нашел ножа. Щелк…
Поэтому он поплыл вдоль нижней части ствола, лицом вверх, так что его нос был всего в футе от коры, по которой ползали мелкие крабы.
Так все и кончится. Лучше всего подняться наверх и дать себя застрелить. Несомненно лучше, чем акулья пасть. И тогда все, кто когда-то знал про Народ, умрут…
«Мау, ты что, совсем дурак?» Это был новый голос, и он сказал: «Мау, я — это ты. Просто ты. Ты не умрешь. Ты победишь, если будешь внимателен!»
Щелк…
Бледно-зеленые водоросли перед глазами расступились, и мелькнуло что-то черное. Время словно остановилось — Мау раздвинул водоросли и увидел его. Он плотно сидел в стволе, покрытом зарубками, напоминающими, что мужчины помогают другим мужчинам.
Как Мау гордился собой в тот день. Он вогнал топор алаки в дерево так глубоко, что следующему мальчику пришлось бы напрячь все силы, чтобы его вызволить. Следующим мальчиком оказался сам Мау.
Бездумно, словно наблюдая за собой со стороны, он схватился за топорище и стал поднимать ноги, пока они не уперлись в ствол снизу. Топор сидел плотно.
— Я слышу, как ты там елозишь, — сказали прямо над головой. — Сейчас начнешь елозить еще быстрее. Я уже вижу плавники. Язви твою корень, надо было запастись бутербродами.
Щелк…
Топор освободился. Мау ничего не почувствовал. Голову снова затопила серая мгла. Не думай. Делай то, что надо делать, — одно за другим, по порядку. Топор освободился. Теперь у тебя есть топор. Это факт. Другой факт — Кокс уже зарядил пистолет.
Перебирая ветви, Мау подтянулся к небольшому просвету, где мог дышать, оставаясь невидимым. Точнее, где он мог надеяться, что остается невидимым. Он быстро втянул голову под воду. Мимо пролетела пуля. Осталось пять пуль, и Кокс уже терял терпение. Он выстрелил опять (осталось четыре пули — это факт) и оказался прямо над Мау, стараясь уловить движение в путанице плавающих водорослей. Пуля ринулась вниз, прямо, как копье, но сбилась с дороги. «В воде тяжело бежать, — сказал себе Мау. — Чем больше усилий прилагаешь, тем тяжелее. Это факт. Должно быть, с пулями то же самое. Это новый факт!»
