— Супруга принца… вы здесь. Живы. Ваше присутствие подсказывает мне, что тайны, которые я вижу и чувствую, — куда более сложное переплетение горя и радости, чем можно вообразить. — Ее морщинистая рука нежно погладила волосы Кейрона. — Потребуется немало времени, чтобы примириться с этой утратой.
— Да.
Должно быть, и мир, и этот разговор, и камень, и свет факела были иллюзией. Я не ощущала ничего из этого.
— И узник… четвертый… он тоже мертв…
Я кивнула, и она печально покачала головой.
— Сплетающий Души, как сказал мне принц. Испорченный душой прежде, чем мы узнали его. — Она замолчала, словно для того, чтобы ее мнение обрело определенный вес. — Я не хотела бы мешать вашей скорби, сударыня, но вы должны понимать, что эти события исключительно важны для нашего мира… равно как и для вашего… Я должна позвать остальных.
У меня не было сил объяснять ей, что Герик был невиновен. Разве это имело какое-то значение?
— Поступайте так, как нужно. Если только я могу остаться с ними еще ненадолго.
Она кивнула, потом ее лицо приобрело слегка отсутствующее выражение, свойственное дар'нети при мысленной беседе. Когда она закончила, я спросила ее про Вен'Дара.
— Он потерял сознание, как только принц покинул зал совета, — ответила она. — Он жив, но еще не пришел в себя. Мы продолжаем надеяться.
Вскоре в камеру вошла Мем'Тара в сопровождении прихрамывающего Устеля. Воздав последние почести Кейрону, она принялась обследовать помещение, каждый кусочек стен и пола, и особенно жирное пятно на том месте, где исчезли око, маска и алмазы. Се'Арет присматривала за старым Устелем, который с непроницаемым видом склонился над сыном и внуком и положил руку на нож — вероятно, чтобы понять хоть что-то из свершившегося. Я была уверена, клинок скажет ему, что этот ужасный поступок совершил Мен'Тор, но вряд ли объяснит причины или ту роль, которую он сам, Устель, во всем этом сыграл. Да и случись это, я не была уверена, что он бы понял. Кто оплачет Мен'Тора подобающим образом? Кто определит его место в истории дар'нети? Вскоре старик оттолкнул Се'Арет в сторону и вышел прочь.
Я наблюдала за всем этим с безучастностью звезды, разглядывающей тех, кто ползает по земной поверхности, пока Мем'Тара, исследовавшая тело Кейрона, не потянулась к черной пирамидке.
— Нет! — воскликнула я, изумленная силой собственного голоса. — Не прикасайтесь к ней.
Темноволосая волшебница вопросительно подняла брови.
— Я просто…
Это было слишком личным, слишком сокровенным. Словно она тянулась к душе Кейрона. Я не позволю никому осквернить его подобным образом, даже из самых благих побуждений. Но как объяснить ей это?
«Следуй Пути…»
— Разве я ошибаюсь, полагая, что к покойному нельзя прикасаться в течение нескольких часов? Разве это не ваш обычай?
Мем'Тара кивнула.
— В общем, да, так принято. Чтобы душа могла пересечь Черту и ей не пришлось искать себе путь обратно в эту жизнь. Я только собиралась осмотреть это устройство, но если это вас беспокоит, я повременю. Но принц сам лишил себя жизни…
История и традиции дар'нети утверждали ясно. Ни один Целитель не попытается воскресить того, кто наложил на себя руки, особенно душу, которую однажды уже возвращали к жизни. И ни один Целитель во всей Гондее не прикоснется к Герику.
Мое сердце сжалось, с трудом толкая кровь по пересохшим венам.
— Благодарю вас, Мем'Тара. Так будет лучше.
Высокая женщина занялась другими делами.
Тогда заговорила Роксана, позволяя надежной основательности речи успокоить себя. Она рассказала мне о том, как спаслась из тюрьмы Стража, как она пыталась приказывать Герику, старалась уязвить его, унизить… и что она даже не представляла, что сможет найти друзей в той странной земле. А потом она рассказала мне, как Радель пришел в покои ожидания в Доме Наставников, когда она пряталась там, ожидая Барейля…
— Когда он достал кольцо и оно начало вращаться, я знала, что это плохо. Герик был так напуган тем, другим, в пещере Истока, хоть и не объяснил мне, что это такое. Но вы рассказали мне, как он стал лордом и что вращающееся кольцо — это инструмент лордов. Мне от одного только его вида становилось дурно. И когда кольцо завертелось, он заговорил, и я узнала его голос. Это был тот самый человек, который насмехался над моим отцом в ту ночь, когда его заколдовали, тот, кто прикасался к нему. Если бы у меня было оружие, я бы убила его. А потом я услышала те, другие страшные голоса… жуткие… как и здесь… хоть в комнате никого не было. Когда Радель ушел, я выбежала из дома. Но я заблудилась. Вокруг было столько людей, но никто меня не понимал. Я подумала, что смогу найти дорогу, когда рассветет. И я еще никому так не радовалась, как Паоло, когда он пробежал по улице, выкрикивая мое имя. Но теперь… — Слезы капали у нее с кончика носа. — Святые Близнецы, что за слабая королева из меня выйдет? Не могу перестать болтать. Не могу перестать думать.
— Ты сослужила миру огромную службу, Роксана. — Я приобняла ее и прижалась щекой к ее растрепанным волосам. — Просто это очень тяжело.
Се'Арет предложила, чтобы одна из ее помощниц позаботилась о нас, и я отправила с ней Роксану и Паоло за какой-нибудь едой. Их нужно было чем-то занять, в то время как я, хоть и без какой бы то ни было цели, хотела только одного — оставаться здесь. Уйти казалось просто немыслимым.
Я села, обхватив руками колени, и принялась рассказывать Герику и Кейрону, как отчаянно мне будет их не хватать. Я осторожно подбирала слова в уме, как давным-давно учил меня Кейрон.
«У меня голова начинает болеть, когда я пытаюсь отделить одну твою мысль от другой, — говорил он. — Вечно тебе в голову приходит разом полтора десятка идей, и по каждой из них — чрезвычайно беспокойное мнение».
Се'Арет и Мем'Тара, должно быть, решили, что я сошла с ума, когда увидели, как я сижу рядом с погибшими родными и улыбаюсь приятным воспоминаниям. А может, и нет. Умение найти радость, пусть даже и в самом сокрушительном горе, было самой сутью Пути дар'нети.
— О Вазрин! — Возглас из-за спины вырвал меня из вялых раздумий.
— Вен'Дар! — в один голос воскликнула я вместе с обеими Наставницами в общем изумлении.
— Мы рады видеть вас так быстро поправившимся, государь, — сказала Се'Арет, раскрывая ладони и опускаясь на колени. — Мы надеялись.
Заклинатель приветствовал двух женщин, а потом его крепкие, теплые руки сжали мои. Его добрые глаза внимательно исследовали мое лицо, словно он мог прочесть по моему горю рассказ о схватке. Хоть мне и были приятны утешение и сила, которые он предлагал, я знала, что он на самом деле должен сейчас сделать. Спустя лишь мгновение я мягко отстранила его, и он двинулся к двум телам, лежавшим возле меня.
