— Разумеется, мой лорд, — скалясь, подтвердил помощник.
— Вот и прекрасно. Убейте его!
Ставшее таким чужим и враждебным тело Арны довольно улыбнулось — а Танаа беззвучно кричала от ужаса. Сейчас Птица на самом деле впустил ее в свое сознание — не давая возможности ни на что повлиять, но зато позволяя увидеть, что именно произошло и что он задумал. Он снимал блок за блоком в ее памяти, и девушка словно бы видела себя и все свои последние действия против лорда со стороны.
Защитники города выстроились перед воротами. Мантикора раздавал последние указания — точно так же, как это делал Гундольф вчера. Он повторял врезавшиеся в память фразы, произносил какие-то слова, но думал лишь о том, что эти люди вымотаны, многие ранены, многие вчера потеряли близких — да, они будут сражаться до конца… до неминуемого конца. Но, возможно, стоило и правда убедить их сдаться Птице? Тогда они остались бы живы, а когда-нибудь потом, возможно, получили бы шанс на освобождение…
Шаблонные, повторенные тысячи раз слова замерли на языке. Талеанис обвел жителей долгим взглядом, помолчал несколько секунд…
— Я не знаю, что задумал Гундольф — но он сказал, что у нас будет шанс. И я сильно сомневаюсь, что говоря «у нас» он подразумевал и себя тоже. Он благородный человек и настоящий воин. Он умрет, чтобы дать нам шанс. Против нас — прекрасно обученные наемники, а не тот сброд, с которым пришлось иметь дело вчера. Эти люди знают свое дело, и их не остановят стрелы, которых у нас почти не осталось, и ловушки, о которых они предупреждены. Но Гундольф сказал, что у нас будет шанс. А этот человек не врет никогда. И при всем своем благородстве, он не настолько идиот, чтобы погибать за просто так. Если он сказал, что шанс есть — наш святейший долг этот шанс использовать. Мы сможем победить, и мы сможем пережить свою победу. Мы оба для вас — чужаки, незнакомцы. Но вчера мы вместе проливали кровь, а потом вместе хоронили убитых. И сегодня мы вместе будем убивать, умирать и побеждать!
Полуэльф почти выкрикнул последние слова и резко вдохнул, пораженный произнесенной им речью. Он никогда не думал, что будет способен на что-то подобное…
А люди, мрачно слушавшие его вначале, сейчас подняли головы. На их лицах замерла решимость драться до конца, а в глазах загорелась потухшая было надежда.
Мантикора быстро разбил всех на отряды и вместе с лучниками поднялся на стену.
Очень медленно и осторожно двигаясь по менталу вверх, вдоль зеленой нити, Танаа обдумывала последние детали своего плана. Риск, конечно, был, и немалый — но оно того стоило. Иначе у них просто не было шансов.
Покои Птицы. Лорд зло смотрит на скорчившуюся у его ног светловолосую девушку, дрожащую от ужаса и ненависти одновременно. Сам Птица в ярости, он зол, как давно не был зол — он так предвкушал это наслаждение обладанием нетронутым телом, так жаждал крика и страха в глазах, и сладостной тесноты девственного тела, и этих роскошных волос, намотанных на его кулак — но какой-то придурок, так не вовремя вышедший из-под контроля, все испортил! А ведь девчонка до сих пор лежала на полу, совсем рядом, только руку протяни — и она опять полностью его, до тех пор, пока не станет не нужна, пока не наскучит — тогда можно будет отдать ее наемникам, верных псов надо поощрять костью на их вкус.
Но сексуальное желание уже отступило, оставив после себя только жестокую ярость изощренного садиста — сейчас Птица лишил бы ее девственности разве что острым кинжалом и еще несколько часов наслаждался бы воплями ужаса — безо всякой похоти. Но эта девочка была слишком красива, чтобы поступить с ней так сразу, не насладившись сперва ее телом. И потому он решил, что не тронет ее. Справляться со своими желаниями тоже иногда надо.
Он позвал Неркиса, приказал ему увести девчонку, а сам рухнул на постель, пытаясь заставить себя уснуть. Но сон, как назло, не шел. Глубоко вдохнув, лорд задержал дыхание и медленно выдохнул, искусственно погружая себя в состояние, близкое к забытью.
Почувствовав, что сейчас щиты лорда ослабли, Арна поняла, что вот он — ее шанс. Очень осторожно она приблизилась и, восстановив в памяти то, что ей показал Раанист, скользнула в сознание лорда, обходя защиту и не вызывая у Птицы никакой тревоги — лишь ощущение безопасности и безмятежности.
В глубине его мыслей до сих пор извивалась на полу светловолосая жертва. Он хотел ее, хотел так, что ни о чем другом не мог бы думать, если бы не железная воля и почти абсолютный самоконтроль, позволившие загнать эту мысль в самую глубину сознания. Но там она все же была…
Танаа осторожно коснулась этой грязной, гадкой мыслишки, содрогаясь от омерзения, и медленно начала выводить ее обратно на основной, осознанный уровень, одновременно с тем заменяя образ жертвы с несчастной девушки на свой собственный. Ее корчило при мысли, что придется вытерпеть похотливые лапы Птицы на своем теле — но это был единственный шанс на то, чтобы спасти жизнь друзей и свою собственную. Сосредоточившись, Арна усиливала и усиливала желание лорда, рисуя перед ним картины собственного обнаженного тела, заставляя его представлять, как она будет биться под ним, как будет кричать…
А сам Птица тем временем с холодной усмешкой наблюдал за ее действиями со стороны. Какая смешная и наивная девочка, — думал он. — Неужели и правда думает, что сумеет убить меня, воспользовавшись столь грубой уловкой? Разве наша первая встреча и злосчастный капитан тех наемников, оказавшийся слишком честным человеком и обладающий слишком сильной волей, чтобы долго находиться под моим контролем, не научили ее, что со мной нельзя играть по своим правилам? Что ж, я не против повторить урок… И посмотрим, что ты тогда скажешь!
Танаа вздрогнула, внезапно ощутив чье-то присутствие. Сосредоточилась, обшаривая ментал — лорд рассмеялся, задумав еще одну интересную шутку. И сбросил делающий его невидимым для ее ментального зрения покров.
— Что это ты тут делаешь? — с усмешкой поинтересовался он, в упор разглядывая образ Арны.
Та отшатнулась, не веря своим чувствам — как он смог ее заметить?
— Не стоит недооценивать мои способности, малышка, — ухмыльнулся Птица. — Равно как и способности моего господина.
Подробности плана всплыли перед ним в мельчайших деталях. Лорду понравилось — и он позволил девчонке увидеть их. Танаа с трудом подавила крик, от нее волнами исходила ярость, и… страх. Да, она боялась. Не за себя — но тем лучше. С теми, кто боится не за себя, а за тех, кто ему дорог, даже проще. И интереснее…
Но все же он ее немного недооценил. Арна сделала единственное, что могла сделать в том положении, в котором оказалась — она молнией вонзилась в его сознание, с болью вырывая из него обрывки образов, вытягивая информацию.
В первую секунду Птица попытался закрыться — но потом передумал. Пусть видит. Да, господину это могло бы не понравиться — но ведь девчонка все равно умрет, так что пусть сейчас увидит всю его мощь, все его величие, пусть устрашится, осознав, против кого пошла. Пусть она увидит Левиафана.
