Однако волновал его сейчас не столько сегодняшний день, вся эта канитель как-нибудь сама собой да рассосется; не такие уж и безгрешные эти федералы на местах, и, будь его воля, он больше пяти лет чиновника на одном месте держать не стал бы. Но Царю виднее, если он, конечно, еще в состоянии хоть что-нибудь видеть. Сейчас Скураша волновала прежде всего проблема самого Плавского. До этого он как-то особенно о его внутреннем мире и не задумывался, нужды такой не было, да и знал его он плохо, так, встретились в служебных кабинетах и разошлись. Он — начальник, Малюта — подчиненный, вот и все взаимоотношения. Политическая составляющая генерала не в счет. Несгибаемый борец, трибун, говоривший пламенные и правильные слова — такого Плавского знали и любили миллионы людей, не один Малюта. А здесь, в Есейске, судьба заставила их жить, что называется, бок о бок, здесь никуда не денешься, все на виду, как в маленькой деревне, и захочешь спрятаться, не получится. И вот чем больше они общались, тем большее количество Плавских он узнавал, нет, не черт характера и особенностей личности одного человека, а именно совершенно разных людей, живших в одном человеке. Иногда ему даже становилось от этого немного страшно. Временами Малюте казалось, что он, наконец, узнал все столь различающиеся между собой «я» этого человека, но проходило время, и он с грустью признавался себе, что еще очень далек от полного понимания внутреннего мира того, который претендует стать очередным властителем России. Наблюдая за непредсказуемыми кульбитами народного любимца, Малюта приходил в ужас, на секунду представив, что всё это вытворяет президент!
— Добрый день, уважаемые коллеги, начинаем нашу работу, — прервал размышления Малюты голос Шуся, открывшего заседание.
Зал притих и напрягся, казалось, вокруг Скураша не было ни одного человека, не знавшего того, что здесь сейчас должно произойти. А может, все уже давно произошло, и сейчас разыгрывается последний акт этой трагедии или фарса?..
Утвердили повестку дня и изменения в ней; без особых обсуждений отклонили все инициативы, поступившие от администрации, отослав их в согласительные комиссии; единодушно утвердили обращение к Госдуме в поддержку письма курских законодателей и перешли к разному. Скураш давно заметил: почему-то так уж повелось на подобных мероприятиях, что «разное» всегда оказывалось гораздо более содержательным и животрепещущим, чем основное.
— Дорогие коллеги, — буднично возвестил председательствующий, — в наш адрес поступило заявление от начальника главного управления внутренних дел края. Сам уважаемый Никита Савельевич по служебным делам убыл в командировку и обратился к почтенному собранию письменно. С этим, гм-м, полным скорби документом, поработал независимый депутат Семитрусов, позвольте ему и предоставить слово. Пока Николай Захарович идет к трибуне, я бы попросил работников секретариата раздать депутатам текст данного документа…
— Арсений Викторович! У комиссии по этике есть реплика по регламенту!
— Товарищи депутаты, никто не возражает против реплики комиссии по этике? Прошу определиться.
Все проголосовали «за».
— Прошу вас, если вы не возражаете, с места.
— С места так с места. Этика никогда у нас в почёте не была, — обиженно произнес депутат Мурченко. — Итак, господа, комиссия по этике в перерыве ознакомилась с только что розданным вам документом и пришла к выводу, что данное заявление не может слушаться в открытом режиме, так как речь идет о чести и достоинстве высших федеральных чиновников, а также впрямую касается действий первого лица исполнительной власти края. У нас имеется мнение попросить удалиться приглашённых и представителей прессы и далее продолжить наше заседание в закрытом режиме.
По залу прокатилась волна недовольного ропота. Шусь, приняв озадаченный вид, бессильно развёл руками, дескать, извините, кина не будет, но не по моей вине, и произнес в микрофон:
— Будут ли у кого мнения по реплике председателя этической комиссии?
Неожиданно для всех, первым руку поднял депутат Драков.
— Прошу вас, Павел Петрович!
— Я, если можно, со своего места.
— Да, пожалуйста.
— Здесь, э-э-э, такое дело. Мы должны думать о будущем нашей, э-э-э, малой родины и ейной чести, потому что без чести, э-э-э, нашей мы станем бесчестными людями, а так жить неправильно, э-э-э, не очень хорошо так жить, — чувствовалось, что бывшему боксеру каждое слово, произнесённое публично, давалось с великим трудом.
— Так что вы предлагаете, Павел Петрович? — поспешил на выручку председатель.
— Я предлагаю, э-э-э, — ещё более смутился Драков, — согласиться с предложением комиссии, э-э-э, по этикету.
Кто-то на фоне оживления зала негромко захихикал.
— Цицерон ты наш! — с явной издёвкой, негромко произнес сидевший перед Скурашем депутат от коммунистов Смирницкий.
— Будут ли ещё предложения?
— Поддержать мнение Дракова, — послышались реплики с разных сторон.
Все посторонние без особого удовольствия покинули зал пленарных заседаний. Но более других, конечно же, по поводу неожиданно сорванного реалити-шоу, были возмущены телевизионщики.
Информация Семитрусова и жаркие дебаты по ней растянулись на долгих три с половиной часа. В зале не было ни одного человека, не высказавшегося по этому вопросу, и все мнения были явно не в пользу Плавского и его администрации. Резолюция и вовсе прозвучала как приговор: «Указать губернатору на грубейшие нарушения конституции РФ и Устава Есейского края в части, касающейся разделения прав и полномочий федерального центра и субъекта федерации. Признать деятельность администрации края неудовлетворительной. Заслушать Губернатора края на ближайшем заседании Законодательного собрания края. Утвердить состав комиссии по проведению тщательного расследования фактов, изложенных в обращении начальника Главного управления внутренних дел региона. Утвердить текст обращения депутатов к Президенту РФ о неконституционной деятельности главы администрации».
Все документы были исполнены с поразительной быстротой и аккуратностью. Заверенная по всем правилам копия резолюции была публично вручена Скурашу для оперативного информирования своего руководства.
В своей приемной Малюту ждали две новости. Первая: подписан указ о назначении Пужина директором Федеральной службы национальной охраны, и вторая: губернатор, после реорганизации своего управленческого аппарата, крепко отметил это дело и ушел в отпуск на неопределенный срок.
21.
Павел Драков сильно нервничал, ему казалось, что так он не волновался никогда в жизни. Однако страха как такового не было. Он хорошо знал себя — чем сильнее волнение перед схваткой, тем спокойнее и расчетливее будут его действия во время боя. Так было в спортивной жизни, так осталось и сейчас. Драков давал первую в своей жизни пресс-конференцию в Москве. Конечно же, сам он на такой отчаянный поступок никогда бы не решился. Павел вообще считал, что чем меньше светишься па публике, тем сильнее твоя власть над окружающими, а народ, мелькающий в телевизоре или поучающий всех со страниц газет, он всерьез никогда не воспринимал и в глубине души презирал. «Если ты такой умный, — подчас закипал он перед экраном, — чего же ты сидишь в ящике, иди сюда, к нам, к людям, которым жрать нечего, и умничай здесь, если не боишься по репе схлопотать».
